Виктория Сафронова

07 / 11 / 2024

«Мамзель, я — Жорж!» — Историк кино Борис Лихачев и его пьеса «Гапон»

Сегодня, к памятной дате, мы публикуем интересный архивный материал о Борисе Лихачеве, авторе первой книги по истории отечественного кино «История кино в России». Виктория Сафронова рассказывает о первой страсти создателя кинокабинета в Зубовском институте (ГИИИ) — его работе в театре.

7 ноября (26 октября) родился Борис Лихачев (1901-1934), автор первой книги по истории отечественного кино «История кино в России». Первая часть работы, посвященной русскому дореволюционному кино, выпущена издательством Academia в 1927 году. Вторая часть, полностью подготовленная к печати, тогда не вышла, и была опубликована в 1960-м в сборнике «Из истории кино» в сокращенном и отредактированном варианте. С 1927 года Лихачев сотрудник Государственного института истории искусств (ГИИИ), где в мае 1928-го защитил диссертацию по книге и рукописи «История кино в России» и получил звание научного сотрудника первого разряда.

Первой профессиональной страстью Лихачева был театр, в котором он, начиная с 1919 года работал как актер, режиссер и драматург. В 1923 — 1926 гг. Лихачев не раз возглавлял коллективы организованные Ленинградским посредническим бюро по найму работников искусств (Посредрабис) для гастролей по провинции. Как правило, такой коллектив из безработных актеров собирался на один зимний, либо летний сезон (три месяца). Летом 1925-го, после зимней поездки по Туркестану, Лихачев и одобренный Сорабисом (Союзом работников искусств) «Трудколлектив драмы под управлением Б. С. Лихачева» отправляются на гастроли по Волге.

Посредрабис можно назвать советской версией дореволюционной актерской биржи. В царской России таковая часто «имела окружение ресторана» либо трактира: «Сквозь облако табачного дыма, в низеньких зальцах стоял гомон невообразимый. За каждым столом, сплошь уставленным графинами и бутылками, сидят тесные кружки бритых физиономий, обладатели которых пестро и оригинально одеты: пиджаки и брюки водевильных простаков, ужасные жабо, галстухи и жилеты — то белые, то пестрые, то бархатные, а то из парчи… Первые три недели актеры блещут подарками, — золотыми часами, портсигарами, брелоками. Но скоро блеск вместе с гардеробами уходит к ростовщику». Атмосфера в Посредрабисе была далека от описываемой Гиляровским. Бюрократия взамен пестроты и веселья.

На момент создания «Трудколлектива драмы Лихачева» его руководителю еще не исполнилось двадцати четырех лет. В анкете Ленпосредрабиса он завышает свой возраст, указывая год рождения как 1898. Выходец из потомственных дворян (по линии отца из рода казанских Лихачевых, по линии материи из рода Пальчиковых) в 1918-1919 гг. Лихачев учится в Школе русской драмы (студия Романа Борисовича Аполлонского). В той же анкете Лихачев перечисляет театры, в которых «служил в качестве актера»: Василеостровский (бывший Дервиз), Ленинградский малый драматический, Госзнак, Вольная комедия, Колпинский и Тихвинский городские театры. К списку можно прибавить участие в спектаклях Александринского театра в 1919-1920 гг., и, в этот же период, главные роли в драматическом коллективе Новорас под руководством Александра Нежданова. Среди режиссерских работ: постановки в Ленинградском малом драматическом театре, Вольной комедии, театре Госзнак и в ДК Северо-западных железных дорог, где Лихачев был главным режиссером.

Как уполномоченный коллектива, Лихачев получил от Посредрабиса удостоверение с просьбой к лицам и учреждениям о «законном содействии»; инструкции о немедленном уведомлении обо всех изменениях в коллективе, об обязанности каждый месяц отправлять финансовый и текстовый отчет и необходимости высылать два процента от валового сбора. Денег на поездку труппе не выдали. Лихачев занимает крупную по тем временам сумму, 250 рублей.

В фонде ленинградского Посредрабиса в ЦГАЛИ СПб хранятся два дела «Трудколлектива Лихачева». Это справки, отчеты о сборах и расходах. Среди последних выплаты актерам; траты на транспорт (найм лодок, телег, подвод; билеты на пароход, трамвай), плата за реквизит (покупка пирожных, свечей, аренда халата и пр.), за почтовые услуги (отправка телеграмм, пересылка взносов Посредрабису и пр.); разовые выплаты сотрудникам (декораторам, контролерам, осветителям, музыкантам). Здесь же расписки о получении денег: расклейщиков афиш, типографий, «музыкантш» и хора; заведующих клубов и театров, предоставлявших сценические площадки и т. д. и т. п. Все это собранно и аккуратно посчитано Лихачевым.

Приглашением актеров без сомнения занимался сам Лихачев. Труппа состояла из двенадцати актеров, двое — Михаил Фогт и Тамара Прокофьева — не были утверждены Посредрабисом и в отчетах руководству не упоминались. Почти все — выпускники Школы русской драмы, либо актеры Александринского театра. Кроме учебы в Школе русской драмы и службы в Александринском театре участников коллектива отличала молодость и непролетарское происхождение. Самому старшему Михаилу Панкову едва перевалило за тридцать. Актер Александринки и БДТ во время Великой отечественной войны он войдет в состав фронтовых актерских бригад и погибнет в одной из поездок. Младшие по возрасту — супруги Лихачевы. Елена Григорьевна Борискович-Лихачева выступала в спектаклях коллектива в амплуа «инженю».

Актриса Надежда Крассовская — дочь статского советника и жена кинорежиссера Марка Галла — играла вместе с Лихачевым главные роли в выпускных спектаклях студии Аполлонского. Владимир Погодицкий, дворянин, сын почетного гражданина Кронштадта, казначея морского ведомства, актер театра «Драма и комедия», в 1938 году будет арестован и приговорен к расстрелу. Брат и сестра Константин и Мария Тягуновы дети почетного гражданина Петербурга, владельца фабрики кроватей, матрацев и умывальников Ивана Матвеевича Тягунова. В поздние годы Константин Тягунов снимался в кино, на его счету несколько эпизодических, но не проходных ролей в фильмах Григория Козинцева («Король Лир»), Глеба Панфилова («Прошу слова»), старик в фильме Виталия Мельникова «Мама вышла замуж». Родителям Ольги и Сергея Карновичей-Валуа дворянство было даровано в 1916 году. Ольга Карнович в кино не снималась, работала в Тульском драматическом театре, заслуженная артистка РСФСР. Ее брат Сергей Карнович — самый известный среди актеров труппы Лихачева. С 1930 года он служил в БДТ и очень много снимался в кино, в основном в небольших ролях. Остается упомянуть лишь «любовника-неврастеника» Ивана Бомчинского. После непродолжительного ареста и работы в театральных коллективах на Соловецких островах и в Медвежьегорске, Бомчинский вынужден жить в провинции. После войны возвращается в Ленинград, служит в театре им. Комиссаржевской.

Три гастрольных месяца прошли без обычных в подобных поездках приключений и конфликтов. Без самоуправства, пьянства и мордобития. Самым серьезным происшествием стала кража у актера Тягунова портфеля с документами, деньгами и июньскими отчетами коллектива, а также отмена одного из спектаклей в Казани из-за проведения в этот день татарской лотереи.

Работа «Трудколлектива» прошла в местах хорошо знакомых его руководителю, больших и малых городах, расположенных вдоль берегов Волги: Тутаев, Ярославль, Кинешма, Козьмодемьянск, Казань, Нижний Новгород. До революции у отца Лихачева, инженера-путейца Сергея Петровича Лихачева был собственный дом в Казани. А примерно в двух часах езды от города располагалось родовое имение Лихачевых — Полянки. После революции усадьба, расположенная у берега Волги, принадлежавшая тогда Ивану Петровичу Лихачеву была разграблена и сожжена. В семейный альбом Бориса аккуратно вклеены любительские фотографии, сделанные во время путешествий по Волге в летние месяцы 1915 и 1916 годов.

Самый удобный транспорт для передвижения по маршруту, выбранному Лихачевым был в то время речной. На пароходах и теплоходах «Волжского государственного пароходства» труппа путешествовала четвертым классом.

Из пятидесяти двух спектаклей сорок один был дан на заводах. Среди предприятий: Константиновский нефтеперерабатывающий завод, крахмало-паточный завод «Красный Профинтерн», завод по производству тормозного оборудования «Вестингауз», Лысковский пивоваренный завод, винокуренный завод в Мариинском посаде, химкомбинат им. Вахитова, заводы по производству радиотелеграфных аппаратов, дизельных двигателей в Нижнем Новгороде. Спектакли коллектива шли и на городских площадках. Например, в городском театре им. А. Н. Островского в Кинешме или саду «Спартак» в Казани. Расходы на печать и расклейку афиш тогда возрастали. Тираж афиш доходил до ста пятидесяти экземпляров.

Выбор сценических площадок фабрик и заводов, возможно, был сделан в расчете на финансовую прибыль. В таких крупных городах как Казань, Нижний Новгород, Ярославль и городах поменьше (Кинешма, Козьмодемьянск, Лысково) работали театры, цирки и, конечно, кинотеатры, привлекающие публику то трехсерийным американским трюковым шедевром кинематографии, то драмой «Ради опиума» с участием Присциллы Дин. Кроме того, существовала конкуренция между гастролирующими труппами, выдержать которую, коллективу Лихачева, не имея известных широкой публике имен на афише, было непросто.

Среди множества коллективов, выступавших под эгидой Посредрабиса, «Трудколлектив Б. С. Лихачева» единственный, чей костяк репертуара составляли пьесы его руководителя — «Последние дни Николая II» и «Гапон».

Историческая пьеса в шести картинах «Гапон» о священнике и революционере, провокаторе и народном герое Георгии Аполлоновиче Гапоне (1870-1906), возглавившем в 1905 году шествие рабочих к царю, написана в 1925 году, когда в стране отмечалось двадцатилетие первой русской революции. К этой дате ленинградское издательство «Прибой» издает книгу Гапона «История моей жизни». Кинофабрика «Севзапкино» выпускает историко-революционную драму «9 января» («Кровавое воскресенье»). Самой востребованной пьесой о Гапоне оказалась инсценировка Николая Шаповаленко, которую критика единодушно оценивала, как политически неграмотную, близкую к халтуре, где Гапон «без всяких исторических оснований превращен <…> с самого начала в явного провокатора…»¹. Пьеса Лихачева ставилась только автором (сведений о постановке «Гапона» Лихачева другими режиссерами найти не удалось) летом 1925 г. и осенью этого же года в Ленинграде на сцене театра «Красный молот».

¹ Двойная польза неудачного эксперимента // Рабочий и театр. 1926. №13. С. 15.

В пьесе наряду с фактами биографии обыграны многие из существовавших на тот момент мифов и «анекдотов» о Гапоне. Жуткий финал убийства главного героя в нежилой комнате дачи в Озерках не дает ответа на вопрос: предатель Гапон или нет? Драматургическая пружина инсценировки — взаимоотношения Георгия Гапона и эсера Петра Рутенберга (партийный псевдоним — Мартын), балансирующие на грани дружбы и предательства. Рутенберг и Гапон в исполнении Лихачева и Карновича-Валуа главные герои пьесы. Другие актеры, играя две-три роли, находили время, чтобы сменить костюм и грим.

Агитационная нагрузка пьесы целиком умещается в пространную реплику третьего рабочего (у трех представителей пролетариата нет имен, только порядковый номер):

«Неужели ты не задыхаешься в лапах эксплуатации твоего труда. <...> эксплуатации, выжимающей из тебя последние капли твоей жизни и силы, эксплуатации, заставляющей твою жену стоять с протянутой рукой, твоих сыновей — воровать, чтобы хоть ненадолго продлить свою скудную жизнь, а твоих дочерей идти на улицу <...> Разбей себе лоб, отбивая поклоны, и ты сдохнешь раньше, чем чего-либо дождешься от своего бога. (пауза)

1-Й РАБ. Темно. Темно и страшно. Нет царя. Нет бога. Что же есть?

3-Й РАБ. Ты! Твои руки! Твой труд! Твоя земля! Твоя жизнь!

2-Й РАБ. Не знаю. Не знаю. Может быть, ты и прав.

1-Й РАБ. Темно. Темно. (Молчат).

2-Й РАБ. Что это? (Слышится все нарастающий шум толпы).

1-Й РАБ. Может быть, полиция?

2-й РАБ. Тсс!.. Слушай!

(Слышны отдельные голоса: ГАПОН! ОТЕЦ ГАПОН! БАТЮШКА! ЗАЩИТНИК НАШ! И т. д.)

3-Й РАБ. Это Гапон».



СПбГТБ. Ф. 16. Оп. Р.16. Ед. хр. 1.

Большевистский и антирелигиозный пафос третьего рабочего, рождает у двух других потерянность («не знаю, не знаю») и страх («темно»), единственный выход из которого — почти мистическая, иррациональная вера в Гапона.

В отличие от пьесы Шаповаленко «Гапон» Лихачева лишен мелодраматических линий и близких простому зрителю персонажей. У Шаповаленко рабочие с именами и фамилиями, семьи, в судьбе которых Гапон сыграл роковую роль. У Лихачева три безымянных рабочих и вереница сановников, чиновников, эсеров, кокоток; писатель Горький и таинственный человек в очках. Финал страшен. Гапон — авантюрист и прожектер, доверяющий одному человеку — Рутенбергу.

Самое сильное действие — четвертое. Отдельный кабинет первоклассного шантана в Париже. Встреча Рутенберга и сбежавшего из России Гапона. Значительная часть реплик на французском. Как на французскую речь реагировала рабочая публика? «Пространство» шантана строилось во многом за счет акустического оформления. На сцене располагался кабинет с ложей. Подмостки шантана зритель не видел, но слышал «монтаж» музыкальных номеров: хор и синкопированный ритм негритянского танца кэкуок, шансонетку, аплодисменты публики и вызовы на bis. Начиналось действие увертюрой: кэкуок и молитва «Спаси и сохрани», возможно, в исполнении хора.

Отдельный кабинет с ложей в первоклассном шантане в Париже.

ГАПОН. /В ложе слушает доносящиеся пение и музыку. РУТЕНБЕРГ у стола. Большая пауза/.

РУТЕНБЕРГ. Что же? Долго еще это будет продолжаться?

ГАПОН. Что именно?

РУТЕНБЕРГ. Вот это беспрерывное шатание по кабакам?

ГАПОН. А ты не ходи, коль противно. /Пауза/

РУТЕНБЕРГ. /Звонит/. /Входит ЛАКЕЙ/. Garcon, encore une! (Аплодисменты)

ЛАКЕЙ. Tout de suite, monsieur!

ГАПОН. Что пьешь?

РУТЕНБЕРГ. Бургундское.

ГАПОН. (Презрительно фыркнув). На шампанское то скупишься?

ЛАКЕЙ. (Входит). Veuillez, monsieur!

РУТЕНБЕРГ. Merci.

ГАПОН. Тоска.

РУТЕНБЕРГ. Зачем же в Париж приехал?

ГАПОН. А что, в Женеве лучше сидеть что ли? Один черт! Везде погано.

РУТЕНБЕРГ. Зачем же заграницу поехал? Меня дождаться не мог?

ГАПОН. Сам обещал в деревню два паспорта прислать, один русский, другой заграничный, я, почитай, неделю ждал, нет и нет.

РУТЕНБЕРГ. Значит, ждать надо было.

ГАПОН. Ждать, ждать. А зачем тогда приехал гонец из Питера. Выследили, говорит, Вас. Бегите немедленно.

РУТЕНБЕРГ. Никого я не присылал.

ГАПОН. Вот ка бы тебя дожидался, давно бы сидел. Едва успел удрать. Вьюга, пурга, — заблудился. Вот, думаю, схватят. Едва, едва.

РУТЕНБЕРГ. Где границу перешел?

ГАПОН. У Таурогена. Приехал в Женеву, языка не знаю — спутался. Два дня ходил голодный. Наконец попал к Плеханову. (Аплодисменты)

РУТЕНБЕРГ. А зачем ты сказал Плеханову, что ты социалист-демократ? Да еще просил об этом в газетах напечатать.

ГАПОН. А что?

РУТЕНБЕРГ. Да ты знаешь хоть, кто они такие?

ГАПОН. Ты что же думаешь, я дурак, что ли? Революционеры!

РУТЕНБЕРГ. Так почему же они, а не социалисты-революционеры или коммунисты?

ГАПОН. А не все равно? Все за свободу.

РУТЕНБЕРГ. /Машет рукой и замолкает. Из зала доносится залихватская шансонетка/.

ГАПОН. Эх, здорово! Черт ее дери! Откалывай, мамзель! Откалывай! Ай ловко! Браво! Браво! Браво! Мартын!

РУТЕНБЕРГ. Что? (Аплодисменты. Bis.)

ГАПОН. Скажи коридорному, чтобы в кабинет ее!

РУТЕНБЕРГ. К чему это?

ГАПОН. А тебе что? Завидно? Так тащи любую. Ну, зови, зови скорее!

РУТЕНБЕРГ. /Звонит/. (Аплодисменты)

ЛАКЕЙ. /Входит/. Oui, monsieur!

РУТЕНБЕРГ. Invitez cette demoiselle dans ce cabinet. Celle qui vient de chanter. Elle viendra?

ЛАКЕЙ. Pour le Grand Gapon? — Avec рlaisir, monsieur! /Уходит/.

ГАПОН. Что он про Гапона сказал? (Вальс).

РУТЕНБЕРГ. Сказал, что для тебя придет с удовольствием.

ГАПОН. Ишь ты! Знает! Ха-ха-ха! На улице то видел? Портрет выставлен мой — в красной раме и подписано — великий Гапон, ей-Богу! А в здешнем музее бюст выставили и в Лондоне тоже. Ха-ха-ха!

ЛАКЕЙ. /Входит/. Mademoiselle viendra tout de suite, monsieur!

РУТЕНБЕРГ. Хорошо. /ЛАКЕЙ уходит/.

ГАПОН. Что?

РУТЕНБЕРГ. Сейчас придет.

ГАПОН. Ага! Значит, значит! Торопится! Верно, видела в театре этом, как его?

РУТЕНБЕРГ. Одеон.

ГАПОН. Вот! Вот! Пьесу про меня здоровую написали. Очень хорошо! А вот в цирке, говорят, пантомима какая-то идет, так там еще лучше меня актер изображает. Завтра пойдем смотреть.

РУТЕНБЕРГ. Зачем ты ходил к Вальяну и Жоресу?

ГАПОН. Как зачем? А ты знаешь, кто такой Вальян?

РУТЕНБЕРГ. Конечно, знаю.

ГАПОН. У Вас большой ум и великое сердце, сказал он мне на прощание. Так и сказал: большой ум и великое сердце. И трясет руку… Оба, и Жорес и Вальян, были страшно рады повидаться и поговорить со мной. Ха-ха-ха. Я спросил Жореса, могут ли меня арестовать в Париже. Он поднял кулаки, раскричался. Сказал, что все разобьет, если меня арестуют. Ха-ха!

РУТЕНБЕРГ. Значит, ты доволен?

ГАПОН. Еще бы! Конечно! Только вот в магазине, сукины дети! Ведь, сказал, что к важным людям еду, а они, мерзавцы, рубашку с гладкой грудью дали. Я им говорю: «гофрированную», а они, черт их дери, суют гладкую! Тьфу!

ЛАКЕЙ. /Входит/. Mademoiselle Lucile Chandeaux demande la permission dˊentrer!

ГАПОН. Она?

РУТЕНБЕРГ. Да.

ГАПОН. Зови, зови скорее!

ЛАКЕЙ. Tout de suite, monsieur! /Уходит/.

КОКОТКА. /Входит/. Bonsoir, messieurs. Trés heureuse dˊavoir lˊhonneur dˊetre invitée á souper par le Grand Gapon, lui-même.

ГАПОН. Что она говорит?

РУТЕНБЕРГ. Что очень рада с тобой познакомиться.

ГАПОН. Ну, ну! Садись. Как звать то?

РУТЕНБЕРГ. Люсиль.

ГАПОН. Садись, мамзель Люсиль. (Аплодисменты)

КОКОТКА. Merci.

ГАПОН. Гарсон! Гарсон!

ЛАКЕЙ. /Вбегает/. Oui, monsieur!

ГАПОН. Шампанского! Шампанского давай! Да живее!

ЛАКЕЙ. Du Champagne? Tout de suite, monsieur! /Убегает/.

КОКОТКА. Jˊadore les russes, et je mˊincline devant leur chef. Le grand génie de la révolution, monsieur Gapon. (Кэкуок)

ГАПОН. Что она говорит?

РУТЕНБЕРГ. Что очень любит русских, и ты ей нравишься.

ГАПОН. Ишь ты! Ах, черт ее дери!

ЛАКЕЙ. /Входит/. Veuillez, monsieur!

ГАПОН. Давай, давай! Откупоривай живо! Мамзель, что закусывать будете? Мартын, спроси!

РУТЕНБЕРГ. Que désirez-vous pour le souper?

КОКОТКА. Oh, il doit etre dans le style russe. Du caviar, balique, esturgeon, koulebiaka et le célebre samovar.

РУТЕНБЕРГ. /Повторяет ЛАКЕЮ заказ/.

ГАПОН. А мне устриц, скажи, и трюфеля в томате!

РУТЕНБЕРГ. /ЛАКЕЮ/. Attendez! Donnez encore des huîtres et des truffes!

ЛАКЕЙ. Oui, monsieur! /Уходит/.

ГАПОН. Мамзель Люсиль, пейте!

КОКОТКА. Oh, monsieur Gapon, il faut attendre les hors dˊoeuvre.

ГАПОН. Что она меня все Гапоном зовет? Мартын, скажи ей, чтоб по имени отчеству называла.

РУТЕНБЕРГ. Monsieur vous prie de lˊappeler par son nom.

КОКОТКА. Trés bien, monsieur, avec plaisir. Comment sˊappelle-t- il?

РУТЕНБЕРГ. Георгий Аполлонович.

КОКОТКА. Comment?

РУТЕНБЕРГ. Георгий Аполлонович.

КОКОТКА. /Повторяет/. Georgi Apollono… Oh, mon Dieu! Je dois dˊabord me refaire la langue, pour pouvoir prononcer un nom pareil! (Аплодисменты. Bis)

ГАПОН. Что она говорит?

РУТЕНБЕРГ. Что ей очень трудно выговорить твое имя.

ГАПОН. Ах, беда! А как по-французски будет Георгий?

РУТЕНБЕРГ. Жорж.

ГАПОН. Жорж? Вона! Ха-ха-ха! Мамзель, я — Жорж! Жорж! Пониме? Жорж!

КОКОТКА. Ah! Georges! Cˊest charmant! Monsieur Georges!

ГАПОН. Поняла! Ей-Богу, поняла, Мартын! Ха-ха-ха! (Аплодисменты)

ЛАКЕЙ. /Входит и накрывает на стол/.

ГАПОН. Ты что тут толкаешься? Чего лезешь? Видишь, мешаешь!

ЛАКЕЙ. Pardon, monsieur!

ГАПОН. Что там пардон! Сволочь!

РУТЕНБЕРГ. Он же должен накрыть на стол.

ГАПОН. Должен! Должен! Так чего же он под локоть толкает.

КОКОТКА. Oh, monsieur, recontez moi de la révolution russe!

ГАПОН. Чего?

РУТЕНБЕРГ. Она просит тебя рассказать… (Брамс)

ГАПОН. А! О революции! Понял, понял! Так вот понимаете — идем! Вот так! Идем! Навстречу солдаты. Понимаете? Солдаты!

КОКОТКА. Oh, oui, je comprends — les soldats!

ГАПОН. Во! Во! Я останавливаюсь и говорю им. Понимаете? Говорю — солдаты, братики, что вы хотите делать? Разве вы не видите, — это ваши братья, ваша кровь и плоть! А вы хотите убивать нас! В это время офицер, сволочь, понимаете? Сволочь?

КОКОТКА. Svolosch?

ГАПОН. Да, да, сволочь! Кричит — пли! Солдаты стреляют! Понимаете? Так! Пуф! Пуф! Народ бежит, крики, кровь и все время пуф! Пуф!

КОКОТКА. Oh, quelle horreur!

ГАПОН. /Почти пьяный, вскакивает и машет руками/. Крики, стоны, труппы, понимаете? Трупы! Кровь льется рекой! Я вскакиваю, хватаю хоругвь и кричу: Остановитесь! Вперед! Вперед! Смерть или свобода! Народ бросается за мной, происходит битва! Целая битва, понимаете?

КОКОТКА. Non, non, cela doit être effrayant, mais je ne comprends rien!

ГАПОН. Битва! Бой! Сражение! Драка! Ну…. Ну, чего же ты не понимаешь, черт тебя дери! Мартын, переведи!

РУТЕНБЕРГ. Нет.

ГАПОН. Как нет? Почему нет?

РУТЕНБЕРГ. Потому, что ты врешь?

ГАПОН. Как вру? Как вру? Что ты говоришь? Да как ты смеешь! Что, ты не знаешь, с кем говоришь? Да ты — мразь! Тля! А я…. Герой революции! Сам знаешь, все зовут — великий Гапон! Ты шваль, а мне, мне в Питере рабочие подписку делают, чтоб памятник поставить! Памятник! При жизни, как никому! /Срывает со стола скатерть со всей посудой/. (Аплодисменты. Bis)

КОКОТКА. Mon Dieu, cˊest tout un scandale!

ГАПОН. Скандал! Скандал! Что ты понимаешь! Ты — мразь! Меня, меня оскорблять! Сволочи! Хамы!

ЛАКЕЙ. /Входит/. Quˊest-ce quˊil-y-a? Quˊest-ce qui est arrivé?

ГАПОН. Вон! К черту! К дьяволу! Понимай, с кем говоришь! Вон!

ЛАКЕЙ. /Убегая/. Oh, mon Dieu, quˊest-ce donc!

РУТЕНБЕРГ. Успокойся!

ГАПОН. Что успокойся? Что?! С кем говоришь? Вон!

КОКОТКА. Oh, mon Dieu, quˊest-ce quˊil-y-a? Ne pense-t-il pas quˊil a devant lui les soldats du tzar sanglant?

ГАПОН. Никто не понимает! Никто! Памятник! Памятник при жизни, как никому! Не понимают! (Аплодисменты)

КОКОТКА. Dieu! Il est complétement fou! Quˊa-t-il donc?

РУТЕНБЕРГ. Il est dans les vins du Seigneur. Пьян. /За сценой музыка. Пауза/. (Песня)

ГАПОН. Эх, тоска! Тоска! Сердце болит! Сердце, Мартын! Мутит внутри. Ноет. /Пауза/. Попроси ее спеть, Мартын, что-нибудь веселое. Эх! Душе выхода нет!

РУТЕНБЕРГ. Monsieur vous prie de chanter quelque chose de vorte réperoire.

КОКОТКА. Oh, avec plaisir, monsieur!

/Поет/.

ГАПОН. Эх! Хорошо! Славно! Так, так! Выковыривай! Эй! Еще баб! Гарсон! Гарсон!

ЛАКЕЙ. /Входит/. Oui, monsieur!

ГАПОН. Тащи еще сюда баб! Зови! Зови!

ЛАКЕЙ. Pardon, monsieur! Je ne comprends pa, ce que monsieur désire.

ГАПОН. Мартын, переведи!

РУТЕНБЕРГ. Но…

ГАПОН. Переведи, а не то такой Содом устрою, что не обрадуешься!

РУТЕНБЕРГ. /Пожав плечами/. Amenez encore des femmes.

ЛАКЕЙ. Tout de suite, monsieur! /Убегает/.

ГАПОН. Пой! Пой! Так! Так! Черт тебя дери! Откалывай!

РУТЕНБЕРГ. Какая мерзость!

ЛАКЕЙ. /Входит/. Peut-on faire entrer les demoiselles?

ГАПОН. Пришли? Зови! Зови!

ЛАКЕЙ. Tout de suite, monsieur! /Уходит/.

ЖЕНЩИНЫ. /Входят/.

ГАПОН. А! Входите! Входите.

КОКОТКА. Oh! Quˊest-ce? Encore des femmes?

ГАПОН. Входите! Входите! Садитесь, не стесняйтесь! /Женщины рассаживаются/. Мартын, пускай споют что-нибудь русское! Русское, скажи!

РУТЕНБЕРГ. Они не умеют.

ГАПОН. Как не умеют?

РУТЕНБЕРГ. Что же ты хочешь? Чтобы Парижские кокотки знали русские песни?

ГАПОН. А оркестр? Оркестр, наверное, знает! /Бежит в ложу и кричит/. Эй, вы там! Цыгане, что ли?

РУТЕНБЕРГ. Оставь! Что ты делаешь?

ГАПОН. Отстань! Видишь, там хор! Они-то, наверное, знают! Эй, вы! «Ноченьку»! «Ноченьку» пойте! Это я прошу! Я — Гапон! Пойте! /Швыряет деньги/. Пойте! «Ноченьку»! /Хор запевает «Ноченьку»/. Поют! Поют! Слышишь, Мартын! Поют! Нашу родную русскую поют! Эх, ты, ноченька! /Подпевает/. Памятник при жизни, как никому! Как никому, памятник! Как никому! Не понимают! Не понимают! Стреляли в царя! В царя стреляли! Нет царя! Нет Бога! Нет! /Падает головой на стол и рыдает/. (Хор).

КОКОТКА. Merde!

З а н а в е с.



Источник: СПбГТБ. Ф. 16. Оп. Р.16. Ед. хр. 1.

Получать рассылку «Сеанса»

Leave this field empty if you're human:

Читайте также

• 

  Лица, маски — К новому изданию «Фотогении» Луи Деллюка

• 

  Сто лет «Аэлите» — О первой советской кинофантастике

• 

  Итальянский Дикий Запад — Квентин Тарантино о Серджо Корбуччи

• 

  Опять окно — Об одной экранной метафоре

• 

  Территория свободы — Польша советского человека

• 

  Ничего лишнего — Роджер Эберт о «Самурае» Мельвиля