Фестивали

Любовники и разноплеменники с «Евразийского моста»


«Крымский мост. Сделано с любовью». Реж. Тигран Кеосаян. 2018

 

Выбирая «мост» в качестве магистральной идеи и титульного образа, устроители международного ялтинского кинофестиваля, который прошел уже в третий раз, отлично понимали его универсальный (не только евразийский) смысл. Связь эпох, контакты всевозможных степеней между странами, культурами и отдельными представителями человечества, перекличка идей и художественных настроений — все это разветвленная система «мостов», перекинутых с разными целями и задачами внутри большого мира. Рефлексии на эту тему всегда уместны — и в фестивальной программе, и в заметке о ней.

Поскольку фестиваль проходит в Крыму, всякому при слове «мост» в голову первым делом приходит новостройка государственного значения в Керчи, и «Евразийский мост» не стал делать вид, что это не так. Он взял в официальную программу фильм Тиграна Кеосаяна «Крымский мост. Сделано с любовью», найдя там для него относительно тихое место во внеконкурсной необязательной «Панораме» и тем самым благородно предоставив мне возможность уклониться от его обсуждения накануне общероссийской премьеры. «Заяц над бездной» и даже «Президент и его внучка» упомянутого режиссера благотворнее действуют на мои истрепавшиеся за годы нервы. А сценаристка Маргарита Симоньян, на мой не бесспорный вкус, гораздо оригинальнее проявила себя в недавней телевизионной российско-британской приключенческой комедии, нежели в этой жизнерадостной лирике о хорошем парне-мостостроителе, который на фоне кипящих работ и в перерывах между ними сражается с хлыщом-пиарщиком за сердце невозможной красотки. Сделано с любовью? Вполне допускаю. Сделано на совесть? Не обсуждается.

 

«Любовь и Шукла». Реж. Сиддхартха Джатла. 2017

 

Официальную программу «Евразийского моста»-2018 составили фильмы, сделанные при участии четырнадцати стран, и для компактного (пять рабочих дней, восемь участников основного конкурса) фестиваля это довольно высокая географическая концентрация, как минимум подтверждающая, что с интернациональными мостами в индустриальном море копродукции все обстоит весьма прилично. Тем не менее, главный триумфатор (гран-при и приз зрительских симпатий) был снят силами одной страны — Индии. Если быть точнее, то силами пятнадцати друзей, которые, не ища понимания у государства, лично сбросились для того, чтобы их шестнадцатый друг, режиссер Сиддхартха Джатла, мог снять фильм «Любовь и Шукла».

Индийское кино давно уже не украшает собой экраны нашей родины, его новейшие экземпляры отыскать можно разве что на специальных сайтах или в фестивальных программах вроде ялтинской. К тому же «Любовь и Шукла» не песенно-плясовая мелодрама, а социальная драма, и это делает ее в наших глазах особо редкой и оттого интересной птицей. Сюжет разворачивается в семейном кругу, и остро стоящая перед героями проблема с наведением мостов носит там вроде бы приватный характер, но в действительности обладает общеиндийскими масштабами. Как-то раз будущий автор «Любви и Шуклы», оказавшись на бомбейском пляже, неожиданно для себя окунулся с головой в океан чувственности: его соотечественники, разбившись на разнополые пары и не стесняясь друг друга, массово и взволнованно предавались публичной нежности в пределах приличия. То, что с перепугу можно было принять за умеренную разнузданность нравов, в действительности объяснялось не решенным жилищным вопросом: людям, живущим друг у друга на головах, попросту не хватает полезной площади для уединенных ласк и поцелуев, не говоря уже обо всем остальном.

 

«Любовь и Шукла». Реж. Сиддхартха Джатла. 2017

 

Так родился замысел фильма о велорикше, который долго не решался расстаться с девственностью по причине религиозной ортодоксальности своей семьи, пока мать волевым решением не назначила ему в жены прелестную скромницу, в свою очередь смертельно напуганную подружкиными историями о жестоких нравах, царящих порой в мужниных домах, и оттого готовую голосить при каждом к ней прикосновении. Тут, правда, надо учесть декорации прикосновений: в однокомнатной конуре, размерами не превышающей легендарный домик кума Тыквы, проживают властная мать, забитый ею супруг, их тихоня-сын с молодой женой, да тут еще дочка, некстати рассорившись с мужем, временно вернулась под родительский кров. Все пятеро спят рядком на полу, молодоженов от прочих членов семьи отделяет возводимая на ночь перегородка из трех потертых чемоданов. Это не в СССР секса не было — это в Индии он поставлен в нечеловеческие условия.

Если бы фильм представлял собой только честный репортаж из современного сексуального тупика малоимущих индусов, он бы, конечно, главной фестивальной награды не заслуживал — тем более, двух. Но автор не увязает в этой проблематике: крепко стоя на житейской земле и не выпрыгивая напоказ в отвлеченные метафизические выси, он вместе со своим недотепой-героем ищет ответы на важные для себя вопросы о том, как уберечься от порабощающей воли близких, агрессивно желающих тебе только добра, и отстоять свою правду и право жить своей жизнью, как найти ключ к другому человеку, не пользуясь ломом и «фомкой», как настроить себя на счастье, выражаемое, как известно, пустынным словом среднего рода.

В жанре семейной драмы (правда, значительно обремененной межнациональными трудностями) решен и последний фильм Веры Глаголевой «Не чужие». Трагические обстоятельства, сопутствовавшие рождению «Не чужих», корректируют мою критическую оптику, и если кто-то упрекнет меня за это в непрофессионализме, я не возражу, но останусь при своем. Ограничусь словами о том, что этот фильм, завершенный все же не самим автором, крупной художественной удачей признать трудно. Но мужество человека, который посвящал себя чужой боли, из последних сил пытаясь превозмочь собственную, не может не восхищать. И если Вере Глаголевой потребовался для фильма такой финал — сценарием и логикой истории не предусмотренный, насильно благополучный или, во всяком случае, не ожидаемо черный, — то ему здесь и быть.

 

«Не чужие». Реж. Вера Глаголева. 2018

 

Глаголева исследует межнациональные обострения в отсутствие надежных мостов, рассказывая историю угрюмого парня, понаехавшего в русскую провинцию, истерзанного собственной семейной трагедией и до красна раскалившего без того нездоровое житье-бытье здешней семьи. Властимир Судар в «Границах дождя» выбирает в качестве аналогичной модели небольшое селение на границе трех стран, некогда входивших в федеративную Югославию (к производству фильма причастны Босния и Герцеговина, Черногория, Сербия, но не Хорватия). Война опалила, обострила взаимную неприязнь, заразила и ожесточила взрослых и малолетних — последних особенно. Однако автор «Границ» тоже убежден, что конец должен, должен, должен быть хорошим, и за руку приводит своих героев к просветлению, тем самым сообщая фильму избыточную назидательность с благостным душком. Той же стратегии и с тем же успехом придерживается француженка Мари Гарель Вайс в фильме «Вечеринка окончена»: от нее мы за полтора часа узнали, что принимать наркотики — это нехорошо, отказаться от них в компании таких же, чуть раньше опомнившихся людей — это правильно, а разрушенный тобой мост, соединявший тебя со здоровым миром, можно выстроить заново, хоть это и непросто. Спорить тут не о чем, смотреть тоже особо нечего. Даже лесбийские намеки не выправляют положения, хотя, казалось бы, средство вполне проверенное.

Не всякий мост интересен для прогулок. Обозревая французский, поневоле со скуки вспомнишь отечественный, рожденный пылким воображением румяного помещика Манилова: чтоб вдоль него ладные купцы сидели, товаром всяким торговали…

Понимаю сбежавшего Чичикова.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: