«Кошмар на улице Вязов» — Фредди снова дома
Возвращение на большие экраны обгорелого маньяка в полосатом свитере большой статьей отмечает Станислав Ф. Ростоцкий. Мерч, прайм-тайм, Рейган, советские видеосалоны, «Ералаш» и индийские подражатели — вся длинная история любви в одном тексте.
В историю Голливуда 1984-й вошел, среди прочего, как год «великого задела» на будущее. Был дан старт многим важнейшим франшизам десятилетия: свет увидели первые «Охотники за привидениями» и «Терминатор», «Полицейский из Беверли Хиллз» и «Полицейская академия», «Пропавшие без вести» и «Парень-каратист»… а также «Дети кукурузы» «Тихая ночь, смертельная ночь» и «Токсичный мститель». Эти фильмы имели успех и долгие годы, а то и десятилетия напоминали о себе в виде ремейков и сиквелов. Но ни один из них — за исключением, пожалуй, «Терминатора», — так и не стал (при всей несомненной культовости) чем-то большим, нежели явлением кинопроцесса. В то время как по отношению к появившемуся в том же году «Кошмару на улице Вязов» Уэса Крейвена, и в первую очередь к его главному герою, Фредерику Чарльзу Крюгеру (известному в городке Спрингвуд, штат Огайо, просто как Фредди) можно с полным на то основанием употребить определение «социокультурный феномен».
Были рокеры. Были металлисты. Были панки. И все они как один любили Фредди Крюгера
В поле чисто киношного контекста Крюгер стал культовым героем моментально, мановением когтистой перчатки. В своих мемуарах, озаглавленных «Голливудский монстр: Прогулка по улице Вязов с мужчиной ваших снов» (книга, надо сказать, замечательная: остроумная, лаконичная, информативная, местами похожая по интонации на воспоминания Юрия Никулина) исполнитель роли Крюгера Роберт Инглунд вспоминал, как за неделю до начала широкого проката «Кошмара» отправился на первый в своей жизни слет фанатов фантастики. Там он должен был представлять мини-сериал «V», где только что сыграл всеобщего любимца, малохольного инопланетянина Вилли. В этом качестве Инглунд и расположился за столиком в лобби нью-йоркского отеля «Рузвельт»: раздавал автографы, отвечал на вопросы и фотографировался с поклонниками Вилли, каковых собралось великое множество (сериал был невероятно успешен, в том числе и у нас: на заре видеоэры он ходил по рукам под названием «Люди-динозавры»). Но в какой-то момент контингент в очереди к столику начал меняться: «Мои фанаты больше не были наряжены в самодельные костюмы из сериала и прочую ботано-фантастическую фигню. Они носили футболки Ramones, драные джинсы и шипастые ошейники, а лица покрывал пирсинг. Тут были девицы с волосами цвета фуксии и их приятели с двадцатисантиметровыми ирокезами. Были рокеры. Были металлисты. Были панки. И все они как один любили Фредди Крюгера». Это при том, что «Кошмар» крутили в тот момент меньше чем в полутора сотнях кинотеатров по всей стране, а Фредди Крюгер присутствовал на экране в общей сложности семь минут из девяноста. Еще через неделю Инглунд услышал соответствующую, Фредди-ориентированную, шутку на выступлении популярных комиков Пенна и Теллера. И прозвучала она в тот вечер вовсе не потому, что актера узнали: его персонаж уже и сам по себе, неумолимо и стремительно превращался в важный элемент цайтгайста 1980-х. Совсем скоро про Крюгера будут шутить все кому не лень, от Джонни Карсона и Билла Косби до Тома Хэнкса и Робина Уильямса. Помешательство достигнет апогея в 1988 году, когда на без малого две тысячи американских экранов вломится (разумеется, с первого места) четвертая серия «Кошмара». Онейрический хоррор переживал тогда период расцвета: практически одновременно вышли «Демон снов» Харли Коклисса, «Дурные сны» Эндрю Флеминга и «Смертельные сны» Кристины Петерсон. Но красно-зеленая майка лидера облегала один-единственный и вполне конкретный обугленный торс.
«Повелитель снов» Ренни Харлина стал самым кассовым из фильмов серии, да и просто хитом (по итогам за год он занял 17-е место, обогнав среди прочих «Последнего императора», «Уолл-стрит» и «Красную жару»), а Фредди собственной персоной удостоился вороха комплиментов от вполне мейнстримных критиков, которые, очевидно, намеревались вписать Крюгера в пусть не культурный, но уж как минимум масскультовый код эпохи: Джошуа Хаммер из Newsweek величал его «самым популярным киношным маньяком со времен Дарта Вейдера», а Ричард Корлисс в Time обнаруживал в «колюще-режущем» крюгеровском юморе «двусмысленности в духе Джеймса Бонда». Дух агента 007 был, к слову, потревожен не единожды: на британской версии постера «Повелителя снов» когтистый силуэт был помещен в центр характерно заплывающего кровью жерла пистолетного ствола и сопровожден слоганом «Его зовут Крюгер… Фредди Крюгер». Увы, правообладатели Бонда из компании EON Productions не оценили постмодернистского изыска, и после вынесенного ими строгого предупреждения афиши исчезли с улиц Лондона в считанные часы. Интересно, что за два года до того никаких претензий со стороны EON не возникло почему-то к главному сопернику Крюгера, Джейсону Вурхизу из «Пятницы, 13»: в начале шестой части его похождений, «Джейсон жив!», цитируется та же самая классическая бондовская заставка. (Впрочем, что касается наружной рекламы, «голкиперу с тяжелым детством» прилетело меньше чем через год: постер фильма «Джейсон завоевывает Манхэттен» отозвали из кинотеатров, придравшись к незаконному использованию логотипа I Love NY — того самого, с сердечком.) К этому времени Крюгер превратился в твердый товарный знак. Рынок наводнила продукция самого разнообразного свойства — от ланчбоксов и пижам до коллекционных фигурок и говорящих плюшевых Фредди, которых малышам предлагалось на манер медвежат и зайчиков брать в кроватку (этих поистине чертовых кукол запретили хотя бы в Канаде, справедливо рассудив, что детоубийца под детским же боком — это все-таки перебор).
Однако свою подлинную вторую родину Фредди обрел к концу 1980-х в Советском Союзе.
Фредди перестал быть исключительно киногероем, засветившись во всех возможных медиа: телесериале, комиксах, книжках-новеллизациях, видеоклипах и компьютерных играх (тут он дорос от легоподобного пиксельного коротышки до полноправного персонажа Mortal Kombat)… в общем, как провозгласил Крюгер перед тем, как в третьей серии высадить экран телевизора головой несчастной героини Пенелопы Судроу в третьем «Кошмаре» — «Добро пожаловать в прайм-тайм, сучка!»
А всего через месяц после премьеры «Повелителя снов» статус Фредди был подтвержден на самом высоком уровне. Выступая перед студентами Юго-восточного университета штата Миссури, Рональд Рейган под аплодисменты и одобрительный хохот заявил, что демократы во главе с Картером принесли стране такие экономические и внешнеполитические ужасы, что «воспоминания о тех временах все больше смахивают на „Кошмар на улице Вязов“». В тот раз президент вообще был щедр на киношные аллюзии («Мы не наблюдали столь радикальных преобразований с тех пор, как Дастин Хоффман сыграл „Тутси“» и прочее в том же духе), но именно с «Кошмаром» попал в самое яблочко.
Но Фредди обожали не только на публике, подчас доходило до материй вполне интимных.
Впрочем, одними Соединенными Штатами дело не ограничилось: в самом скором времени Фредди простер совиные крыла уже над всей планетой. Огромным успехом «Кошмар» пользовался в Азии (не зря, придумывая сюжет, Крейвен вдохновлялся жуткой и до сих пор не до конца распутанной историей эпидемии, поразившей беженцев с юго-востока в конце 1970-х и вошедшей в медицинские анналы как «азиатский синдром смерти»). Фильм великолепно прошел в Японии, что неудивительно — в нем на самом деле несложно увидеть много общего с традиционными кайданами. А в 1986-м в Индонезии режиссер Кат Джалил («Мистика на Бали» расстелил по киноэкрану «Постель Сатаны» — умилительно дидактичный рипофф «Кошмара» (с точечными вкраплениями из «Полтергейста»), дотошный в копировании отдельных сцен, но отчаянно пренебрегший сутью. Здешний и. о. Фредди не имел за черной душой никакого бэкграунда, был явно не расположен к шуткам, да и к внятной речи вообще, а еще обходился без перчатки — когти-лезвия росли у него прямо из руки на манер Росомахи. Куда представительнее смотрелся «Монстр» видных болливудских авторов Сиама и Тулси Рамсей («Страшный лес», «Проклятый дом», «Закрытая дверь»), запущенный в производство все в том же судьбоносном 1988, а в прокате появившийся к десятилетнему юбилею «Кошмара» в 1994. В этом почти что официальном ремейке нашлось место и для по обыкновению гипертрофированных рукопашных, и неизбежных музыкально-хореографических номеров (в том числе под «Триллер» Майкла Джексона и Depeche Mode; кроме того, за кадром то и дело звучат фрагменты оригинального крейвеновского саундтрека), и самое главное — по-настоящему впечатляющего злодея по имени Махакаал. Пусть злорадные интернет-комментаторы и потешались потом над несгораемой шевелюрой Махакаала и называли его «мужиком, похожим на Микки Рурка с вареньем на лице», но как минимум перчатка у этого «мужика» была съемной и абсолютно безупречной с точки зрения дизайна: хоть сейчас на улицу Вязов.
Крюгера боялись до энуреза и сонного паралича, но при этом непостижимым образом по-настоящему любили.
Однако свою подлинную вторую родину Фредди обрел к концу 1980-х в Советском Союзе. В пантеоне эпохи VHS Крюгер расположился на равных с верховными видеобожествами — Рэмбо и Эммануэль — а по факту был, пожалуй, и поглавнее. В высшей степени символично, что именно в 1984 на воронежском заводе «Радиосигнал» началось серийное производство первого, непобедимого и легендарного отечественного видеомагнитофона «Электроника ВМ-12». Чуть ли не каждый второй из тех, кто застал баснословные годы позднесоветского видео, назовет «Кошмар на улице Вязов» первым посмотренным в жизни фильмом ужасов, а чаще всего еще и первым видеофильмом вообще. В подсознании тогдашнего недоросля Фредди представлял собой нечто среднее между собирательным милляровским Водокрутом Бессмертным из «В гостях у сказки» и местными маньяками, героями тревожных дворовых легенд о местных уже маньяках (вроде истории о вполне крюгеровской по стилю надписи, обнаруженной милиционерами на месте очередного зверства неуловимого Фишера: «Пока сто не убью — не приду»). Крюгера боялись до энуреза и сонного паралича, но при этом непостижимым образом по-настоящему любили. А с началом всесоюзной операции «Кооперация» был уже на заокеанском уровне удовлетворен спрос на кустарный, но оттого не менее эффектный местный мерч. До говорящих кукол дело вроде не дошло (хотя вязаного крючком Фредди видеть приходилось), но в плакатах, значках и термоаппликациях на олимпийки недостатка не было. В фильме Дэниэля Фаррандса и Эндрю Каша «Больше никогда не спи: Наследие улицы Вязов» (поистину «мифологических пропорций» документальной саге, из которой за четыре часа про «Кошмар» можно узнать, кажется, вообще все), Инглунд хвастается самопальным брелоком с собственной физиономией и кириллической надписью «Фредди придет за тобой», который презентовал ему некогда поклонник from Saint Petersburg. Зачастую обходились собственными силами: простейшая перчатка, которой вполне хватало, чтобы душным летним вечером напугать соседок по даче, могла быть в два счета изготовлена из садовой рукавицы и обернутых фольгой карандашей. Но Фредди обожали не только на публике, подчас доходило до материй вполне интимных. Мой одноклассник на протяжении всего шестого и седьмого класса носил (совершенно это не афишируя) вырезанный из «Аргументов и фактов» портрет Фредди в прямом смысле у сердца, в записной книжке. Много лет спустя, уже в качестве коллекционного раритета, мне подарили точно такую же фотографию (только цветную), которая была врезана в деревянную дощечку и покрыта сверху чуть потрескавшимся от времени лаком. Никак иначе, кроме как нечестивую икону, воспринять этот артефакт было невозможно.
Антипутчистское граффити «Кошмар! На улице Язов!» навечно вошло в золотой фонд российского политического фольклора
При всеобщей любви и безоговорочной поддержки «снизу», Крюгер счастливо избежал участи пропагандистского жупела: в том, что касается ужасов, официальное советское киноведение накрепко затерялось в бермудском хоррор-треугольнике «Ребенок Розмари» — «Омен» — «Экзорцист», и до Фредди перья уже не дошли. А там и времена изменились, антипутчистское граффити «Кошмар! На улице Язов!» навечно вошло в золотой фонд российского политического фольклора, а совсем скоро Крюгер в качестве обреченного на успех и мгновенное узнавание любимца детворы попал в поле зрения телевидения. В 1992 году на минской студии детских и юношеских телефильмов Борис Берзнер снял короткометражный фильм «Кешка и Фреди» (с одним «д»): скептически настроенный заглавный школьник отправляется с приятелями в дом культуры «Дружба», где крутят на видео новую (разумеется, четвертую) серию «Кошмара» в переводе Андрея Гаврилова, засыпает на самом интересном месте и в соответствии с каноном проваливается в пространство опасного сновидения. Недлинная эта юмореска удалась по всем фронтам. Пожалуй, с наибольшей в российском кино аутентичностью тут показано настоящее «видеокафе», и вообще с точки зрения примет времени все очень точно (весьма кстати помянут, например, Кашпировский, после сеанса которого можно выпить на сон грядущий литр «фанты» и до утра не беспокоиться). Беготня по темным коридорам ДК поставлена с поразительным, чуть ли не до степени смешения, уважением к оригиналу, так что иные планы пугают почти по-настоящему. Вместо молитвы Кешка обезоруживает Крюгера «Законами пионеров Советского Союза», прочитанными на манер псалмов, и заменившим крестное знамение пионерским салютом. Да и мораль нареканий не вызывала: придя в себя с крюгеровской шляпой в руках, Кешка признается, что в первую очередь ему, пожалуй, стоит подтянуть английский язык. В 103-м в выпуске «Ералаша» («Чужой» (наш ужастик)«, 1994, реж. Владимир Панжев) малолетний герой Ильи Васильева, насмотревшись «Кошмара» (разумеется, «Повелителя снов», и опять с гавриловским переводом) принимал за Крюгера своего вернувшегося с работы папу (Валерий Носик) и навешивал ему тумаков в духе Маколея Калкина. Получилось на диво неплохо; особенно, пожалуй, удался момент, когда на голову Фредди оказывается водружен неожиданно огромный глобус. Заканчивался сюжет крупным планом «настоящего» Фредди на экране телевизора, который с телеэкрана на чистом русском языке сокрушенно произносил: «Эх, Вова… Что ж ты папку-то так…»
На радость следующему поколению Крюгера не раз поминали в сериалах («Папины дочки», «Простые истины», «6 кадров») и на юморинах («КВН», «Аншлаг», «Смехопанорама»). Для полного счастья истинным «фреддистам» не хватало одного — но, наверное, самого главного: возможности посмотреть любимый фильм в кинотеатре. По показаниям немногочисленных очевидцев (они же старожилы), в первой половине 1990-х «Кошмар» можно было при случае отловить в окраинных кинотеатрах с географическими названиями, которые, не помышляя о грядущих долби-временах, тихо доживали свой век, чтобы в конце концов, после внепланового концерта «Гражданской обороны», закрыться на бесконечный капремонт. Утверждают, что фильм показывали с двухголосым переводом, причем все женские роли озвучивала Наталья Варлей (то есть Нэнси, Тина и все-все-все говорили голосом Панночки).
В России Крюгера ждут не в как гостя, пусть самого дорогого, его встречают как блудного сына
Сегодня воспоминания об этих сеансах — не то легендарных, не то мифических — кажутся не более достоверными, чем услышанные в детстве рассказы родительских знакомых про закрытые просмотры, где крутили секретные фильмы про Фантомаса, которые «у нас не показывают». Единственным способом хотя бы мимолетно испытать приступ «ностальгии по непережитому» стал поход в кино на «Фредди против Джейсона» (2003). Чтобы напомнить почтеннейшей публике что к чему, еще до вступительных титров шла короткая нарезка фрагментов из предыдущих «Кошмара» и «Пятницы». И эти считанные минуты стоили, пожалуй, всего остального, что потом происходило на экране (в 2006 то же самое произошло с «Рокки Бальбоа», тоже начинавшимся со старых кадров).
К слову, самому Фредди, то есть Роберт Инглунду, никогда не было безразлично, как будет обставлено его знакомство со зрителем новой генерации. Как говорил он в одном из интервью почти четвертьвековой уже теперь давности, «я надеюсь, что те, кто ходил на „Кошмар“ в последнее лето детства, будут всегда с нежностью вспоминать этот момент. Как смотрели его в кино — в темноте, с приятелями. Будет здорово, если и следующие поколения смогут почувствовать, что это такое».
Год назад ощутить «что это такое» могли жители государства Исландия: на прошлый Хэллоуин «Кошмар на улице Вязов» вышел в «стране льдов» в повторный прокат и собрал 2624 доллара. Теперь заветная мечта многих и многих сбылась, наконец, и по нашу сторону госграницы (жаль только, карантин помешал). И вряд ли кто-то на планете заслужил этого больше, чем мы с вами. В России Крюгера ждут не в как гостя, пусть самого дорогого, его встречают как блудного сына, наконец-то осознавшего, где его по-настоящему помнят и ждут.
Первый, второй — Фредди вернулся домой.
