Ещё учась в киношколе, Франсуа Озон сделал короткий фильм о мальчике, который убил своих родителей. Нехорошего мальчика играл брат начинающего режиссёра, а родителей — его папа и мама, так до конца и не смирившиеся с профессиональным выбором сына. Практически в каждом фильме Озона кого-то убивают. Иногда убийство происходит за кадром — но не в «Убежище». Здесь убийца и жертва выступают в одном лице. Картина делится на пролог, эпилог и основное действие. В прологе — неожиданная для Озона по градусу натурализма сцена наркотического прихода: у некоторых слабонервных зрителей даже случались припадки в те моменты, когда иглу втыкают в интимные места. К завязке фильма герой умирает, а его подруга Мусс, едва не последовав за ним, спасается зреющим в ней материнским инстинктом. Основное действие фильма составляет беременность героини, её внутренние переживания и неожиданные встречи в приморской деревушке, где она проводит время. Затем следует эпилог с информацией о судьбе новорождённого и ставит сюжет с ног на голову.
Кадр из фильма 8 женщин (2001)
Хотя в послужном списке режиссёра есть костюмно-постановочные «8 женщин», «Энджел» и недавно примкнувшая к ним «Ваза», существует и совершенно другой Озон — вероятно, более подлинный. Он снял несколько лирических камерных фильмов с одной и той же навязчивой темой: дети как желанные и чуждые ангелы во взрослом аду пошлости и компромиссов. Во «Времени прощания» обречённый на смерть гей осеменяет бездетную женщину. В «Рики» заурядная пролетарская пара производит на свет чудесного младенца: у него вырастают крылышки, с помощью которых он взлетает над грубой земной банальностью. В «Убежище» мать-наркоманка пытается радикально изменить свою жизнь и самым неожиданным способом обеспечить счастье ребенку.
Была ещё картина «5×2»: статью о ней я назвала «Ускользающая женственность». Пять эпизодов из жизни супружеской пары были выстроены в обратном хронологии порядке и иллюстрировали идею деградации традиционной семьи почти по бергмановскому сценарию. Но главное, что интересовало Озона, как и многих режиссёров-гомосексуалов, это тайна женского естества — тем притягательнее, чем недоступнее.
Именно поэтому он стал «новым Франсуа», «новым Трюффо» для нескольких поколений актрис: подарил бенефисные роли ветераншам Катрин Денёв и Фанни Ардан, выразительный эпизод — «бабушке французского кино» Жанне Моро, закалил таланты Людивин Санье и Валерии Бруни-Тедески, дал толчок возрождению карьеры Шарлотты Рэмплинг. В «Убежище» к этому списку присоединяется Изабель Карре, которая отдала этому фильму не только свои незаурядные актёрские данные, но и глубоко личные переживания: актриса снималась беременной, а режиссёр почти со сладострастием отслеживал стадии развития этого волнующего биопроцесса. Так что статью об этом фильме можно было назвать «Плодоносящая женственность».
Кадр из фильма Убежище (2009)
Нет сомнений, что заслуги Озона перед французской актёрской школой останутся в летописи кино. Что касается школы режиссуры, и здесь его место не последнее, хотя больше шансов остаться в истории приходится на долю его вызывающе декоративных ретро-мюзиклов. «8 женщин» можно считать лебединой песней постмодернизма и одной из эмблем кинематографа рубежа веков. А новое десятилетие Озон завершает ещё более раскованной и отчаянной в своем стилистическом буйстве «Вазой».
Хотя историки, скорее всего, сделают акцент на этих больших постановках, полных синефильского подтекста, все равно понять мир Озона невозможно без учёта таких лент, как «Убежище». Они просты по конструкции и незатейливы по исполнению, но именно в них слышен тот интимный голос, который мешает Озону превратиться в успешного коммерческого режиссёра с гарантированным знаком качества. Проанализировав историю отношений Мусс с Полем, братом погибшего возлюбленного, приходишь к выводу, что она выполнена в эстетике фоторомана и раннего Клода Лелуша: такие же рекламные цвета и кадры природы есть в финале «5×2» и «Уходящего времени». Но это никак не мешает жёсткому психологическому реализму, на основе которого разработан главный женский персонаж. А всю конструкцию объединяет несбыточная мечта о продолжении — нет, не рода, а себя как песчинки во времени и пространстве.
