Оттуда: «Частный детектив»
Франция, 1976. L’alpagueur. Реж. Филипп Лабро. В ролях Жан-Поль Бельмондо, Бруно Кремер. Прокат в СССР — 1978 (33,5 млн чел.)
Наемный хищник за гонорар чистит город от криминала. Вальяжный гангстер приручает проблемных юнцов, зовет их «Коко», а после бомбит ювелирки, расстреливая персонал и подельников: «Я не оставляю в живых никого, кто мог бы меня опознать». Подлинное название — «Охотник» — относится к обоим. И хочется верить, пути их сойдутся, как часто бывает на этой земле.
Есть у фрэнчей в актерском цеху порода усталых эрудитов с прозрачными маньяцкими глазами — так Бруно Кремер первый из них. Полон льда, цинизма и миропонимания, любим эффектными мокрощелками. В финале они с Бельмондо сойдутся гребень на гребень с «розочкой» от охлажденной шампанской бутылки — но советский прокат благоразумно хвост отрежет, и поделом.
«Твое здоровье, Коко», — скажет лощеному стюарду-психопату Бельмондо под титульную мелодию Мишеля Коломбье.
И все.
Коко теперь — ты. Спекся, голубчик.
То был классический кинематограф жестокости, напрасно не вычленяемый нашим киноведением (похоже, по причине «особых отношений» с французами). Продолговатая дура с глушителем оставляла во лбу клерка аккуратную дырочку. Сложной паутиной шпагата охранника вязали к курку направленного в живот обреза: дернешься — амба. Сыщик с оттяжкой бил коленом в живот беременную — вышибая с-под манто накладную торбу с кодеином. «Розочка» толстенного шампанского стекла втыкалась в потроха. Мягкое сожаление в глазах Кремера читалось последним приговором.
Вегетарианскому советскому экрану не хватало этой элегантности убийства — французы же держали в теме абсолютный банк, расширяя нечеловеколюбивые горизонты. Тарантиновского парада смертей никто пока не делал — но эстетизация душегубства была у них давней и уважаемой практикой. Оторопь, как от касания склизких гадов, накрыла тогда русского зрителя впервые — но лишь от незнакомства с классикой щекотания публики холодным скальпелем: ни «Глаза без лица», ни «Адский поезд», ни «Страх над городом» у нас просто не шли. Недаром главным распознавателем стиля в чужих кинотрадициях стал франкофон Трофименков — и где ж теперь его улыбка, полная задора и огня.
Кинематограф патологий нового века считает человекоглодство совершенно рядовым событием. Маньяков теперь ловят такие же отмороженные психопаты, и уже все вместе говорят взбаламученному обывателю: «Твое здоровье, Коко».
И смотрят в упор, с мягким сожалением.
