Камила Мамадназарбекова
Камила Мамадназарбекова

Скандалы, интриги, расследования


Второй год подряд тихий городок Локарно с интересом следит за новинками кинематографа под руководством Оливье Пера, бывшего отборщика каннского двухнедельника, а ныне — директора старейшего швейцарского кинофестиваля. В прошлом году под негодующий ропот местной прессы добропорядочные пенсионеры возмущались элементами гей-порно в драме Оноре «Мужчина в ванной» и картине Брюса Лабрюса «Зомби из Лос-Анджелеса». На этот раз в центр внимания попали революционные движения, вспыхивающие по всей планете в разные исторические эпохи. Кроме того, в нескольких фильмах с подозрительной частотой фигурировали серийные убийцы.

Кадр из фильма Кристиана Петцольда Лучше чем смерть (2011)

Две картины оказались в основном конкурсе, три (или одна большая) — в секции Fuori Concorso. В этой программе демонстрируются свежие работы признанных мастеров, выполненные в нестандартных форматах, — киноэссе, видеоарт, средний метр, коллективные проекты. На нынешнем фестивале помимо ряда небезынтересных документальных фильмов в Fuori Concorso были представлены: «кинемотографическая переписка» Лисандро Алонсо и Альберта Серра; средние и короткие фильмы Жан-Мари Штрауба, Клер Дени и Хосе-Луса Герина, снятые ими на цифру для южнокорейского фестиваля Jeonju; а также коллективный телепроект, разработанный в недрах «берлинской школы», — этим термином принято обозначать новую волну немецкого кино, возникшую в начале нулевых и связанную с именами таких режиссёров как Ангела Шанелек и Кристиан Петцольд, а также с Берлинской академией кино и телевидения DFFB.

Представители трёх поколений берлинской школы долгое время спорили на страницах журнала «Револьвер» о судьбах молодого немецкого кино, авторском эгоизме и творческом потенциале жанровых ограничений, пока находчивый телепродюссер не предложил им выразить свои теоретические противоречия на практике, поучаствовав в коллективном телевизионном проекте. От обычной сериальной продукции трилогию «Три жизни» [Dreileben] отличает отсутствие тесных связей между составными элементами. Фильмы объединяет место действия — выдуманный средненемецкий городок Драйлебен — и некая периферийная история из местной криминальной хроники. В остальном это три совершенно разных картины — мелодрама, полицейский детектив и психологический триллер.

Кадр из фильма Доминика Графа Не ходи за мной (2011)

Первую новеллу «Лучше чем смерть» [Etwas besseres als den Tod] снимал Кристиан Петцольд, сформировавший эстетику Берлинской академии кино и телевидения DFFB. Чередуя длинные и статичные общие планы, поверенные идеальной геометрией мизансцен, автор с холодной интонацией рассказывает историю отношений юных Йоханнеса и Анны. Они так увлечены друг другом, что не замечают ни опасного неравенства между собой, ни общественной жизни вокруг, ни даже того факта, что в окрестном лесу прячется сбежавший из клиники сексуальный маньяк.

Фильм «Не ходи за мной» [Komm mir nicht nach] — самый старомодный из трёх — изобретательней остальных обыгрывает конвенции исследуемого жанра. Его снял плодовитый ремесленник Доминик Граф в стилистике любимого им полицейского детектива восьмидесятых годов. Главная героиня психолог-криминалист приезжает в командировку в Тюбинген, где останавливается у своей университетской подруги. Постепенно выясняется, что в молодости они одновременно встречались с одним и тем же мужчиной. Параллельно с этим психолог-криминалист расследует должностные злоупотребления, убийства и другие таинственные события, происходящие в тюбингенском лесу. Среди этой рутины остаётся место для сопоставления ситуаций и персонажей второй части (по времени действия она предшествует и первой, и третьей) с событиями новеллы Петцольда, пейзажи и целые сцены из которой то и дело врезаются в повествование.

Кадр из фильма Кристофа Хоххойслера Одна минута темноты (2011)

Третья часть «Одна минута темноты» [Eine Minute Dunkel] — мрачная сказка Кристофа Хоххойслера, мюнхенского режиссёра и редактора журнала «Револьвер». Работая в Мюнхене, Хоххойслер не возражает, когда критики причисляют его к молодому поколению «берлинской школы». Теперь загадки тюбингенского леса, наконец, показаны с точки зрения подозреваемого. Опасный и больной человек мечется по нему, скрываясь от умных и сильных преследователей. Со звериной тревожностью хоррора камера следит за врагами из укромных мест, упирается в затылок с опаской оборачивающихся жертв. Дремучий лес даётся крупными планами: олень убегает от охотников, травы шелестят, насекомые стрекочут. Все эти визуальные детали раскрывают психологический образ преступника, которого, конечно же, не любили в детстве, и который, конечно же, тоньше других чувствует красоту окружающего мира.

Каждый фильм по отдельности в своей концентрированной жанровости не так интересен, как их сочетание. «Кто убил Лору Палмер» понятно с самого начала — главная интрига состоит в том, как нам расскажут об этом в следующей серии. Детально проработанный на уровне сценария (консультантом по вопросам драматургии работал легендарный немецкий документалист, интеллектуал и шестидесятник Харун Фароки) проект превращается в занимательный конструктор, который собирать интересно, но долго.

Кадр из фильма Марко Ван Геффена Среди нас (2011)

Пересекающиеся сюжетные линии плюс отношение разных героев к одним и тем же событиям — подобным образом устроен и голландско-польский конкурсный фильм «Среди нас» [Onder ons] Марко Ван Геффена. Три части названы именами главных героев. Илзе и Петер — добропорядочная семейная пара из Амстердама, которой в нянечки досталась странноватая замкнутая девушка из Польши; Ага — её легкомысленная соотечественница, мечтающая любой ценой остаться в благополучной Голландии; Ева — та самая проницательная воспитательница детей Илзе и Петера, которая не может выразить вербально ни нежную привязанность к подруге и чужому ребёнку, ни животный страх перед распознанной ею тёмной силой. Но кто вселяет страх в большие девические глаза, кто нарушает покой искусственных зелёных ландшафтов и высокотехнологичных интерьеров в голубых тонах, кто создаёт закадровое напряжение и приводит сюжетную пружину в действие? Снова сексуальный маньяк.

Кадр из фильма Лорена Ашара Последний сеанс (2011)

Использование подобного персонажа позволяет режиссёрам говорить на самые разные темы: от ограниченности авторского кино до болезненного аристократизма одержимости классическим кинематографом. Гипнотический образ убийцы-синефила разрабатывается в другой конкурсной картине — «Последний сеанс» [Dernière séance] француза Лорена Ашара — вычурном, кровавом, предельно стилизованном хорроре про молчаливого киномеханика с ясным взглядом актёра Паскаля Серво. Не принимая реальность, в которой маленький кинотеатр закрывается от убытков, он отрезает уши своим несчастным жертвам, чтобы пригвоздить эти украшенные серьгами куски плоти к чёрно-белым портретам кинодив, которыми увешана его каморка. Фильм пестрит зигзагообразными брызгами крови по стенам, внезапными взмахами ножа, истошными воплями жертв и отсылками к Хичкоку. Система персонажей раскрывается с помощью киноцитат: по кинотеатру развешаны афиши, посетители разговаривают фразами из любимых картин, на их лицах отражается мерцающая проекция. Одновременно, ведётся абсолютно серьёзный разговор о том, что искусство требует жертв. Вместе со своей наивной возлюбленной, преданной театральным подмосткам, герой Серво обсуждает «Французский канкан» Жана Ренуара, а монструозную маму маньяка, покончившую с собой из-за актёрских неудач, сопровождает фильм «Женщины, женщины» Поля Веккиали. Именно из этой картины в «Последний сеанс» перекочевал жертвенный алтарь в подвале кинотеатра — эта галерея кинодив, которыми так и не смогли стать очаровательные и истеричные героини Веккиали, столь похожие на маму маниакального киномеханика. Перебегая в фестивальной горячке из одного тёмного кинозала в другой, чувствуешь всю противоестественную притягательность его нездоровой любви к искусству кино.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить