Татьяна Рахманова: «Живое кино — такое определение»
Третьего октября 2024 года в прокат выйдет «Королевство» Татьяны Рахмановой. В прошлом году фильм удостоился двух наград первого фестиваля «Маяк». Жюри отметило его как «Лучший дебют», а Алишер Хамидходжаев получил приз за лучшую операторскую работу. Автор рассказала нам о фильме.
О замысле и сценарии
Как ни странно, работа над сценарием «Королевства» была похожа на мою работу для театра по инсценированию прозы. Я всегда изучаю литературный текст и все, что вокруг, напитываюсь его атмосферой. Нельзя в инсценировании идти за сюжетом — потеряешь главное. От автора, мне кажется, остается не набор событий, а интонация. Она в способе рассказа, в логике монтажа сцен, во взгляде на героев. Когда я эти принципы понимаю — закрываю книгу и пишу свой текст. Он может сюжетно уйти от первоисточника, но все равно будет наполнен его воздухом.
Так и «Королевство». Несколько лет изучения темы, сбор документального материала, интервью, вербатимы, архив документальных фото и видео. Когда я почувствовала, что понимаю этот мир и его законы — весь материал закрыла и написала игровой сценарий, довольно быстро, недели за две-три.
Но я вообще не рублюсь за ясность в этом фильме
Мы снимали ровно по сценарию. Может, буквально в паре сцен только отошли, и делали это только когда чувствовали, что органика героев в этих сценах другая. А так мы даже на подготовке прошли все сцены ногами от начала до конца. И сценарий, и фильм вроде бы непохожи на жизнь реальных детдомовцев. Ну где вы видели такой ужин при свечах? При этом эпизод королевского ужина абсолютно реален в их мечтах, то есть становится документом ощущения.
Несколько лет назад я случайно оказалась в фонде «Апрель», который помогает выпускникам детских домов, и мне там рассказали, как проходят выпускные. Я рассказала об этом Маше Маевской и Лере Мостовой, моим продюсерам. Они пришли в такой же восторг, что и я. Взялись мне помогать и помогают до сих пор, опекают нас всех. Пацанов вот на «Маяк» в Геленджик привезли. Стас впервые в жизни на море побывал.
Началось с выпускного. Я подумала: как круто не показывать несчастную жизнь сироток, а показать их в момент наивысшего счастья. Один счастливый день. Отрезала всю экспозицию, ничего не стала объяснять. Мне хотелось начать в гуще событий, как советовал нам Аристотель, чтобы мы просто прыгнули в происходящее, а уж все биографии в действии проявятся. Но я вообще не рублюсь за ясность в этом фильме. Документ ощущения — вот это важно. Здесь большая заслуга Димы Новосельцева, нашего режиссера монтажа, Дима, привет тебе!
О нелинейности и пространстве
Мне нравилось думать про драматургию вечеринки и похмелья: весело, еще веселее, весело до невозможности, спад, потом новый поворот веселья при уже туманной голове, эйфория, отчаяние, ясность, одиночество, усталость, неприятная необходимость утра, мятая одежда, тяжелая голова. Эта последовательность в фильме поддержана развитием отношений героев и дома, в котором они находятся. Пространство «Королевства» — дело рук великого художника-постановщика Кирилла Шувалова. На раннем этапе подготовки нам уже помогали его эскизы. Во-первых, надо было соответствовать такому художественному уровню, во-вторых, в рисунках Кирилла было схвачено важное соединение — детскости и разрушений, которые она приносит. Он придумал весь этот прекрасный в своей нелепости Версаль у коттеджа, поставил цветные фильтры на окна, чтобы через них герои и камера смотрели на внешний мир. Первая глава в сценарии называется «Хозяева», когда они осваивают чужое пространство. Но надеть чужой халат — не значит стать хозяином этого места. Кульминацией второго акта в сценарии была сцена, когда герои рушили перегородки в гостиной и делали единое пространство без намека на приватность, по примеру знакомого им учреждения. Радостная сцена на батуте «Остаемся!», потом закономерный финал — «Нам идти некуда!» Они там последние несколько сцен бродят без футболок и мне кажется, что этот чужой дом стал их одеждой, защитой от внешнего мира.
А у нас энергия в кадре, нам на реплики и стаканы наплевать
Об Алишере Хамидходжаеве
Мы обсуждали сценарий, каждую сцену. Целыми днями мы обсуждали сцены. Алишер понимал, что нужно в каждой сцене, про что она. Но мне так хотелось его отпустить. Он же гений. И что, я ему буду говорить, куда ставить камеру? Живое кино — такое определение. В нашем понимании это и Джон Кассаветис и наивная живопись, потому что это про главное. Вот сцена Сани и Игоря под кроватью, когда Игорь утешает Саню: «Мы все повреждены духовно и телесно». Алишер так снял их портреты, что у меня каждый раз перехватывает дыхание. Лицо заполняет весь кадр, ничего нет на свете кроме лица, это так просто, но кто бы еще осмелился так снять?
Здесь я вспоминаю твой вопрос про следование сценарию и мой бодрый утвердительный ответ. Для нас главным на площадке была жизнь в кадре, поэтому если мы чувствовали, что у ребят идет энергия, мы могли на ходу соединить три сцены и снимать их подряд сразу, выбрасывая какие-то реплики, не обращая внимания, если, например, кто-то посмотрел в камеру. Представь себе, что испытывала группа. К нам прибегала наша Алла Тяглова со сценарием под мышкой: «Всё надо переснимать! Там должна быть реплика! Поля посмотрела в камеру! Стаканы не на том месте стоят!» А у нас энергия в кадре, нам на реплики и стаканы наплевать. Был момент, когда реквизиторы в сцене королевского ужина начали переставлять свечи для каждого кадра. Артисты за столом сидят зевают, а группе не до артистов — все считают, сколько бутербродов надкусано. Мы с Алишером переглянулись и сказали друг другу: «Нам конец!»
Такое всеединство жизни, всё существует на равных правах
О главном герое
Герои в большинстве своем — документальные, коллизия, в которую они помещены — игровая. И как по-разному они в ней существуют! Например, Игорь. В фильме много его личных историй, в работе над фильмом я могла позвонить ему и спросить, как бы он повел себя в определенной ситуации. Например, я думала про сцену на батуте, когда он собрал вещи и зовет ребят уходить, я думала — что же у него будет в руках — чемодан? Сумка через плечо? Куда он положит свои вещи, свой альбом? Звоню Игорю. «Я бы взял два пакета из Пятерочки, они очень удобные, в них влезут все мои необходимые вещи». Такое не придумаешь. Альбом, из которого он читает стихи, тоже подлинный. Когда Игорь показал мне альбом в первый раз, я была под большим впечатлением. Это архив всего, азбука жизни. Игорь собирал его, пока жил в детском доме, это, видимо, была своего рода терапия. Самое ценное там — монтаж. Обертка от шоколадки, которая ему понравилась, данные об актрисе из сериала «След», адреса, где можно заказать очки, советы, как вести себя в церкви, распродажа радиаторов, стихи Набокова, обращение Валентины Матвиенко. Такое всеединство жизни, всё существует на равных правах. Когда мы с Наташей Седицкой думали, как Игорь будет одет в кадре, у нас не было вариантов — это должен был быть костюм. Игорь — щеголь. На одну из репетиций он пришел в ботинках — похвастаться, какую красоту купил. Эти ботинки вы видите в кадре, черно-белые, будто доставшиеся от Чарли Чаплина. И несмотря на то что всё это было ему знакомо, Игорь в кадре играет роль другого, не себя! Это очень интересно, ведь я же знаю, какой он в жизни. А здесь он последовательно делает персонажа по имени Игорь.
Об игровом и неигровом существовании и работе с артистами
Андрей Ильин и Стас Шадчин существуют в своей замечательной природной органике, равны себе. Поля Гурьянова, чистая душа, плакать и смеяться — всё рядом, как и у ее героини Вики. На съемках Поля говорила о своей героине с элегантным пренебрежением. Даня Стриганов, который играет Паху с бусами из скрепок, подчинил себе персонажа. Паха в сценарии был унылым слизняком, Даня сделал его бесконечно обаятельным раздолбаем. Максон (парень с кроликом) в сценарии был маленьким, юрким, быстрым пацаном, который все время что-то мутит. Такой персонаж из сценариев Юрия Клепикова. Когда я увидела Лёшу Нилова, высокого, вальяжного, ироничного и очень нежного, я подумала, что он эту роль обживет. И будет у нас другой Максон, сегодняшний.
Рядом с ребятами в кадре работали артисты — Ваня Решетняк и Даша Каширина. Они оба очень талантливые. Но для «Королевства» этого было бы недостаточно. Когда Ваня пришел к нам на пробы и стал разговаривать с Игорем, не красуясь, спокойно, по-человечески просто они начали болтать, я поняла, что Саня у нас есть. В Даше есть поразительная двойственность. С одной стороны — отстраненность, холодность красавицы. С другой — в основательности ее фигуры, жестах я чувствую что-то народное, крестьянское, вы видели, как она вытирает нос? Два года назад нам предложили поехать в детский дом, чтобы провести там что-то вроде летнего лагеря. Именно Даша была главным мотором этого предприятия.
Мне нравится, что «Королевство» с одной стороны крепко стоит на документальной почве, а с другой — имеет внятную художественную форму. В общем, хочешь-не хочешь — «Королевство» существует. Не только в фильме, но и за его пределами. «Мы все из одного детдома» — это я их цитирую.
Читайте также
-
Абсолютно живая картина — Наум Клейман о «Стачке»
-
Субъективный универсум — «Мистическiй Кино-Петербургъ» на «Ленфильме»
-
Алексей Родионов: «Надо работать с неявленным и невидимым»
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»