«Омерзительная восьмерка»: Смотри, не замерзай!
Омерзительная восьмерка. 2015. Реж. Квентин Тарантино.
Снег идет, снег идет, белы звездочки в буране, дилижанс в метель везет охотников за головами. Темнокожий Маркис Уоррен, бывший майор, изгнанный из армии северян (недавно закончилась Гражданская война) за чрезмерную даже по батальным меркам кровожадность, доставляет клиентов мертвыми: у него при себе три трупа на $ 8000. Джон Рут «Вешатель» транспортирует разбойницу Дейзи Домергю ($ 10 000) целой и сравнительно невредимой; язык сигналов «удар в зубы — означает заткнись» усваивается неохотно. Вешатель любит наблюдать, как преступников честь по чести вешают (отсюда и прозвище), и вообще человек не без слабостей. Впоследствии трио прирастает неожиданными компаньонами — палачом, отставным генералом южан, ковбоем-писателем и лживым (впрочем, тут все мастера приврать) мексиканцем — и оказывается надолго отрезанным от мира в «Галантерее Минни», придорожной лавке-харчевне-гостинице, где подозрительно уютно.
Несложно вообразить в этой гоп-компании центральных персонажей «Выжившего» Иньярриту. Положительного Ди Каприо омерзительные герои, в отличие от медведицы, прикончили бы быстро и не мурыжа. А вот негодяя Тома Харди не то что приветили бы, однако отнеслись бы по-своему уважительно (но плеснули бы, конечно, с холода из чайника специального кофейку). По сюжету «Восьмерка» и «Выживший» разминулись лет в шестьдесят, но в наш прокат выходят почти ноздря в ноздрю.
В обоих случаях это нео-вестерны; и там, и сям на экране мороз снежком укутывает будто саваном, гарантируя как минимум климатическое сопереживание в рядах зимней российской аудитории. Обе картины богато сделаны. Внушительный бюджет (правда,у Тарантино — на $ 90 млн меньше). Немалый метраж (правда, у Тарантино — на полчаса дольше). Шансы на «Оскар»; тут, пожалуй, лидирует Иньярриту. Как и все его работы, «Выживший» снят, что называется, от ума и, как «Бердмен», норовит понравиться всем — сколь решительно, столь и небезуспешно. Лента Тарантино, где, по авторскому обыкновению, тоже нет ни кадра в простоте, сплетена от сердца и от всей, как телепередача Валентины Леонтьевой, души. При этом «Восьмерка» — не червонец и располагать к себе массово не спешит. Истерзанного и голого, из медвежьей пасти да в лошадиную тушу, благородного мстителя Ди Каприо, положим, всякий полюбит. А вот поди-ка полюби род людской таким черненьким, каким он выведен в «Восьмерке», где человек человеку волк, лиса и медведь, а эпизодические жертвы-овцы не вызывают особого сочувствия. Даже героиня Зои Белл, дама повышенной лучезарности, за минимальный отпущенный ей на экране срок успевает допечь всякого, кому доводилось сталкиваться с излишней назойливостью туристических гидов.
Омерзительная восьмерка. 2015. Реж. Квентин Тарантино.
Но тут, как вздыхают толерантные бабушки, увидев, экую несусветность напялил на себя модник-внук, главное, чтобы самому нравилось. Самому Тарантино новое детище определенно нравится, а у него, как известно, безупречный вкус (каковым, и на этом мы попрощаемся с «Выжившим», не может похвастать Иньярриту). Заразительное и беззастенчивое авторское самоупоение трудно не разделить, особенно если вам в принципе близок творческий стиль мастера.
«Восьмерку» попрекают повторами — но что, сказать по чести, это был бы за фильм Тарантино, кабы в нем немедленно не опознавался фильм Тарантино. По обыкновению много неочевидных и явных цитат из явной и неочевидной классики: от фордовского «Дилижанса» до «Нечто». Есть далекая от кротости, с эминемовской запальчивостью начитанная проповедь афроамериканского расизма, который по всем статьям круче расизма англосаксонского (как в «Джанго», откуда в новую ленту перекочевал и жанр, и в общих чертах, завязка). Тасовка эпизодов во времени (как в «Криминальном чтиве» и т.д.). Выезд на территорию герметичного детектива, где опознаются не только свои «Бешеные псы», чужие, зато озаглавленные совершенно в тарантиновском вкусе «Десять негритят», но и, например, советский телефильм «Ищите женщину». Замотанный в шарф плешивый Сэмюэль Л. Джексон, который берет в руки бразды расследования — внешне вылитый Куравлев в негативе. Опасная («Убить Билла») красотка, которая крепчает от побоев и слизывает с разбитых губ собственную кровь таким гурманским манером, что у обидчика не то чтобы возникает чувство псевдо-джентльменской неловкости, но холодно спине. Каждый фильм Тарантино дает новый старт карьере подзабытой звезды, и в этот раз джекпот срывает Дженнифер Джейсон Ли.
Омерзительная восьмерка. 2015. Реж. Квентин Тарантино.
Крови вроде бы не больше, чем обычно, зря наговаривают. В «Восьмерке» она окончательно становится не излишне поэтизированной биологической жидкостью, а необходимым элементом картинки. Так выбравшийся на зимний пленэр живописец исключительно гармонии ради считает необходимым окропить серо-белую гамму на холсте красненьким: грудкой снегиря, сполохом заката, гроздью рябины, расстрелянной в ошметки головой. Эротических переживаний, которые выпадают на долю персонажей, как обычно, не пожелаешь и врагу — они у автора не про нежность, а все больше про педагогику, и не так уж, при всей образности, необходимы. Зачем дополнительный секс на экране, когда вся картина — почти любая в фильмографии мастера — сам (при всей сомнительности метафоры) секс и есть. По крайней мере, по части остроты удовольствия и чувства ритма, который в «Восьмерке» безупречен как никогда. Имеются и прелюдия, и продолжительные игривые покусывания, и мощный оргазм, и минута посткоитальной грусти, которая все-таки лучше, чем грусть без любви.
Что до новенького, то это первая на счету Тарантино типично новогодняя история, пускай и переосмысленная на фирменный людоедский лад. В том, что у нас картина выходит 14 января, присутствует своя логика. Здесь празднично, как в «Чародеях», летят по снегу лошади. Есть трогательно-комические супружеские сценки (их обеспечивает неразрывный во всех отношениях тандем Курта Рассела и Джейсон Ли) и благие семейные намерения встретить Рождество с родителями. В фильме это, впрочем, эвфемизм погибели: «А где Минни?» — «Поехала навестить маму». Плюс радость предвкушения, пестрый взрыв конфетти, песня, танец, сюрпризы, розыгрыши и ответное письмо от Санты Клауса. Замызганный листок, ненавязчиво сияя, как кейс в «Криминальном чтиве», отбрасывает благодатный свет на дубленые лица негодяев. По небритой щеке сбегает слеза, а вера в чудо оказывается сильнее, важнее и подлиннее самого чуда, тем более что оно по определению фальшак.
