Победа «Деда» — Киношоковая самотерапия
Цирк уродцев, воскрешение алкоголика и поездка в Париж — Дмитрий Савельев рассказывает об итогах «Киношока»-2018.
Фестиваль «Киношок» за четверть века с лишним несколько раз менялся в лице или, как теперь правильно говорить, в формате.
В ранние годы он своим содержанием честно пытался соответствовать полученному от рождения вызывающему имени, и до тех пор, пока кинопроизводство в конце девяностых не съежилось до неприличия, ему это удавалось. Индустрия, конечно, не каждый год подбрасывала анапскому фестивалю такие экстравагантные варианты, как в первом 1992-м, когда «Стару-ха-рмса» (реж. Вадим Гемс) не только получила приз жюри, но и позволила Евгению Герчакову взять награду за лучшую женскую роль. Однако способы если не шокировать, то взбодрить аудиторию так или иначе находились.
Потом нашему кино стало не до шокового жиру, зато усилилась тяга представителей бывших республиканских кинематографий друг к другу, обострилась тоска по утраченной общности в общесоюзных пределах. «Киношок», распознав эти тенденции или, как теперь правильно говорить, тренды, откликнулся на них изменением в собственном регламенте: стал кинофестивалем стран СНГ и Балтии. Местом традиционного сентябрьского сбора бывших советских кинематографистов, проживающих по разные стороны новых госграниц.
Так продолжалось довольно долго, причем на деньги исключительно российского Минкульта, которому в какой-то момент этот несправедливый экономический расклад надоел, и было бы нечестно отказать здесь Минкульту в логике. Он предложил аналогичным структурам стран СНГ и Балтии сбрасываться в общий анапский «котел», не обязательно поровну, но указанные структуры эта идея совсем не увлекла. И тогда «Киношок» освободился от братских обязательств, превратившись в открытый российский кинофестиваль со специальным интересом к нестоличному отечественному кино или, как теперь правильно говорить, кинематографиям регионов.
Сюжет стартует гротескной сценой в морге, куда привезли откинувшегося старого алкаша, который от ужаса перед предстоящим расчленением оживает.
«Открытость» позволяет «Киношоку» по-прежнему включать в свой главный конкурс фильмы, произведенные другими странами. В этом году, например, конкурсная «десятка» была российской только на треть — остальные фильмы произвели Казахстан, Армения, Белоруссия, Кыргызстан, и даже Иран в одной производственной схеме поучаствовал («Ева», реж. Анаит Абад, приз Нарине Григорян за лучшую женскую роль).
Однако главная метаморфоза произошла с «Киношоком» не де юре, а де факто: фестиваль вернулся к своим истокам, у него снова проснулся аппетит к шоковому кино, и это то ли случайно, то ли закономерно совпало с возвращением в штаб фестиваля одного из его первых руководителей Сергея Новожилова, довольно надолго «Киношок» покидавшего.
Преображение началось в прошлом году. Для многих тогда стало сюрпризом решение жюри под председательством Александра Прошкина, ранее в художественном хулиганстве не замеченного, присудить приз за режиссуру Денису Колонтаю, Дмитрию Глазовскому и Ивану Качалину, ученикам Владимира Хотиненко, снявшим на троих изрядно шершавый и кособокий фильм «Странник», претендующий на радикальный поколенческий манифест. Особо непримиримые критики, связанные с «Киношоком» многолетней дружбой, даже поклялись, что ноги их больше не будет там, где премируют фильмы, демонстрирующие в разных позах мертвых котят. Правда, в своем вердикте жюри все же избежало крайностей: садистские выходки «Странника» были смягчены густой патокой главного лауреата («Кэрэл — невидимая красота», реж. Илья Портнягин, Валентин Макаров) и милыми соплями лирической комедии «Из Уфы с любовью», отмеченной за лучший сценарий (реж. Айнур Аскаров).
Вызвавший когда-то пересуды финал муратовского «Астенического синдрома» рядом с этим извержением мата — сущая невинность.
Зато нынче кинематографические силы шока разыгрались в Анапе вовсю. «На грани» — название недурного игрового дебюта казахского режиссера Алдияра Байракимова, почему-то обойденного наградами, — одновременно можно принять за рабочую формулу драматургических пристрастий авторов конкурсного кино. Почти все они посчитали обязательным максимально обострить основную коллизию, и здесь надежным источником драматургического шока служил старый добрый криминал.
В казахском «Шестом посте» (реж. Серикбол Утепбергенов), бесполетно отработавшем заказ Минобороны на прославление нацгвардии, размежевание бывших одноклассников осуществляется при помощи колючей проволоки: один, исполняя воинский долг, несет службу на зоне — другой там сидит, и даже участвует в побеге. «Ночная авария» (реж. Темирбек Бирназаров) из ничего создает транспортное происшествие в чистом поле: не выдержавший удара судьбы и опустившийся на социальное дно старик (причем опустился он в прямом смысле — роет богачам выгребные ямы для дачных уличных сортиров) на своем драндулете совершает наезд на загадочную девицу, чтобы потом полтора часа ее выхаживать, оттаивая сердцем. Не обходится без криминальных обстоятельств и «Лили» братьев Чижиковых, но тут они носят факультативный характер. Основной источник шока в «Лили» — иной, для нашего кино неожиданный: перед нами псевдожестокий (потому что с благополучным финалом) романс о любви белобрысого сельского механизатора, склонного к выпивке, и артистки цирка лилипутов или, как теперь правильно говорить, представительницы «маленьких людей». Художественная стратегия братьев Чижиковых, вполне проясненная в их дебюте «Парень с нашего кладбища», максимально отдаляет «Лили» от «Уродцев» Тода Броунинга, использующих схожую фактуру, но даже сладковатая братская эстетика не лишает этот сюжет пряности.
Киношок так киношок.
Полнее и интереснее всего новые-старые шоковые настроения Анапы выразились, на мой взгляд, в несовершенном, но небанальном и живом режиссерском дебюте актера Алексея Шемеса «Дед», который по совокупности наград (приз за режиссуру, приз за лучшую мужскую роль, приз прессы) можно считать главным триумфатором «Киношока»-2018. Сюжет стартует гротескной сценой в морге, куда привезли откинувшегося старого алкаша, который от ужаса перед предстоящим расчленением оживает. Дальнейшее — то ли развернутое в несколько дней мгновенное видение перед уходом в мир иной, то ли подаренная старику короткая вторая земная жизнь после первой несчастливой. И в этой, второй, жизни он, одинокий и неприкаянный, встречает, наконец, родную душу — курносую беременную девчонку. Она прячется в поселковой дедовой развалюхе от подбандиченного папаши, спасаясь от его непонимания. Дед вынужденно выдает ее за внучку и потом сам начинает в это отчаянно верить, как вампиловский Сарафанов.
Роль деда исполнил Владимир Толоконников, бесподобный Шариков, у многих только им и оставшийся в памяти. Хотя у него, кроме «Собачьего сердца», почти восемь десятков работ, и среди них есть отличные — тот же Филомеев, доходяга в трениках из «Облака-рая». «Деда» снимали трудно, несколько лет с паузами, на свои, завершили уже после смерти артиста, и старик Михалыч оказался его последней большой ролью. Это отличная роль, сделанная не только актерским талантом, но и опытом жизни, обретенной мудростью. Внешнее неказистый старик, давно махнувший рукой на свое запущенное житье-бытье, умен природным умом, в нем обострено чувство собственного достоинства, а тайную сердечную нежность он защищает напускной угрюмостью и желчностью. Пройти мимо такой работы жюри просто не имело права — и Владимир Алексеевич Толоконников получил актерский приз посмертно. Его принял сын, актер Родион Толоконников.
«Путешествие в Париж» явно окликает кино Динары Асановой.
Посмертная награда — случай в фестивальной практике нечастый, особенно за роль человека, оставленного жить после смерти, но это «шоковое» решение главного жюри выглядело единственно возможным.
Жюри короткого метра от старших братьев не отстало — его избранник тоже незауряден. Мария Полякова сняла «Путешествие в Париж» в колпинской колонии, там воспитанники и сотрудники играют самих себя под своими именами, да и слово «играют» залетело сюда по ошибке. Фильм о парнишке, который сел за убийство (видимо, непреднамеренное), собирается выйти по УДО и верит, что у ворот колонии его обязательно встретит мать, сделан на стыке игрового кино и документа: сочиненные ситуации проживаются в реальной среде и ею проверяются. «Путешествие в Париж» явно окликает кино Динары Асановой — в частности, ее «Пацанов», и одновременно попадает в еще один занятный женский (употребляю это слово условно) контекст. Составительница короткометражной программы Александра Жукова опасалась за последний эпизод «Путешествия» с густой ненормативной лексикой: как его воспримет жюри? А лексика там, надо сказать, не просто откровенна, а пятиэтажна, и вызвавший когда-то пересуды финал муратовского «Астенического синдрома» рядом с этим извержением мата — сущая невинность.
Что ж, жюри (Александр Галибин, Ирина Павлова, Вадим Алисов) ухом не повело, глазом не моргнуло, щекой не покраснело — назвало «Путешествие в Париж» лучшим фильмом своей программы.
Киношок так киношок.
К слову, большой синеватый палец покойника в первой сцене «Деда» украшает бирка с выданным в морге номером. Это номер «27». Порядковый номер нынешнего «Киношока». Такое не придумаешь. Как говорится, на долгую жизнь. Желающие могут принять это за метафору: фестиваль решил повоевать с собственным угасанием, применив шоковую самотерапию в надежде на обновление.
Читайте также
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
«Идите в задницу» — Кураторы и режиссеры о петербургском независимом кино
-
«Сначала неудачник, потом куратор» — О фестивале невидимого кино
-
Высшие формы-2023 — Зрительское голосование