От редакции
От редакции

Конец фильма?

Рене Клер

Слишком поздно причитать по поводу последствий этого варварского вторжения. Те, кто любит искусство кинематографа, могут лишь как-то попытаться смягчить потери.

Звуковой кинематограф не исчерпывается картинами с озвученными диалогами. Есть еще просто звуковое кино — на него и возлагают последние надежды поклонники «великого немого». Они рассчитывают, что звуковому кино удастся отвратить опасность, которую таит в себе приход говорящих фильмов. Они пытаются убедить себя, что кино со звуками и шумами вполне может увлечь зрителей, и они не станут требовать звучащих диалогов, что такие фильмы могут создавать иллюзию «реальности», которая будет менее губительной для искусства, чем говорящее кино. «…»

Звуковое кино еще не миновало первой, экспериментальной стадии развития, но, как ни удивительно, уже породило определенные штампы. «Прослушав» всего каких-то два десятка таких фильмов, мы чувствуем, что звуковые эффекты заезжены и пора найти что-то новое. «…»

Если не будут найдены и разумно применены новые звуковые эффекты, то, боюсь, поборников звукового кино ждет разочарование. У нас останется только, как здесь выражаются, «стопроцентно звуковое кино» — а это отнюдь не самая радужная перспектива.

1929

Эдгар Уоллес

Звуковой фильм — это всегда однодневка. Три-четыре недели он еще может крутиться в больших городах, но не более.

Но это лишь один из источников дохода. Никто не может утверждать, что, дескать, вы показывали две недели звуковой фильм, и теперь спустя шесть недель никто не пойдет на театральное представление по той же пьесе.

Когда заходит разговор о конкуренции с кино, в ход идут самые идиотские доводы. Но ведь кино нужно воспринимать скорее как площадки, которые рекрутируют зрителей для театров. Посещаемость театральной постановки «Террора» (Пьеса Эдгара Уоллеса, по которой в 1928 году был поставлен фильм. — Примеч. ред.) в Лондоне только выросла с тех пор, как на экраны вышла экранизация. Если звуковая картина имеет успех, то это только плюс для английского театра и английских актеров. И говорю я так не потому, что у меня контракт в 100 000 долларов с Warner Bros.

1928

Исидор Изу

Я считаю, что кино слишком богато. У него ожирение. Предел достигнут, всё на максимуме. При малейшей попытке еще расшириться, которая будет сделана, кинематограф лопнет! Эта жирная свинья разлетится на тысячу кусков. Я предсказываю смерть кинематографа, предвижу апокалиптический разрыв и крах этой раздутой конструкции, которую называют сегодня фильмом.

«Манифест леттризма», 1947

С. Л. Ротафель

Эскалаторы несут нас вверх, на второй этаж, в просторный зал на пять тысяч мест. Здесь нет архитектурных излишеств, оголенные стены яйцеобразной аудитории окрашены белой краской. Когда гаснет свет, мы стремительно погружаемся в разноцветные огни, которые испускают тысячи спрятанных в стенах рефлекторов. И когда начинает играть невидимый оркестр, стены, еще недавно казавшиеся голыми, оживают: сменяют друг друга панорамы лесов, морей и великих городов, — которые проецируются проекторами сверху. «…»

Есть множество причин, по которым я считаю, что кинозал будущего будет яйцеобразным, без балконов, а стены его будут голыми. Причины эти как эстетические, так и экономические. В первую очередь, ясно, что кинотеатр подобной формы будет занимать наименьшую площадь: фасад будет крохотным, первый этаж будет занят магазином. Публика будет входить в зал сзади и выходить спереди, что позволит избежать извечной сутолоки в дверях. А украшение стен меняющимися световыми сценами позволит не только опередить тех, кто верен статической красоте, но и сэкономить.

1923

Александр Астрюк

Появление 16-миллиметровой кинопленки и телевидения приблизило тот день, когда в каждом доме будет стоять кинопроекционное устройство и всякий сможет выйти в библиотеку за углом, чтобы взять там фильм на любую тему, любого жанра, будь то литературная критика, роман или эссе о вопросах математики, историческое исследование или научно-популярное обозрение. Тогда непозволительно будет говорить о кино в единственном числе. Нужно будет говорить о кинематографах, подобно тому, как теперь речь может идти о литературах, потому что кино, как и литература, в первую очередь не особый вид искусства, а язык, способный выразить любую мысль.

«Рождение нового авангарда: камера-перо», 1948

Дэвид О. Селзник

Голливуд — это Египет. Заполненный разрушающимися пирамидами. Он никогда не вернется. Но будет осыпаться, пока последние студийные здания не скроют пески. Там могли бы делать хорошие фильмы, если бы не существовало кинобизнеса. Голливуд мог стать центром выражения человеческого духа, если бы его не заграбастала компания специалистов по продажам, превратившая его в индустрию отходов.

1951

Мортон Хейлиг

С появлением звука кино заступило на территорию комбинированных искусств. Это больше не визуальное искусство, и оно должно поставить перед собой задачу передать человеческий опыт во всей его полноте и разнообразии. «…» Нервная система — афферентные нервы, мозг, двигательные нервы — основа нашего самоощущения. «…» Со временем все эти элементы будут записаны, смикшированы и спроецированы электронным способом — в будущем кино будет выглядеть, как катушка магнитной ленты с отдельной дорожкой для каждого из чувств. «…» Откройте глаза, слушайте, вдыхайте и чувствуйте — ощутите разнообразие мира, явленного во всех своих великолепных красках. Это кино будущего. «…» Без активного участия зрителя не может быть ни передачи опыта, ни искусства. «Слишком» реалистичным искусство не может быть по определению.

1955

Стэнли Кубрик

Уверен, что в будущем у нас появятся хитроумное объемное голографическое кино и телевидение; и, возможно, будут введены совершенно новые формы досуга и образования.

Например, можно было бы придумать механизм, который подключается к мозгу и погружает человека в яркое и реалистичное сновидение, где он ощущает себя главным героем романтической или приключенческой истории. То же изобретение могло бы применяться с более серьезной целью — для прямой передачи знаний: так, к примеру, каждый имел бы возможность за двадцать минут с легкостью научиться свободно говорить на немецком. В наше время процесс усвоения навыков и информации требует так много усилий и времени, что технологический прорыв тут бы не помешал.

Одновременно создание такой машины несет в себе некоторые риски. Насколько я понял, в Йельском университете провели опыт, в ходе которого ученые локализовали в мышином мозгу центр удовольствия и стимулировали эту область электрическими зарядами; в результате эксперимента каждая мышь билась в оргазме по восемь часов подряд. Получи мы доступ к источнику подобного наслаждения, человеческий род уже давно превратился бы в скопище бесчувственных зомби, чьи мозги воткнуты в стимуляторы удовольствия, а тела атрофировались, пока людской труд выполняли роботы.

Playboy, 1968

Пол Моррисси

Совершенно очевидно, что кино уходит, и нет смысла это отрицать. Роман уже давно умер, и люди это знают. Поэзия выдохлась еще сто лет назад, пьес почти нет. Время от времени появляется одна, и время от времени появляется фильм.

«Комната 666», 1982

Микеланджело Антониони

То, что кинематографу, как вы сказали, угрожает смерть, это верно. «…» Влияние телевидения на менталитет и зрительное восприятие публики очевидно. «…» Но нельзя отрицать, что мы особенно остро воспринимаем эту проблему, вероятно, потому, что принадлежим к другому поколению. На самом деле мы должны приспособиться к требованиям мира будущего. Мы все знаем, что существуют новые формы изображения, новые технологии. Теперь есть магнитная пленка, которая заменит кинопленку, потому что кинопленка не отвечает современным требованиям. Мартин Скорсезе поднял очень интересную проблему: цвета на пленочной копии со временем тускнеют; к магнитной пленке эта проблема не относится. Задача развлечений для большой аудитории, возможно, будет решена благодаря использованию электронных систем, лазера или кто знает каких еще изобретений. «…» Меня тоже беспокоит будущее кино — того кино, которое мы знаем. Мы все привязаны к кино «…» однако вполне вероятно, что с освоением целого спектра технических возможностей это чувство постепенно умрет. «…» Мы должны думать о художественных потребностях завтрашних людей. Я не так уж пессимистично настроен, я всегда старался адаптироваться к тем выразительным средствам, которые наилучшим образом соответствовали моменту. Много лет назад я экспериментировал с цветами и буквально раскрашивал реальность. Это был грубый метод, но он предвосхитил мою работу с видео. И я намерен продолжать опыты в этом направлении, поскольку думаю, что если мы освоим новые выразительные средства, которые предлагает нам, например, видео, то, вероятно, и сами изменимся. «…» Наверное, теперь, когда кино пришло в дома и существует видео с изображением высокого разрешения, нам уже не нужны кинотеатры. Все сегодняшние структуры должны будут измениться, но на это потребуется время. Однако эти перемены должны будут произойти, и мы ничего не сможем сделать. У нас не будет выбора, кроме как приспособится. Это проблему я уже затрагивал в «Красной пустыне», когда размышлял, как человек адаптируется к новым технологиям. Тогда мы говорили о новых видах загрязнений воздуха, которым нам придется дышать; наверное, изменится и наш организм. Не знаю, к чему это приведет. Вполне вероятно, что будущее явит нам такую жестокость, которую мы не можем предугадать. Я плохой теоретик, я люблю эксперименты на практике. Но у меня такое чувство, что нам будет не очень трудно трансформировать себя в людей нового века.

«Комната 666», 1982

Жан-Люк Годар

Мы исследуем вопрос, есть ли будущее кино. Основная посылка в том, что телевизионная эстетика вытесняет кинематографическую. «…» Телевизор такой маленький, и вы не боитесь его, в то время как киноизображение пугает — оно огромное, и вы смотрите на него издалека. Похоже, что сегодня люди предпочитают видеть, скорее, маленькую картинку с близкого расстояния, чем большую издалека. «…» Фильмов производится все меньше и меньше? Это неправда. Фильмов все больше и больше. Это хитрые американцы: они делают все меньше фильмов. Мечта Голливуда состоит в том, чтобы сделать один телевизионный фильм и запустить его по всему миру. «…» Наблюдается тенденция к производству суперфильмов. «…» В конце концов малобюджетные фильмы исчезнут. Кинематограф зародился как малобюджетный эксперимент, но, подобно малым странам, эти фильмы исчезают, как и все маленькое. Сейчас можно найти массу фильмов на видеокассетах. Этот рынок еще в самом начале своего развития, но он растет как грибы после дождя. Люди предпочитают кассеты, но это лишь повод: иметь дома порнофильм — лишь повод, чтобы пригласить девушку и избежать всех тех усилий, которые необходимы, чтобы добиться ее. Не знаю, меня это не убеждает. Кино — это язык, который мы все потеряем. Но в этом нет ничего страшного — это лишь момент. Я умру, но умрет ли мое искусство? «…» Необходимо двигаться вперед, это нормально. Это прогресс.

«Комната 666», 1982

Вернер Херцог

Мне не кажется, что мы в такой уж степени зависим от телевидения, потому что эстетика кино абсолютно уникальна. Телевидение — разновидность автоматического проигрывателя, там не получаешь полного ощущения кино, не чувствуешь, что фильм захватывает тебя. У зрителя есть свобода действия, он может выключить телевизор; кино выключить невозможно. Я ничего этого не боюсь. Недавно я разговаривал с одним своим американским другом. «…» Он сказал, что боится, как бы видео и телевидение не поглотили все остальное. Что со временем мы сможем рассматривать овощи в супермаркете через видеокамеру. И даже заказывать блюда, нажимая на кнопки телефона или компьютера. Очень скоро, а может быть, даже сейчас, можно будет осуществлять все банковские операции через видео. Я сказал, что у меня нет таких опасений в отношении кино, поскольку то, что происходит на видео, — это не жизнь. Не та жизнь, которая важна. А самым непосредственным образом жизнь отражается в кино. И это кино выживет. Оно переживет века.

«Комната 666», 1982

Аня Каролина

Сегодня я наблюдаю, как исчезает авторское кино и язык кино становится неинтересным. Но я хочу твердо заявить, что электронное кино меня не интересует. Оно не может интересовать настоящего художника.

«Комната 666», 1982

Роджер Эберт

У нас будут широкоэкранные телевизоры с высоким разрешением и пульт, с помощью которого мы будем заказывать любой фильм, какой захотим. Не придется идти в видеопрокат, все доставят по запросу, так же дистанционно можно будет оплатить просмотр. Видеокассеты устареют, их не будут использовать ни для продажи фильмов, ни для домашних записей. Фильмы будут записывать на пленку Super-8, а смотреть при помощи лазерных дисков. «…» Я рад тому, что арт-кино найдет путь к зрителю по всей стране. Сегодня 75 % сборов арт-кино в Америке поступает из шести-семи кинотеатров в шести городах; 90 % американских кинотеатров не показывают арт-кино. Революция в доставке контента и дистрибьюции позволит нам смотреть те фильмы, которые мы хотим смотреть. Будет так же, как с книгами: ты можешь жить отшельником и все равно читать своих любимых писателей. «…» Примерно к 2000 году снять фильм будет стоить столько же, сколько стоит напечатать книгу или музыкальный альбом.

1987

Алексрома

Что касается развлечений будущего — это столь богатое поле для фантазии, что даже страшно подумать, до чего могут дойти изощренные виртуальные гедонисты. С уверенностью можно утверждать только то, что техника будущего даст человеку возможность не только полнокровно наслаждаться виртуальной реальностью, но и «залезть в шкуру» другого человека, как это было продемонстрировано в фантастическом фильме «Быть Джоном Малковичем», чтобы испытать все, что испытывает реципиент. Можно легко себе представить, например, кино будущего: зритель сможет выбрать себе любого актера из просматриваемого фильма и непосредственно переживать эмоции, которые вкладывает актер в своего героя.

«Net-культура», 2000

Годфри Реджио

На мой взгляд, современный фашизм — это не Гитлер, не тоталитарный строй. Фашизм сегодня — это технологическая агрессия, которая поглощает и истребляет мир. И сейчас это для меня самый главный, самый больной вопрос, ради решения которого стоит делать кино. Фильм, который я сейчас снимаю, — о цивилизационном насилии, насилии прогресса. Безусловно, при этом мне приходится признать некое противоречие, некий парадокс, с которым я имею дело в моей профессии: современное кинопроизводство — это очень высокая форма технологий, и я вынужден ими пользоваться. Я также понимаю, что только с их помощью могу донести до зрителей свое послание. И я работаю, как слепой, пользующийся чужими руками. Я не прикасаюсь к камере, к монтажному столу — работаю с техникой, но далек от нее. На самом же деле технологический по природе язык, который мы используем в кино, не в состоянии даже просто описать проблемы, существующие в мире. Да и сегодняшняя наша повседневная лексика не в силах объяснить то, что происходит в современной жизни, потому что она тоже технологична. Для меня это трагедия. Поэтому для меня чрезвычайно важен другой тип общения между мной и моими зрителями: я стараюсь обращаться к ним посредством самых обобщенных, символических образов, пытаясь дать людям понять, что они теряют. Лишь один пример: в начале XX века в мире насчитывалось около тридцати тысяч языков и диалектов, к концу столетия их осталось около четырех тысяч. Древняя речевая культура многих народов поглощена современными технологиями. И, возможно, мы должны найти некий новый язык, который не был бы их придатком. Или вернуться к старому. Я неслучайно так часто использую слова из первобытных языков. «Первобытный» означает «дикий», «не загубленный цивилизацией», «естественный». Социальная функция таких слов ничем не ограничена, а значит, они могут обогатить нашу жизнь подлинными, то есть неподдельными чувствами. Существует мнение, что первобытные люди жили вообще без веры, без культуры. Нет, все ровно наоборот. Именно первобытное сознание и мировосприятие — тот самый свет в темноте, который открывает простор человеческому естеству и концентрирует это естество в слове. Есть такое высказывание: «Одна картина стоит тысячи слов». В своих фильмах я стараюсь его опровергнуть. Я хочу снять тысячи картин, чтобы достичь чувственной силы одного Слова.

«Искусство кино», 2000

Ларс фон Триер и Томас Винтерберг

Сегодняшний технологический натиск приведет к экстремальной демократизации кино. Впервые в истории кино может делать любой. Но чем более доступным становится медиум, тем более важную роль играет авангард. Неслучайно термин «авангард» имеет военную коннотацию. Дисциплина — вот наш ответ; надо одеть наши фильмы в униформу, потому что индивидуальный фильм — фильм упадочный по определению! «…» Натиск технологии приводит сегодня к возведению лакировки в ранг божественного. С помощью новых технологий любой желающий в любой момент может уничтожить последние следы правды в смертельном объятии сенсационности. Благодаря иллюзии кино может скрыть всё.

Манифест «Догмы 95», 1995

Владимир Хотиненко

В кино XXI века не будет никакой пленки, не будет никаких режиссеров, не будет ничего, что нам так знакомо. Кино смогут снимать все. В нем не будет издержек кинопроизводства, которое зависит от самочувствия режиссера или актера, от качества пленки и так далее. Компьютерное моделирование заменит сложный процесс монтажа. И тогда не нужно будет сталкиваться лбами критикам и режиссерам. Но я хотел бы умереть до того, как все, о чем я сказал, наступит.

1994

Карен Шахназаров

Если исходить из сегодняшних реалий, то я не вижу радужных перспектив. В стране, бюджет которой составляет около двадцати миллиардов долларов (как у небольшого штата США), едва ли можно рассчитывать на государственную поддержку кинематографа. Кино расцветает, если в экономике появляются свободные деньги или же фильмы становятся важным фактором государственной политики. Сейчас в России кинематограф не является составляющей идеологии государства. Поэтому деньги на съемку новых лент будут выделяться из казны в самую последнюю очередь. Наступают трудные времена, есть вероятность, что на какой-то срок российский кинематограф исчезнет как явление, как культурный феномен.

«Искусство кино», 1999

Сергей Сельянов

При нормальном состоянии общества, когда у людей есть деньги, чтобы сходить в кино раз в месяц, могу обещать, как Никита Сергеевич обещал, что в 1980 году советские люди будут жить при коммунизме: к 2020 году кино наше будет существовать за счет возврата денег.

«Искусство кино», 1998

Екатерина Деготь

Показательно появление в последнее время другого кино, и не только у режиссеров-женщин, хотя им и легче освободиться от стереотипа «мужчина — субъект, женщина — объект». Метафорой кино девяностых становится, скорее, женское сексуальное желание (и «Плененные» Бертолуччи, и «Человечность» Бруно Дюмона вертятся вокруг этого мотива) — не проявляющееся внешне, неизобразимое и невыносимое, как реальность (мужское желание имеет, напротив, форму знака). Мотив «внутреннего», мотив «бытия» (а не обладания), метафора «черной дыры» структурирует новую эстетику подобно тому, как мотив орудия и инструмента составлял основу старой. Кино XXI века будет не «женским», но более сбалансированным — если только это не приведет к полному отсутствию контакта между двумя эстетиками и двумя полами. В «Романе» (Катрин Брейя. — Примеч. ред.), где Мария может избавиться от зависимости, только взорвав своего возлюбленного, все идет к тому.

«Коммерсантъ», 1999

Питер Гринуэй

Кино — живой мертвец. Умерло оно 31 сентября 1983 года, когда в гостиной появился пульт дистанционного управления телевизором…

2007

Джеймс Кэмерон

Думаю, и через тысячу лет будут кинотеатры. Люди хотят переживать коллективный опыт: важен совместный поход в кинотеатр и общее участие в фильме. Смерть кинотеатрам пророчили с тех самых пор, как я пришел в этот бизнес.

Smithsonian Magazine, 2010

Джеффри Катценберг

Дальше будет так: выходит фильм, и у вас 17 дней (то есть три недели), за которые 98 % картин обычно собирают 95% своих сборов. А на восемнадцатый день фильмы становятся доступны по всем возможным каналам. Хотите показ на киноэкране — 15 долларов; 75-дюймовый телевизор — 4 доллара; смартфон — 1 доллар 99 центов. И так по всему миру. Когда это произойдет — а это произойдет, — это перевернет кинобизнес.

Variety, 2014

Джордж Лукас

В конечном счете мы придем к тому, что кинотеатров будет мало, они будут большими, и в них будет очень много отличных вещей. Поход в кино будет стоить 50 баксов, или 100, или 150 баксов. Как поход в театр на Бродвее сегодня или на футбол. Это будет дорого. «…» [Фильмы] будут крутить в кинотеатрах годами, как бродвейские шоу. Это будет называться кинобизнес…

из беседы со Стивеном Спилбергом, 2013

Алехандро Ходоровски

Голливудские фильмы, коммерческие фильмы — это конец кино. Они убьют кинематограф. Скоро у нас вообще не будет фильмов. Останется одно телевидение. А коммерческое кино — это не искусство. Иногда в нем возникает необходимость. Иногда такие картины нужны. Как сигареты. Но они вас убивают. Один такой фильм ежедневно в течение полугода — это нормально. Но будете смотреть каждый день всю жизнь — станете идиотом.

Flavorwire, 2014

Райан Джонсон

Первое: 3D — это будущее кино. Второе: введение стереоскопического кинематографа по своей значимости равноценно введению в кино цвета.

Я соглашусь и с первым и со вторым. В то же время я никогда не буду снимать в 3D. И всеми силами стараюсь избегать фильмов, снятых в 3D. Вообще, мне стереоскопическое изображение не нравится.

Мне кажется, что стереоскопическое изображение не похоже на «ожившую скульптуру», о которой говорил Мартин Скорсезе, называя 3D будущим кинематографа. Для меня это, скорее, искусственные диорамы, которые не погружают в себя зрителя, а, напротив, лишь увеличивают дистанцию.

В то же время я не могу оставить незамеченными слова Скорсезе. Нужно выкинуть из головы представление о существующей стереоскопии и представить то, что описывает Скорсезе. Недавно я был на выставке работ Патрика Джейкобса. Джейкобс создает изысканные ландшафтные миниатюры, на которые нужно смотреть сквозь окошки-линзы. Конечно, по фото с этих выставок невозможно получить адекватное представление о том, как они выглядят, но на меня они оказали удивительное воздействие. Искусственная реальность оживлена во всей своей иллюзорной глубине. Глядя в этот портал, я смог представить то, что описал Скорсезе. Почувствовал подлинную глубину в рамке, увидел форму лица, детали пейзажа. Реальность сегодняшней стереоскопии ушла, и мой разум открылся пониманию того, какой может быть подлинная глубина применительно к движущимся изображениям. Скорсезе прав: это следующий шаг. Это будущее.

Rian Johnson’s Lousy Stinkin Tumblr, 2012

Мартин Скорсезе

Не думаю, что покажусь пессимистом, если скажу, что кино как искусство и кино как бизнес сегодня стоят на перепутье. Сфера аудиовизуальных развлечений и то, что мы называем кинематографом — то есть движущимися картинами, сделанными личностями, — расходятся в разные стороны. В будущем мы будем все реже и реже называть кино то, что видим на экранах мультиплексов, и все чаще — то, что будем смотреть в маленьких залах, онлайн, а также в местах и обстоятельствах, которые я не берусь предсказать.

Почему же будущее кажется мне светлым? Просто потому, что впервые в истории этой формы искусства фильмы можно сделать на очень небольшие средства. Когда я рос, это было немыслимо, а экстремально низкий бюджет был скорее исключением, нежели правилом. Сегодня — наоборот. Можно добиться красивой картинки доступными камерами. Можно записать звук. Можно монтировать и заниматься цветокоррекцией дома. Все это уже реальность.

Но даже принимая во внимание всю важность технических аспектов в контексте кино и тот прорыв технологий, который ведет к революции в кинопроизводстве, нужно помнить, что кино снимают не приборы и машины, а человек. Люди делают фильмы. Можно взять камеру и начать снимать, а потом клеить самому в Final Cut. Но чтобы сделать фильм, нужно нечто большее. И здесь никаких легких путей не будет.

Если бы мой друг и наставник, Джон Кассаветис, был сегодня жив, он наверняка использовал бы все доступное сегодня оборудование. Но говорил бы о том же, о чем говорил всегда. Нужно полностью погрузиться в работу, отдаться ей.

из письма дочери Франческе, 2014

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить