Лазурная болезнь — Ориентализм в кино
В Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Новосибирске с 22 февраля по 1 марта пройдет Эхо II Московского международного фестиваля архивных фильмов. О программе «Грезы Запада: ориентализм в кино», посвященной «экзотическим» фильмам 1900–30-х годов рассказывает ее куратор — научный сотрудник Госфильмофонда России Андрей Икко.
Ориентализм — чрезвычайно сложное, противоречивое явление, по сей день не поддающееся точному, всеохватному описанию. Каждый человек ежедневно — и особенно в нынешнем году — так или иначе сталкивался, сам того не ведая, с различными гранями, аспектами ориентализма. Будь это изучение Востока и его культуры (если брать общий план, любой чужой культуры) или знакомство с жителями «экзотических» стран, само восприятие их уклада жизни — все это можно отнести при желании к признакам этого явления. Любой исследователь, в той или иной форме соприкасающийся с ориентализмом, неизбежно вынужден отвечать на обилие вопросов, возникающих уже при первом контакте с ним: что есть «Запад», и что есть «Восток»? Насколько условны эти воображаемые географические определения? Возможно ли избежать оценки культурных особенностей другой страны как «экзотики», аттракциона? И, наконец, что произойдет, когда Восток сойдется-таки с Западом?
Лучше и быстрее любого транспорта кинематограф позволит зрителям преодолевать все мыслимые и немыслимые границы
Если очень огрублять и упрощать, ориентализм — это некий феномен западной цивилизации, основной составляющей которого является создание конструкта «Востока» — воображаемого, измышленного пространства, до сих пор не получившего четких параметров и границ. Точной даты рождения у ориентализма нет: одни ученые ведут отсчет его существования с походов Александра Македонского и Пунических войн, другие не устремляются так далеко вглубь веков и ориентируется на Средние века с их крестовыми походами и паломниками, что не раз оставляли свои воспоминания о хождениях за тридевять земель, моря и океаны. Третьи же вовсе связывают возникновение ориентализма с научно-техническим прогрессом XVIII-XIX веков, развитием транспорта и туризма, а также с войнами, развернувшимися в разных регионах Востока (Египетская кампания Наполеона, Крымская война). XVIII век, начавшийся со сказок «Тысячи и одной ночи», впервые переведенных на европейский (французский) язык, полнился восточными образами, многочисленными описаниями диковинных мест и не менее причудливых народов. При этом поток сказок, хлынувший вслед за переводом знаменитой антологии, соседствовал с пропитанными восточными мотивами эротическими или назидательно-просветительскими романами, пьесами Дидро («Нескромные сокровища»), Вольтера («Заира», «Китайский сирота») и иных авторов «галантного века».
Наивысшего расцвета ориентализм достигает в XIX веке, когда мода на все таинственное и загадочное, что исходило от Востока, распространилась по всей Европе благодаря обилию романтической литературы и живописи. «Лазурной болезнью» — как называл Готье элегическую тоску по далеким, неизведанным землям — в эту эпоху «переболели» Байрон и Делакруа, Пушкин и Верещагин, Гюго и Энгр, Лермонтов и Поленов, Нерваль, Гете, Эмерсон, Бизе, и кто только не. Зачарованные Востоком, писатели, композиторы и живописцы пытались усвоить и освоить его. Привнося в свои произведения черты «экзотического стиля», они создавали идеализированный, привлекательный и одновременно пугающий облик восточных стран, наводняя их прекрасными наложницами, властными и страстными султанами, ужасными разбойниками, отважными героями и прочими фантастическими существами. К концу века подобные веяния начали сходить было на нет, но Хаггард, Конрад, Киплинг и их последователи, импрессионисты и фовисты открыли новую главу в истории ориентализма.
Режиссеры, сценаристы, а вместе с ними и художники, изображают Восток пространством мистики, тайн, пряностей и страстей
Кинематограф подоспел как нельзя вовремя. Рожденный в конце XIX века, плоть от его плоти, он искал и взыскивал движений, скоростей, стремительных трансформаций. В поисках «киногеничных» (как скажут впоследствии) типажей и мест первые кинохроникеры будут ездить не только по мегаполисам и городам Европы и Америки, но обратят внимание и на Восток. Лучше и быстрее любого транспорта кинематограф позволит зрителям преодолевать все мыслимые и немыслимые границы, из-за чего объектив киноаппарата уже тогда и в последующие десятилетия будут сравнивать с всевидящим оком, способным узреть любую самую отдаленную часть света в самых мельчайших подробностях. Благодаря Томасу Армату, Габриэлю Вейру и другим операторам студии братьев Люмьер и «Пате» «экзотика» надолго останется одной из главных тем раннего периода кинематографа.
Сами того не желая, высмеивают ориенталистский взгляд как таковой
Начиная с середины 1900-х годов «экзотические» сюжеты постепенно проникают в игровое кино: кинематографисты все чаще берутся экранизировать мифы и истории из жизни Древнего Египта, Индии, арабских стран. Продолжая ориенталистские традиции, заложенные в живописи и литературе предыдущих эпох, режиссеры, сценаристы, а вместе с ними и художники, изображают Восток пространством мистики, тайн, пряностей и страстей. «Восточный человек» в их представлении (как и в большинстве «экзотических» фильмов) выглядит набором многовековых клише: инертный, хитрый, импульсивный, тщеславный, алчный, если это житель Ближнего и Дальнего Востока, или агрессивный, воинственный, враждебный, если действие происходит в Африке. Женщины в таких фильмах — прекрасные, податливые, чувственные или наоборот завистливые, надменные, предельно сексуализированные: это или невинные простые девушки из стана служанок магарадж и королей, или представительницы древнейшей профессии, или императрицы, хотя в большинстве случаев (особенно в немом кино) в весьма расплывчатый и неопределенный образ женщины Востока вкладывалось множество черт женщины-вамп — расчетливых, любящих манипулировать и властвовать существ из потустороннего, чуждого герою и зрителю мира.
В своей программе «Грезы Запада: Ориентализм в кино», подготовленной для II Московского международного фестиваля архивных фильмов, я попытался собрать вместе фильмы, разные по жанру и стилю, снятые в США, СССР и европейских странах (Великобритания, Германия, Франция), но повествующие о Востоке. Большинство из них романтизируют Восток, предъявляя его как территорию непознаваемого, зловещего («Тайны Бомбея», «Тайны Востока»), или же вовсе соблюдают каноны сказки и населяют воображаемый Восток древними жестокими культами, бессмертными героями, сохранившимися с доисторических времен племенами («Погоня за смертью», «Она»). Есть в программе и комедии — «Багдадский вор» и «Крик в Аравии», которые не только высмеивают штампы презентации Востока, сложившиеся в кино к 1920-м, но и, сами того не желая, высмеивают ориенталистский взгляд как таковой. Помимо игровых картин будут представлены и хроникальные сюжеты первой четверти ХХ века, где наблюдение за жизнью «экзотического» Другого — будь то жители Магриба или Экваториальной Африки — лишено той степени условности, что присутствует в любом из выбранных фильмов, но и в них можно заметить (и на уровне титров, и на уровне изображения Другого) черты ориентализма, а иногда и колониализма.
«Погоня за смертью»
Реж. Карл Герхардт. 1920-1921
Захватывающий авантюрный киносериал о приключениях молодого инженера МакАллана (в исполнении мало сейчас известного Нильса Улафа Крисандера), его возлюбленной — индийской танцовщицы Малатти (Лил Даговер), слуги Лубзанга (Бернхард Гёцке, который, как и Даговер, не раз появлялся в «экзотических» фильмах) и множества других героев. Сериал вышел в прокат на волне успеха главного киносериала тех лет — «Владычицы мира» Джо Мая. Он не пользовался таким же успехом, как его предшественник, но в отличие от него выглядит сейчас намного более цельным и последовательным. К сожалению, это один из немногих немецких киносериалов 1910-1920-х годов, дошедших до наших дней. В рамках фестиваля будет показана реставрация этого фильма, выполненная в 1991 году Немецкой кинематекой при сотрудничестве с Госфильмофондом, где была обнаружена почти целиком сохранившейся копия сериала.
«Тайны Бомбея»
Реж. Артур Хольц. 1921
В перерыве между выходом в прокат серий «Погони за смертью» глава студии Decla-Bioscop Эрих Поммер выпускает фильм «Тайны Бомбея», в котором киноориентализм встречается с киноэкспрессионизмом. Помимо Лил Даговер, исполняющей здесь сразу две роли (очаровательной певицы и ее «экзотического» злого двойника), в фильме играет Конрад Фейдт — воплощение, сгусток всего неземного, таинственного, инородного. Фейдт за пару лет до этого уже прославился ролью властного магараджи в фильме «Тайны Бангалора», но здесь он играет полную противоположность — наивного, чувствительного поэта, который оказывается втянут в клубок интриг и криминальных злоключений, отчего постепенно начинает сходить с ума. «Тайны Бомбея» — яркий пример того, как коммерческое кино, заранее рассчитанное на успех у зрителя, вбирает в себя множество элементов различных жанров и направлений: помимо детектива, элементов авантюрного жанра, в фильме присутствуют черты экспрессионизма (музей восковых фигур, двойничество), а сама «экзотика» из-за этого приобретает атмосферу кошмарного сна. Из фильма «С утра до полуночи» Карла Хайнца Мартина, вышедшего в 1920-м году, в «Тайны Бангкока» переходит довольно редкая форма повествования: все действие — похищения, подмены, погони, убийства — происходит за один-единственный день.
«Крик из Аравии»
Реж. Ф. Ричард Джонс. 1924
«2-я серия „Багдадского вора“»
Реж. Евгений Гурьев. 1925
«Крик из Аравии» (в советский прокат вышедший под названием «Бесподобный шейх») — пародия на чувственную «экзотику» в духе «Шейха» Джорджа Мелфорда с Валентино. Заимствуя из фильма Мелфорда сюжетную канву, «король комедии» Мак Сеннет, написавший сценарий для этого фильма, переворачивает всю историю вверх тормашками: недотепа в исполнении комика Бена Тёрпина внезапно оказывается шейхом, и, пользуясь случаем и положением, похищает понравившуюся ему девушку, которая даже ужин ему готовить не хочет. Потом она, как и полагается в таком типе «экзотики» влюбляется в него, стирает его кальсоны, готовит еду, но тут ее похищает другой шейх. Вся эта чехарда приключений, наполненная трюками, гэгами (чего стоит только побег от льва!) в итоге оказывается сном главного героя — простого расклейщика киноафиш, рекламирующего «оригинал» Мелфорда и Валентино.
В отличие от «Крика из Аравии» «2-я серия „Багдадского вора“» Евгения Гурьева пародирует не столько штампы и клише «экзотического» жанра, сколько повальное увлечение кинозрителей подобными фильмами. «2-я серия „Багдадского вора“» была заказана для рекламы товаров Мосторга, и должна была идти в советском прокате вместе с «Багдадским вором» Рауля Уолша, пародией на который она и является. По одним документам так оно и было, по другим — фильм запретили, и он в прокат не вышел. Как бы там ни было, кто-то когда-то приклеил фрагменты этой рекламы к копии «Багдадского вора» Уолша, и в 1997 году научный сотрудник Госфильмофонда обнаружил их. В фильме Гурьева рассказывается о горе-мечтателе, который после просмотра фильма Уолша проникает в магазин Мосторга, вообразив себе, что это никакой не магазин, а восточный базар. Любуясь на продукты, поедая все, что попадется под руку, примеряя восточные наряды, он проводит в грезах о несбыточном всю ночь, а наутро его обнаруживают сотрудники магазина и милиция.
«Тайны Востока»
Реж. Александр Волков. 1928
«Чу Чин Чоу»
Реж. Уолтер Форде. 1934
«Тайны Востока» и «Чу Чин Чоу» — две сказочные истории, представляющие неизведанный, непостижимый Восток как царство грез и мечтаний, в любой момент могущих обернуться кошмаром. В обоих фильмах простоватые, но находчивые бедняки (Николай Колин в роли сапожника Али, Джордж Роби в роли Али-Бабы) попадают в бесчисленные передряги: случайно обретя власть и состояние, они неизбежно привлекают к себе внимание и богачей, и султанов, и разбойников. «Тайны» были сняты в самом конце эпохи немого кино, когда киноязык достиг непререкаемого совершенства. Соединив в себе «экзотику», черты сюрреализма, экспрессионизма (а в декорациях, на создание которых были потрачены огромные суммы, 5 месяцев работы, еще и элементы ар-деко и ар-нуво), фильм Волкова порой начинает походить на ожерелье, состоящее из разрозненных трюков и спецэффектов, но благодаря выбранной сказочной форме повествования все это смотрится на удивление самодостаточным. «Чу Чин Чоу» в свою очередь, являясь экранизацией известной музыкальной комедии, также состоит сплошь из разнообразных аттракционов, будь то песенные, танцевальные номера, зрелищный вид пещеры, полной сокровищ, или проезды камеры по шикарным восточным дворцам. Рассказывается в фильме всем известная сказка о приключениях обычного торговца Али-Бабы, что однажды обнаружил тайник разбойников. Здесь, правда, сюжет сказки значительно изменен (появляются новые герои, новые сюжетные повороты), но основная часть повествования полностью перенесена из «Тысячи и одной ночи» (хотя в самой патологии до XVIII века, как известно, самой сказки не было и в помине). Между премьерой «Тайн Востока» и выходом в прокат «Чу Чин Чоу» прошло всего 6 лет, но если поставить их рядом, то можно заметить насколько сильно изменилось кино за это время, и дело тут не только в приходе звука.
«Бубуль I, негритянский король»
Реж. Леон Мато. 1933
«Бубуль I» оказался в программе практически случайно. Планируя показать как ориенталистский жанр изменяется в конце 1920-х — начале 1930-х, когда на смену «экзотике» приходит колониальное кино, я начал искать в коллекции Госфильмофонда подходящие для этого картины и обнаружил «В тени гарема» — первый опыт в качестве режиссера Леона Мато, актера, прославившегося в 1910-е благодаря роли в киносериале «Граф Монте-Кристо» (а также в шедеврах французского авангарда «Верное сердце» м «Дьявол в городе»). К сожалению, по техническим причинам в рамках фестиваля показать «В тени гарема» не удалось, но, к своему удивлению, я вскоре наткнулся на «Бубуля» — следующий его «экзотический» фильм. В «Бубуле», как и в «Тайнах Востока», «Крика из Аравии», рассказывается история о простаке, попавшим в неприятности в чужой, «экзотический» стране. В отличие от всех фильмов программы, действие здесь происходит не в арабских странах и Магрибе, а в Сенегале, поэтому вместо восточных дворцов здесь фактура африканских деревень и архитектура древнего города. Главный герой — обычный парижанин по прозвищу Бубуль, согласившийся перевезти алмазы для контрабандистов, внезапно становится их главной жертвой (он зачем-то застраховал свою жизнь). Он постоянно вынужден убегать от них, а заодно и от племени, которое хочет его зажарить на костре. Казалось бы, прекрасный сюжет для остросюжетного триллера, но Мато все превращает в комедию. Это совершенно необязательный фильм, и именно этим он и интересен. Роль Бубуля исполнил ныне позабытый как в мире, так и во Франции шансонье Жорж Мильтон.
«Она»
Реж. Лэнсинг С. Холден, Ирвинг Пичел. 1935
Если в «Бубуле» ориенталистское кино постепенно превращается в кино колониальное (а этому жанру в дальнейшем я надеюсь посвятить отдельную программу фестиваля), то «Она» — это иной извод того, каким образом с приходом звука изменилась «экзотика». Используя элементы предшественников, Холден и Пичел, а также продюсер этой картины Мэрион Купер (режиссер известных этнографических документальных фильмов «Чанг», «Трава» и один из постановщиков «Кинг-Конга»), создают во многом еще неизведанный вид «экзотики» — «фантастическую экзотику». Первым и, кажется, единственным представителем этого вида в 20-е была «Атлантида» Жака Фейдера по роману Пьера Бенуа, 30-е начались с новой экранизации этого романа, но несмотря на внушительный успех обоих версий к такому виду «экзотики» обращались чрезвычайно редко. Купер в попытке снять новую франшизу с интересными и запоминающимися персонажами решает экранизировать роман Хаггарда о загадочной королеве подземного царства, но в ходе работы над фильмом и по выходу в прокат терпит одни убытки, и благополучно оставляет эту идею. Сейчас «Она» видится неким искусственным, но мастерски сделанным аттракционом, на который, как и на «Потерянный горизонт» Капры (вероятно, лучший «экзотический» фильм всех времен), спустя десятки лет будет ориентироваться все голливудское ориенталистское кино.
Читайте также
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари
-
«Послание к человеку» — Что смотреть? Куда бежать?
-
Футурум-2024 на «Послании» — Опыты превращения в пыль
-
Денис Рузаев: «Неловко говорить, что в моей работе есть что-то сложное»
-
Дождь на станции Пупсянции — Пять мультфильмов «Окна в Европу»
-
Тост за бесконечность — «Филателия» Натальи Назаровой