«Кому это нужно»: Соседи
Кому это нужно. Реж. Владимир Непевный. 2015
Петербург-Петроград-Ленинград-Петербург, город трёх революций и трёх имён, — родина российской литературы абсурда. «Самый умышленный город мира» назвал его Достоевский и здесь в этом городе написал второй абсурдистский текст русской литературы, рассказ «Бобок». Первый абсурдистский текст был повесть «Нос» Николая Гоголя, как вы уже догадались. Это обстоятельство поневоле вспоминается, когда смотришь короткометражку Владимира Непевного по пьесе Людмиле Петрушевской «Кому это нужно».
Стоит сказать пару слов о Владимире Непевном, от документальных лент перешедшего к игровым. Это особого рода документалист. Научную точность он соединяет с поэтичностью. По первому образованию он — математик. И это очень заметно. Математики они такие: красоту ценят и чувствуют так же хорошо, как и точность. Гаусс, кажется, говорил об одном из своих друзей: «Он стал поэтом, чтобы быть математиком ему не хватало воображения». Иное дело, что красота у математиков — своеобразна. Но это — красота.
Без документальности Непевному не обойтись нигде. В своей короткометражке он и не обошёлся без неё. Встроил в абсурдистский рассказ про то, как сосед оставил соседке луковицу для полива, а сам пошёл вешаться, кадры из старого учебного фильма про жизнь луковиц. Кадры эти на редкость красивы и… зловещи. Перейдём к другому фильму для двух артистов и одной луковицы.
Здесь не обойтись без пьесы Петрушевской и самой Петрушевской. После просмотра первой экранизации своей пьесы Петрушевская заметила: «Это не моя пьеса. Я писала комедию. А тут получилось что-то… монументальное…» В общем, похвалила. На основе чужого другой сделал что-то своё. Сбивает с толку слово «монументальное». Вообще-то, да, работа оператора Александра Бурова именно что — монументальна. Но Петрушевская, наверное, имела в виду ещё что-то.
Придётся заняться спойлерством. Итак, некий сосед (Владимир Крылов) уезжает. Оставляет соседке (Ольга Антонова) ключ от своей комнаты и просит поливать луковицу. Из разговора с соседом соседка понимает, что уезжает он навсегда. Сосед и впрямь собрался уехать навсегда. Он собрался повеситься. И вот когда он уже снял люстру и приторочил к крюку петлю, то услышал стук в дверь. Слез со стола и притаился. И в полном потрясении увидел, услышал и пронаблюдал, как соседка бодро переволакивает из его комнаты в свою вещи, советуясь по телефону с дочкой, что брать, а что оставлять. Скажем, шуба пригодится, а толстенный том «У Германтов» можно и оставить.
Когда комната пустеет окончательно, сосед прячется в шкаф. Соседка выталкивает шкаф из комнаты, по дороге рассказывает, что всё в своей жизни всегда делала и делает сама и всё для детей, всё для них. В общем, понятно, что шутка, но … не обхохочешься. Непевный вносит одно существенное изменение в текст пьесы. У Петрушевской он и она — соседи по лестничной клетке. У Непевного они живут в коммунальной квартире. Соседи по коммуналке — совсем другое дело. Они ближе. Они, может, и враждебнее, а, может, и любовнее, сочувственнее. Здесь иные отношения, более достоевские, что ли? Более зощенковские? Шутка о взаимном отторжении людей, о том, что каждому на каждого наплевать с высокой вышки, превращаются в другую, совсем другую историю, каковую и словами-то не пересказать.
Здесь не то, чтобы наплевать, а … скажем … окольно: ну, вот жил и съехал — эвон, сколько вещей осталось… Ему-то они зачем, раз съехал? А дочке пригодятся. Есть одна фраза в фильме Непевного, которой нет в пьесе Петрушевской, по-моему, очень важная: соседка в замечательном исполнении Ольги Антоновой смотрит на шкаф и замечает: «Шифоньер. А в блокаду из шифоньеров такие дрова были…» Любопытно, что эту фразу придумала во время съёмок сама Ольга Антнова. Вот тут и делается внятен монументализм. Город блокады. Город массовых смертей, исчезновений. Будничное, бытовое явление. Был и не стало, а шифоньер остался. Заберём. Ещё как повернётся-то дело, может, на дрова пригодится. Абсурдистская комедия становится притчей, не переставая быть и абсурдистской, и комедией.
Петрушевская человек московский и театральный. Она написала пьесу, то есть, то, что будут показывать в зале со сцены, а смотреть из зала в театральном городе Москве… Ну там, четвертая стена и прочее. Всё условно. Комедия. Артисты показывают некие трюки, зритель смеётся, ничего личного. Когда Непевный снял по этой пьесе кино, смыслы сместились. В театральной комедии соседка — это роль для возрастной характерной актрисы, а вот в контексте ленинградской жизни, а Непевный много лет принадлежит именно ленинградскому укладу жизни, так вот, в Ленинграде соседка образ зловещий. Это человек, который имеет доступ в твою жизнь просто по определению. Соседка — это персонифицированный социум, социум с расширенными социальным экспериментом правами.
Герой думает, что он дал ключи другому человеку, а, на самом деле, он дал социуму право делать свое дело, осуществить свое право взять всё, потому что заложен-таки где-то принцип, что общество главнее. В коммуналке, если брали твою вещь, значит, ты дурак, что не сумел спрятать, запереть, оставил без присмотра.
Петрушевская придумала чудный сюжет. Человек решил поиграть с жизнью и смертью и получил урок, увидел жизнь после себя, превратился в собственный призрак… В фильме Непевного произошла смена культур. Фабула переехала в другой мир. В Москве, изжившей свое коммунальное прошлое всё выглядело смешно; в помнящем, как это бывало и бывает Питере-Ленинграде-Санкт-Петербурге — серьёзно и очень страшно.
