Тревожность — это я: «Головоломки» от студии Pixar
Сиквел «Головоломки» покоряет сердца зрителей по всему миру, а рекордные сборы спасают студию Pixar от разорения. Чем так цепляет и… настораживает история про тайную жизнь эмоций, размышляет Глеб Колондо.
Часто шутят, что студия Pixar лишь повторяет, что у игрушек есть чувства, у насекомых есть чувства, у машин есть чувства, у чувств есть чувства — и так далее, и тому подобное. Ну, да. Но ведь это у них выходит нескучно, даже если не в первый раз.
Когда я увидел «Историю игрушек» (1995) на VHS с одноголосым переводом, мир перевернулся. И мне понравился этот переворот. Теперь все игрушки в комнате стали живыми. Я больше не играл ими как персонажами, я стал играть ими как игрушками, которые знают, что они игрушки. Такой вот переход от кукольного реализма к постмодернизму. Культурная революция в отдельно взятой детской комнате.
И вот, в 2012 году, после фантастических «Корпорации монстров» (2001; что, если у детских монструозных страхов есть чувства?), «ВАЛЛ-И» (2008; что, если у роботов есть чувства?), «Вверх» (2009; пожалуйста, не забывайте, что у пожилых людей тоже есть чувства) и еще много чего эта же самая студия выпускает «Храбрую сердцем» — просто симпатично нарисованный мультик о принцессе. Ну, знаете. Пускай «Оскар» считает, как хочет, но год спустя на «Университет монстров» я даже не пошел.
Однако скоро юношеский максимализм притупился, и через пару лет я припылил на первую «Головоломку» (2015). И это было… нормально. Но не более того. С одной стороны, фильм Пита Доктера (создателя «Корпорации монстров» и «Вверх») безусловно занимательнее и оригинальнее, чем «Храбрая сердцем». Формула «а что, если…», по счастью, снова в деле.
Но с другой, ведь уже был «Осмосис Джонс» (2001) братьев Фаррелли, захватывающая картина, где внутренний мир человека с внешностью Билла Мюррея представлен в виде огромного нарисованного мегаполиса с миллионным населением. А до него — потрясающий сериал «Жила-была жизнь» (1987-1988) мультипликатора-просветителя Альбера Барийе. Целых двадцать шесть серий с антропоморфными ферментами, гормонами, красными и белыми кровяными тельцами и другими обитателями нашего тела.
А «Митя и Микробус» (1973) — кукольный советский вариант «Осмосиса Джонса»? А «Кариус и Бактериус» (1955) — история маленьких человечков, обитающих в полости рта?
В общем, опять, как пела «Машина времени»: «Кого ты хотел удивить?»
Чужое ворчание способно заранее насторожить
Понятно, что сама по себе оригинальность — не такой уж прям критерий. В конце концов, все мы находимся в пространстве свободного цитирования. И тот же полнометражный первенец Pixar — мягко говоря, не единственная в мире картина о живых игрушках. Мне, например, в детстве не многим меньше нравился канадский мюзикл «Магазин игрушек» (1996). А «Принц Щелкунчик» (1990) Пола Шибли? Да тут, наверное каждый вспомнит что-нибудь свое любимое — хоть цикл про куклу Чаки, хоть «Лошарика» (1971).
Другое дело, что в «Истории игрушек» тема одушевленной куклы была раскрыта с невиданной до нее основательностью и насыщенностью. История Базза Лайтера, который от веры в то, что он настоящий космический рейнджер, переходит к экзистенциальному кризису, а затем к принятию и осознанию, что и кукольный космонавт по-своему могуч — грандиозна. Сцена, в которой Базз видит рекламу с миллионами своих копий на стеллажах супермаркетов, пробирает до мурашек.
Можно ли сказать подобное о «Головоломке»? Да, она трогательна, да, говорит о важном: все эмоции нужны, все эмоции важны. Но если рассматривать ее в контексте развития картин о рисованных жителях человеческого организма, то, в сравнении с вышеупомянутым «Осмосисом Джонсом» — это шаг назад. Каким поразительным бюрократическим центром был головной мозг в теле Фрэнка и как было страшно, когда безответственный правитель, готовый на все, чтобы удержать власть, жал на секретную кнопку и полностью подчинял персонажа Билла Мюррея своей воле, готовясь дать «государству» умереть — но не признать свои ошибки.
На этом фоне Радость, Печаль, Гнев, Брезгливость и Страх, заседающие за пультом управления в голове одиннадцатилетней Райли — пускай симпатичное, но всё же упрощение. Безусловно, есть удачные находки — вроде воображаемого друга детства Бинго-Бонго, которого Райли с возрастом стала забывать и, наконец, забыла совсем. Я был уверен, что к финалу его, как водится, воскресят (воображаемый же), но не тут-то было. Отважное сценарное решение.
Это примерно как мем: «Не хочешь быть тревожным? Ну, так не тревожься»
Вообще, перед просмотром развлекательных фильмов я бы не советовал читать посвященные им душные тексты, вроде того, что вы читаете сейчас. Чужое ворчание способно заранее насторожить, и в кинозале вы вместо того, чтобы расслабиться и получать удовольствие, будете искать обещанные шероховатости. А оно вам надо? Ведь развлекаться — это не только приятное, но и полезное для нервной системы занятие. Особенно в наше время, когда с эндорфинами туговато.
Вот и я тоже запланировал не заморачиваться на «Головоломке-2» (2024). Хотя некоторые опасения были. Потому что, так уж вышло, что с 2015 года из меланхоличного студента я превратился в дяденьку с тревожным расстройством и тревожно подумал: «Кто его знает, чего они там накрутили, насколько деликатно подошли к теме? Меня, часом, не триггернет?»
Нет, все будет хорошо. Это примерно как мем: «Не хочешь быть тревожным? Ну, так не тревожься». Только нежно нарисованный и драматургически продуманный. Воспринимать «Головоломку» стоит так, будто это какая-то чужая, альтернативная реальность, в которой все работает по выдуманным законам. Как оказалось, со стратегией я не ошибся.
Итак, знакомьтесь: новая жительница черепа подросшей Райли — Тревожность. Критики уже успели сравнить ее с «наркозависимой Пеппи Длинныйчулок». А мне она напомнила клоуна Скуццо из мультсериала про Битлджуса (1989-1991) и героев «ААА!!! Настоящие монстры» (1994-1997). Короче говоря, Тревожность выглядит и ведет себя до такой степени прибабахнуто, что кажется, будто сиквел мастерили явно здоровые люди, которых проблемы с психикой интересуют постольку-поскольку. Как и в первой части, эмоции и чувства не объект исследования, а повод для приключений.
А приключения эти дублируют события девятилетней давности, когда конфликтующие Печаль и Радость колобродили на задворках сознания и в конце концов осознали, что необходимы всякие переживания — и приятные, и не очень. Теперь вместо печали — Тревожность, к которой в качестве свиты статистов добавились Стыд, Зависть, Хандра и уж совсем эпизодическая старушка Ностальгия.
Уважаемые антропоморфные эмоции, вам не надо захватывать власть в организме
Интересен тут, впрочем, не столько сюжет (см. первый фильм), сколько детали. Как результат: зрители в кинозале живее реагировали на эпизоды, не имевшие к центральной истории прямого отношения. Когда вдруг появляются представители других анимационных миров — двухмерные герои детского шоу и маскулинный дядечка из видеоигры — сразу весело, сразу энергия и жизнь. Чувствуется, что эти персонажи и связанные с ними штучки сочинены с большим удовольствием. Они необычные, их хочется длить. Может, весь фильм надо было развернуть в их сторону?
«Ага, — сказали бы мне на это Pixar и Disney — И очередной кассовый провал обеспечен. А деньги кто будет зарабатывать? Пушкин Уильям Ханна с Джозефом Барберой?»
Не поспоришь. Сразу несколько последних проектов Pixar, основанных на оригинальных идеях, провалились в прокате. Тут уж, как видно, не до экспериментов.
Зачем работать над своими проблемами и стараться принимать верные решения, если за все отвечают маленькие помощники
В «Головоломке-2» много сколь зрелищного столь и обескураживающего. Даже для мультфильма тут все сильно сглажено: взять хотя бы сцену панической атаки, после которой все быстро и сразу становится хорошо. Возникает мысль, что вся «головоломная» дилогия будто бы рассчитана на то, что смотреть ее будут не люди, а вот эти вот самые, обитающие в каждом из нас сказочные человечки. Основной месседж обеих «Головоломок», как ни крути, адресован именно им. Мол, уважаемые антропоморфные эмоции, вам не надо захватывать власть в организме. Надо действовать сообща и вообще дружить.
Но внутри большинства, вероятно, все устроено как-то по-своему. Не только более насыщенно, но и более калейдоскопично. Эмоции не отделены друг от друга, а причудливо перемешаны и, сливаясь между собой, рождают всё новые и новые соединения, для которых, может быть, даже названий еще не придумано. И, конечно, сам я играю в их работе не настолько пассивную роль.
Впрочем, мало ли что я думаю. Это не так важно. Важно, что думает мой врач.
На днях я влез на кушетку и предложил обсудить «Головоломку-2». Обсудили. Сошлись на том, что, как бы ни были обаятельны Радость и ее друзья, подобная концепция может спровоцировать безответственность. Зачем работать над своими проблемами и стараться принимать верные решения, если за все отвечают маленькие помощники, у которых в конечном итоге всегда выходит, как надо?
Большую часть истории Райли действует, как сомнамбула, подчиняясь «руководству» во всем. В своем роде очень даже комфортно: знай себе живи, а там, внутри, уж как-нибудь справятся со всеми жизненными головоломками.
Конечно, Pixar имеет право учить своих зрителей, чему захочет. Но мой врач учит меня другому. Например, тому, что я не должен отделять свою Тревожность от себя. Потому что это не какая-то, прибывшая из небытия, посторонняя взбалмошная тетенька. Моя Тревожность — это часть меня, то есть я.
Если продолжения «Головоломки» будут появляться и дальше (по мере того, как героиня будет расти), Райли, возможно, однажды поймет, что ее внутренний мир не делится на отдельные маленькие индивидуальности. Их там нет. Есть только она сама.
