Евгений Марголит
Евгений Марголит

In memoriam


Вчера утром я понял, что от нас ушла целая эпоха. Это звучит банально, и тем не менее это чистая правда — с Янковским ушла эпоха. Ушло время тех, для кого чувство собственного достоинства было главным в жизни, тех, кто умел противостоять безумию этого мира, и тех, кто знал, как в этом мире летать «во сне и наяву». Теперь этим людям предстоит летать вечно, но уже не здесь. Формулировать такие вещи — дело последнее. Я думаю, многие из нас просто это ощущают.

Служили два товарища, реж. Евгений Карелов

Инна Соловьева

Не восхищаться им было нельзя. В нем жил удивительный талант — умение правильно распорядиться собственным достоянием, тем, что было дано ему от природы. Теперь другие актеры, наверное, смогут талантливо исполнять его роли, но второго Янковского никогда не будет. У нас необыкновенное количество «тиражных» людей — тех, кого очень легко заменить. На места некоторых нынешних звезд очереди стоят. Очереди на место Янковского нет и быть не может. Я терпеть не могу слов «уникальный» и «единственный», но здесь они уместны. Не потому, что он был талантливее других, а потому, что он был такой один. Янковский был дивно обучен. За ним так хорошо стояла его саратовская жизнь, его старый театр, его училище, которое научило его замечательно простым вещам. Он умел хранить верность своему театру и своим коллегам. У него была подлинная актерская деликатность. Было тончайшее, легчайшее чувство стиля. Он никогда не старался натянуть на себя новую задачу. У него была внутренняя свобода в выявлении себя и своего, независимо от роли, — будь то Познышев в «Крейцеровой сонате» или барон Мюнхгаузен. Янковский был прежде всего человеком хорошего рода. Утрата эта огромна, но таких потерь нам предстоит немного, потому что людей, подобных ему, очень мало.

Тот самый Мюнхгаузен, реж. Марк Захаров

Наталья Рязанцева

Авербах пробовал Янковского на «Драму из старинной жизни». И очень неудобно было ему отказывать, так как Олег пробовался очень серьезно, хорошо, и роль ему нравилась. Но он не подходил по возрасту. Поэтому, предлагая ему сыграть Пряхина в «Чужих письмах», Илья думал, что Янковский обиделся и придется долго его уговаривать. Но Олег — быстро согласился и сыграл, по моему авторскому мнению, блестяще. Причем, появился он на экране в неожиданном для себя образе разжалованного летчика, совсем не положительного героя. У Олега не так уж много отрицательных ролей, и даже когда он играет негодяя, зритель ему как будто симпатизирует, потому что он — Янковский.
Потом, я помню, как они с Ильей встретились в Риме, где Янковский должен был сниматься в «Ностальгии», и очень весело проводили время — Тарковского не было, к съемкам еще ничего не было готово… Янковский был тем, кого можно назвать кинозвездой. В самом высоком, непошлом смысле этого слова. Он останавливал на себе взгляд. Что бы ни делал — оторваться невозможно. В любых фильмах, в любых обстоятельствах — в главной роли, в роли второго плана, в эпизоде. У него небанальное, умное, прекрасное лицо. Но к этому лицу он прилагал профессию, и планка, которую он брал, недостижима для большинства. А может, ни для кого, кроме него.

Чужие письма, реж. Илья Авербах

Игорь Масленников

Умер великий актер. Великий. Своим студентам я обычно говорил, что это актер масштаба Габена, потому что и тот и другой были актерами внутренней жизни, внутренней актерской игры. Вспомните, каким он был в своих разных ролях. Вроде везде одинаковый, вроде ничего с собой не делает, но совершенно разными получались его герои. Это достигается лишь искусством внутренней игры, которое мало кому сейчас доступно. Я работал с ним на многих картинах. И в молодости и позже. Когда приглашаешь актера на роль, заботишься прежде всего о том, как он подходит на эту роль, как он сработается с пратнерами… Янковский при создании актерского ансамбля для меня всегда был опорной точкой, что для меня было всегда очень важно. Начиная с «Гонщиков», заканчивая «Тьмой» в «Русских повестях» — все работы с ним для меня очень дороги. Я сочувствую его семье и очень переживаю за них.

Собака Баскервиллей, реж. Игорь Масленников

Александр Велединский

Не знаю, что сказать… Не знаю, с кем сравнивать… Да ему равных нет. Он был один, других не было, нет и не будет. Слова поперек горла. Да, хотел я его снимать, но проект остановился из-за кризиса, денег не стало, ну а сейчас… Говорить об этом сейчас — мелко, пошло, недостойно. Все эти наши переживания по поводу фильмов, все это сейчас ничего не значит. Мои личные проблемы. А утрата — общая, касается всех… Я, конечно, знал, что Олег Иванович болеет. Позавчера ночью как раз сидел, работал над сценарием, и, как всегда, полез в интернет, чтобы узнать, как его здоровье. Там, как обычно, какие-то глупости пишут, про то, про се, про надежду. А, когда я уже спать ложился, в восемь утра позвонил Витя Раков — Янковский… Нет, не надо этого всего писать, должно пройти время, чтобы осмыслить… 65 лет. Блин, это вообще не возраст. Вчера пересмотрел кусочек, как он идет со свечей в «Ностальгии», шесть с половиной минут… Ну ладно, чего тут… Ну, будем работать… а планочка-то, такая, высо-окая. Кто остался из великих артистов, кто?… Не знаю, что сказать…

Ностальгия, реж. Андрей Тарковский

Александр Прошкин

Все понимали, что он в тяжелом состоянии, однако надежда и вера в чудо никогда не покидали нас, так что новость о смерти буквально обрушилась на наши головы. Все случилось так внезапно. Ушел грандиозный актер. Актер-интеллектуал, не просто исключительный мастер, а лицо русской интеллигенции. У нас часто говорят громкие слова, часто шумиха рождается на ровном месте. Но с Янковским все понимали — он из ряда вон выходящее.
Снимать его было не творческим даже, а человеческим наслаждением, это был светлый человек, легкий. И работа доставляла обоюдное удовольствие, она была похожа на игру. Сложностей никогда не возникало. Часто бывает, что актеры живут под властью мифа о самих себе. У него этого мифа не было, он был естественным человеком. Всегда прекрасное настроение, изысканное чувство юмора. С ним всегда было легко — и партнерам, и режиссеру.
Как настоящий художник он был всегда чрезвычайно откровенен в работе, черпая все необходимое для роли из собственных глубин, из своей жизни, биографии.
Это была огромная личность. Не в общественном даже, в культурном смысле. Он был предан своей профессии, понимал ее роль. Был верен ей. Сейчас мы еще не можем в полной мере понять масштаб этой утраты. Вместе с Янковским уходит целая эпоха. Я в растерянности.

Влюблен по собственному желанию, реж. Сергей Микаэлян

Алексей Герман

Умер Олег Янковский. Это тяжелейший удар не только по театру Ленинского комсомола, но и по всем нам, тем, кто его много или немного знал и любил.
Он смешно когда-то придумал называть себя, хотя это чистый факт, «последним народным артистом СССР». Действительно указ о присвоении ему звания подписал незадолго до ухода Горбачев. Он был последним в плеяде замечательных артистов, которых у нас раз-два и обчелся. По пальцам одной руки их можно пересчитать. Многих из них, любимых зрителями и вождями, ситуация в искусстве, а может желание жить по-человечески, бросают в бессмысленные сериалы, где они, не включая душу, достают из кармана разные выражения лица, одевают их по любому случаю. Это очень легко. Только глаза выдают, так что режиссеры учатся снимать их без глаз. Так вот Олега всегда можно было снимать с глазами, даже в самых плохих сериалах. Посмотрите «Щит и меч», с которого он начинал. Дальше был прекрасный театр с прекрасным режиссером, были прекрасные картины. На него всегда было интересно, не стыдно смотреть. А артист талантлив, когда на него не стыдно смотреть.
В жизни он был удивительно доброжелателен. Я помню, как он обрадовался картине Сокурова «Одинокий голос человека», как он рассказывал всем, что она понравилась Тарковскому. Он был открыт, это редкость в кино. Наш брат завистлив к успехам другого. А он был искренне заинтересован чужими достижениями.
В свои 70 лет мне не трудно сказать, что память о нем навсегда останется со мной, но она действительно останется не только со мной. Вс егда будут вспоминаться его картины, потому что половина из них — произведения искусства.
У нас принято говорить: «Он умер, сплотим ряды, есть еще другие прекрасные артисты»… Нет. Сплачивай или не сплачивай, в наших рядах образовалась огромная брешь, которая не заштопается и не зарастет.

Agnus Dei, реж. Семен Аранович

Александр Миндадзе

Этот человек, этот актер унес с собой свой образ. Янковский незаменим и неповторим. Наверное, такой уже не родится никогда. В его взгляде был выбор свободы. То, что было у него внутри, шкала нравственных ценностей, просвечивало, и шло отдельно и даже поперек — поперек тоталитаризму, застою, гламуру. Человек, живущий несмотря на время. Всегда оставался собой, и, хотя принято говорить, что он воплотил в себе образ интеллигента — был по-настоящему, кровно близок не только нашей интеллигенции, но и всему нашему обществу. Он был очень близким человеком для очень многих людей, для многих поколений. Глядя на него, мы увидим и 70-ые, и 80-ые, и 90-ые. И многое-многое поймем про это время. Достаточно вспомнить его взгляд, в котором было отчуждение от мерзостей времени. Он жил по другой шкале ценностей, близкой нам всем.
Мы встретились молодыми людьми, когда мы с Абдрашитовым работали над фильмом «Слово для защиты». Олегу было слегка за тридцать, и мы упоительно дружили, жили в полном согласии. Олег был нашим единомышленником, ему не нужно было ничего объяснять — все понимал без слов. Часто говорил: «Мы — люди одного поколения».
Очень близкий человек. Существенная, сущностная утрата. Не только для меня, который его знал и дружил с ним. Не только для театра, не только для кино. Для всего нашего общества. Для людей, которые могли видеть это лицо, эти глаза, глаза Олега Янковского. Видеть и понимать, что есть еще человек, который не сошел с ума, понимать, что наше время стоит на ногах, а не на голове… Мне как-то не хватает слов. Это надо бы рюмку выпить и поговорить… В последние годы мы пореже виделись, но в прежние!… Особенно, когда сцены снимали из «Поворота», а партнершей его была Ира Купченко… Это было так давно, 77 год. Олег был очень единомысленный. Это был Зилов из «Утиной охоты», такой человек был из подполья… Безусловно, выдающийся артист, который без каких-то внешних приспособлений, вообще ничего не играя, играл все очень глубоко… Он был просто больше, чем артист. И сейчас, когда мы все стали одинокими, в нашем одиночестве он все равно был с нами. А теперь его нет. Для меня это непросто. Не могу до конца этого понять — что-то очень существенное ушло из нашей вечно мчащейся жизни.

Полеты во сне и наяву, реж. Роман Балаян

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить