Неприличный конец
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— Поправьте, если я ошибаюсь, но кажется, что вам, в первую очередь, был интересен не сам эротический кинематограф, а скорее правовой аспект, связанный с его производством и дистрибуцией.
— Это то, что всегда было неотъемлемой частью моей деятельности. Но на сегодняшний день принципиально изменились законы. Сейчас сложилась, в общем, смешная ситуация: российские законодатели хотели ограничить детям доступ к определенной информации, а сделали это со взрослыми. Можно сказать, что сегодня почти вся эротическая продукция на территории РФ запрещена.
— Как именно это прописано в законе?
— В декабре прошлого года был принят закон о защите детей от вредоносной информации, согласно которому любое изображение полового органа считается порнографией. А буквально в начале марта была принята поправка к 242 статье Уголовного кодекса, по которой даже ввоз на территорию России предметов порнографического характера строго запрещен. Если сложить эти две статьи, то мы получаем, например, следующее: фаллоимитатор является не чем иным как изображением полового органа, следовательно, ввезти его в страну — совершить уголовно наказуемое преступление.
— Значит, секс-шопы теперь вне закона?
— По идее, да. Так же, как и журналы вроде Playboy, Penthouse и часть того, что мы видим по телевизору.
— Это и привело вас к уходу из продюсерской деятельности?
— А зачем делать то, что изначально запрещено законом? Мы боролись за то, чтобы полностью разрешить эротическую продукцию, но продавать ее в специально отведенных местах. Что касается запрета на распространение среди детей, то мы согласны с самыми строгими мерами. Я до сих пор не понимаю, как благое дело обернулось бедой… Возьмем таких сексологов как Лев Щеглов или доктор Князькин — они те же фаллоимитаторы прописывают своим пациентам в качестве лечения. То есть врачи сознательно толкают людей на преступление?
И, кстати, в 242 статье добавился еще пункт третий: «организованная группа лиц по предварительному сговору»…
— То есть Ваша компания SP Company?
— Так же как и любой секс-шоп, где работают два продавца, бухгалтер, директор и уборщица. Это уже организованная группа, торгующая порнографическими предметами. Можно тут же всех сажать. Статья — от двух до шести. А так как у следователя есть все основания предполагать, что они не закончат тут же заниматься преступной деятельностью, то объяснять, что такое фаллоимитатор и зачем он нужен людям, придется уже из следственного изолятора. А оттуда доказывать, что проданный предмет ничем не отличается от обычного протеза, можно и год, и два.
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— Вы сейчас попытаетесь уйти в правовое поле борьбы, а студия SP Company возьмет паузу?
— Мы попытаемся понять, как будет применяться закон. Если следовать его букве и духу, то мы ходим под статьей, поэтому с начала марта приостановили продажи нашей продукции.
— И никаких финансовых причин за этим не стоит? Например, вас не потеснил на рынке интернет?
— Нет, мы же тоже присутствуем в Сети, начинали работать с крупными дистрибьюторами, такими как «Видимакс», вышли на кабельные каналы. Но в законе теперь прописано и отягчающее обстоятельство — «с использованием сети Интернет». То есть, если бы не последние события, индустрия развивалась самым логичным, цивилизованным образом.
— Слушайте, а что означает слово «продюсер» в вашем случае? Вам приходилось говорить режиссеру что-то вроде: «Нет, давай эту сцену выкинем, по темпоритму провисает»?
— В нашем случае основная задача продюсера — это выбрать интересную тему, утвердить актеров на роли, определить, где будет сниматься картина, и соответственно сформировать бюджет производства. А уже затем по монтажу принимать то, что получится. Схема совершенно не отличается от того, что происходит в обычном кино.
— С вашей стороны бывает вмешательство в работу режиссера?
— Конечно. И на начальной стадии, и уже на этапе производства.
— То есть вы можете сорваться и поехать выбирать натуру?
— Ехать совсем не обязательно: как правило, я отсматриваю фотографии. Кроме того, есть принадлежащие нам помещения, которые используются для съемок. Обычно у нас в фильме
— А как, простите, вы утверждаете актеров? Есть какие-то изначальные типажи?
— Нет. Я опять же смотрю на фотографии, которые мне предоставляет режиссер, и выбираю актеров, которые соответствуют конкретной роли. Например, искали Луку Мудищева — договаривались тогда с покойным Романом Трахтенбергом. Снимали «Бабушкины сказки» — находили бабушку, которая может рассказывать сказки. А если это сериал «Менты», то, разумеется,
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— В чем специфика продюсирования эротического кино? Вкладывали ли вы чужие деньги, или это всегда схема «заработал — вложил»?
— Видео — не единственный наш бизнес. Но на кредитные деньги мы действительно не работаем, рискуем только своими.
— Каков примерный бюджет ваших фильмов?
— От 10 до 50 тысяч долларов.
— А сериалы?
— В данном случае это условное понятие: у нас нет прямой связи между сериями, нет общих героев. Я имею в виду, например, такие наши фильмы как «Белые ночи»: там есть только некий общий настрой, единая идея.
— Насколько эти суммы соотносятся с зарубежной практикой?
— Все зависит от того, что снимать. На Западе есть студия Private, у которой есть проекты с бюджетом и в 3 миллиона евро. А есть итальянские компании, которые снимают за тысячу евро. Как в любой киноиндустрии, у эротического фильма есть свой бюджет и своя собираемость, правильная оценка которой позволяет нам окупиться.
— Эротический фильм — продукт, скажем, строго функциональный. То есть должна быть некая стратегия успеха. Каков рецепт идеального кино для взрослых?
— Как нет идеальной комедии или детектива, так нет и идеальной эротики. Ведь сколько людей — столько и мнений, значит, найти красавицу, которая понравится исключительно всем, невозможно. Кроме того, есть гей- и лесби-аудитория, транссексуалы, садо-мазо и так далее. Мы исходим из того, что может быть интересно публике, и радуемся, когда это совпадает с ее мнением. Вообще, все зависит, во-первых, от рекламы, и, во-вторых, от качества продукта. Впрочем, полных провалов у нас не было. Как правило, стоял лишь вопрос сроков окупаемости нашего продукта. Например, наш первый фильм «Секс по-русски», который мы сделали в 1999 году, продается до сих пор. Тиражи уменьшились, но спрос сохранился.
— Есть с «фильмами для взрослых» эффект новинки или, наоборот, устаревания?
— К любому новому фильму нужно найти свой рекламный ход. Если вы просто сегодня напишете на новой картине, что она вышла в 2013 году, никто этого даже не заметит. Фильм может выйти сегодня, а может через неделю или полгода — потребителю это все равно. В одной Америке на DVD за год выходит порядка пяти тысяч лент, в мире около тридцати тысяч. Что касается устаревания, то всегда есть новое поколение, которое не видело какой-нибудь фильм с историей и теперь хочет посмотреть.
— Вы подчеркиваете важность качества. На что вы снимали в последнее время?
— Мы снимали на HD-камеры, как правило, на две для любой сцены. Плюс постановка света, звук, грим. На площадке помимо актеров всегда работает человек пять. Это достаточно дорогой процесс, который мало чем отличается от обычных съемок.
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— Вы, насколько понимаю, всегда делали ставку на «русский колорит», на юмор, и часто, пародию. Этот расчет оправдался?
— Я уже говорил про важность рекламы. И, если по телевизору идет сериал «Менты», то почему бы не воспользоваться его популярностью и не снять свой вариант? Эта стратегия успешно используется во всем мире. Например, сейчас очень известен и востребован проект Hustler’а «Аватар».
— А никаких проблем с нарушением авторских прав не возникает?
— Подобные претензии могут появиться только в случае, если украден сюжет или фирменное наименование. Если бы мы стали снимать Чебурашку и крокодила Гену, это было бы нарушение права на образ. Мы не нарушаем авторские права, хотя суды случаются: был иск от компании «ТНТ» по поводу названия нашего фильма «Дом 2». В зале суда мы доказали, что дом под номером два есть на каждой улице. Мы не заимствовали логотип, не использовали сюжет, так что отсылка тут эмпирическая.
— Если не ошибаюсь, у вас были планы пародировать и российские блокбастеры…
— Да, например, мы снимали «Ночной позор».
У нас сейчас есть другой крупный проект, правда, пока его судьба тоже под вопросом. Сегодня все уходит в интернет, в том числе, и телевидение. Но в модифицированном виде, без привычной программы передач: сейчас новости, потом фильм, затем футбольный матч. Пользователь сам сможет выбирать, что ему сейчас смотреть.
Так вот мы планируем создать канал «Восемнадцать плюс», уже получили лицензию, сейчас формируем содержание и в ближайшие месяцы его запустим. Это будет платный софтовый канал типа Playboy, у нас будут отсылки на сайты, где уже за деньги можно скачать полную версию фильма. Кроме того будут новости, репортажи с выставок и съемочных площадок, рассказы о секс-игрушках, показы эротических мод, представление садо-мазо предметов, которые не умеют правильно использовать, и так далее. Это будет площадка для производителей и дистрибьюторов сексуальной продукции, так как им негде сейчас рекламировать свой продукт. Когда в Берлине проходит эротическая выставка Venus, за три дня на нее приезжает 50000 человек, а в Ростове на выставку приходит десять… Наш канал будет заниматься ликбезом: рассказы о безопасном сексе, различных препаратах, венерических заболеваниях — то, что население представляет себе очень плохо.
— То есть SP Company не совсем уходит с рынка?
— Мы прекратили выпуск всей хардкор-продукции, софтовые версии пока оставили. Хотя расширенное толкование закона позволит посадить процентов десять взрослого населения. В конце концов, даже на презервативах изображены половые органы. Поэтому я надеюсь, что до такого абсурда мы не дойдем.
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— Сколько работ в вашей фильмографии, и какие фильмы были самыми востребованными?
— У нас каталог на 3000 наименований, в месяц мы продавали порядка 100000 дисков, вести учет по каждому фильму просто невозможно. Кроме того, каждая картина когда-то попадает под скидку, и тогда ее продажи стремительно растут.
— А по вашим личным ощущениям, что из вашего производства было самым популярным?
— Все, чему сопутствовала сильная рекламная кампания: «Школьница», «Белые ночи», «Лука Мудищев», сериалы «Менты» и «Дом 2». Если помните, был такой фильм как бы про Юлию Тимошенко: так вот он пользовался огромным интересом у потребителя, хотя оригинал никто так и не видел. Просто нужна тема, которая гарантировано вызовет интерес. Сейчас можно было бы легко выпустить что-то по мотивам «За честные выборы».
— Специфика эротической продукции в том, что она должна с одной стороны оправдывать ожидания потребителя, но одновременно несколько его удивлять…
— Не совсем так. Потребитель покупает картинку, если она красивая, завораживает его чем-то, он фильм берет. Если вы сделали хороший фильм, но плохую обложку с неинтересным названием, никто даже не станет смотреть на диске сзади скриншоты.
— Что, вообще, зависит от режиссера? Бывает так, что одному дано снимать эротическое кино, а другому — нет?
— С нами работало пять режиссеров. От одного мы отказались, так как нам не нравился материал. Второй сейчас сам перестал снимать. И третий наш режиссер, к сожалению, умер. Осталось двое, и у каждого своя методика, то есть они хороши для разных категорий фильмов: один снимает постановочные картины, где важно игровое начало, а второму ближе репортажная съемка в духе «Белых ночей». Учитывая их специфику, мы направляем их на разные проекты.
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— Свято место пусто не бывает: что произойдет с индустрией с вашим уходом?
— На наше место придут пираты. Причем на них тоже можно зарабатывать. К примеру, фирма «Акелла», занимающаяся компьютерными играми, за прошлый год только на исках против пиратов заработала 15 миллионов рублей. Соответственно и я могу, увидев пиратскую копию нашей продукции, купить диск за сто рублей и через суд получить
— А есть у вас легальные конкуренты? Какие ниши они занимают?
— Сейчас на рынке кроме нас есть еще две легальных компании, занимающиеся производством эротического кино: «Клубничка» Логинова и «Нико-видео», которые скоро, вероятно, уйдут из индустрии. Первая компания занимается именно домашним видео, это
— Почему Венгрия при схожих исходных данных смогла стать порнодержавой, а Россия не может?
— Ну, скорее, не она одна, а вместе с Чехией. Я думаю, что, когда эти страны вошли в Евросоюз, оказалось, что там мало работы и много красивых девушек. До этого немецкие фильмы делались в Германии, итальянские — в Италии и так далее. Теперь их снимают в тех странах, где есть дешевая рабочая сила и недорогая аренда оборудования и помещений. Россия по этим критериям как раз идет вслед за Венгрией и Чехией. Чуть дешевле еще в Украине, но там уже давно жесткое законодательство.
— Ваши фильмы принимали участие в специализированных фестивалях?
— Каждый год мы ездим на выставки. Я уже упоминал Venus в Берлине, в этом году мы продали там за три дня около 11000 дисков, в прошлом году — 15000. Что касается именно фестивалей, то там обычно требуют представить фильмы на языке той страны, где фестиваль проходит. Это фактически самореклама, ориентация на национальный продукт. Кроме того, это уже сложившаяся система: например, участники часто являются спонсорами фестиваля. Мы не лезли в это.
— А как же знаменитый Каннский фестиваль эротических фильмов?
— Этого уже давно нет: еще лет пять тому назад Ларри Флинт поссорился с мэром Канн и на этом фестиваль прекратился. До этого действительно Марк Дорсель проводил Hot d’Or одновременно с Каннским кинофестивалем. Но в нем традиционно участвовало несколько французских компаний, включая и производство самого Дорселя, и призы распределялись между ними.
— Фестивальное кино все активнее залезает на поле откровенной эротики. Триер грозится снять порнофильм, есть «Девять дней»… Почему не происходит наоборот?
— Да кому это нужно. Есть громкие проекты c миллионными бюджетами, вроде, того же «Гладиатора» студии Private. Но их снимают, только чтобы показать, что компания может делать дорого и красиво. И тем самым продвигать всю остальную свою продукцию. Это единичные проекты, флагманы, которые делают, в лучшем случае, по штуке в год.
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— В западном мире порноактеры оказываются в большом кино. Рокко Сифреди снимается у Катрин Брейя, Саша Грэй — у Содерберга… Возможна ли эта ситуация у нас?
— Почему бы и нет. Насколько я знаю, Лена Беркова будет играть Пугачеву в обычном фильме. Если у человека есть талант и он попался на глаза продюсеру, почему бы ему не пойти в большое кино?
— Появятся ли когда-нибудь русские звезды эротического жанра?
— Как вы понимаете, звезды сами не рождаются, их делают. На Западе вы можете заключить контракт с девушкой, вложить в нее большие деньги, сделать из нее звезду, а она должна будет сниматься у вас 5 или 10 лет. Если вдруг она контракт разрывает, то ей придется выплатить неустойку. У нас в стране вы не сможете через суд заставить девушку продолжить съемки или же вернуть компенсацию. То есть продюсер финансово незащищен.
В результате, звезды появляются сами только в двух случаях: либо они из эротики попадают в проекты вроде «Фабрики звезд» или «Дома 2», либо наоборот.
— То есть постоянные суды — это результат как раз уязвимости индустрии?
— Дело в том, что наш бизнес изначально возник именно на правовой основе. И на сегодняшний день у нас масса судов по самым разным причинам. Например, недавно нам запретили зарегистрировать предприятие под тем же названием, что и журнал, который мы выпускаем, «Секс Видео Гид». Налоговая посчитала, что оно противоречит общественной нравственности. В суд пришел молодой, надо отметить, парень из налоговой инспекции и заявил, что у нас в стране президент против секса. Мы попросили пригласить президента в суд с тем, чтобы он подтвердил это утверждение.
— Получается, что половина всей деятельности SP Company — это бесконечная судебная практика, и вам лично она вполне приносит удовольствие…
— Видите ли, в отсутствие грамотных законов, касающегося нашего бизнеса, единственное, что остается, — это наработанная судебная практика. То есть правовая основа создается прецедентными решениями, на которые мы можем ссылаться.
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— Вы смотрели «Ночи в стиле буги» или другие фильмы, которые описывают происходящее в эротической индустрии? Они как-то отражают действительность, атмосферу, детали?
— Самый известный фильм, наверно, «Народ против Ларри Флинта». В целом, это похоже на происходящее с нами, но с поправкой на разницу между российским и американским правосудием. К сожалению, сложившиеся представления о морали подталкивают наших судей к принятию неправомерных решений. В Америке закон исполняется вне зависимости от того, хороший он или плохой по мнению граждан. Если он не работает, его переделывают. А у нас суд сам придумывает закон, а потом применяет. Это мы видим и на примере последних арестов митингующих.
Мы поняли одну важную вещь: чтобы донести до суда нашу мысль, ситуацию нужно довести до абсурда. Тогда судья принимает нормальное решение. Например, Министерство культуры через арбитражный суд пыталось запретить название нашего фильма «Соска». Нам пришлось принести на процесс детскую соску и спросить, что в ней неприличного.
— Каков процент выигранных дел у вас?
— Около семидесяти.
— Вы сами ходите по судам?
— Да. У меня есть юристы, но они, как правило, помогают именно с процессуальными вопросами. Сейчас уже рука набита, к тому же в свободное время я тоже изучаю, что и как происходит в наших судах.
Как-то мой юрист заболел, и мне пришлось обратиться за консультацией к стороннему специалисту по регистрации товарных знаков. Мы просидели больше трех часов, но когда я спросил по итогу, сколько должен за консультацию, она ответила, что ничего, так как сама узнала много нового.
Сергей Прянишников. Фото: Александр Низовский
— Вы делали какие-то социологические замеры? Кто Ваш зритель: прыщавый
— Нет. Это, может, и было бы нам интересно, но наши покупатели хотят быть анонимами. Они боятся и не станут оставлять информацию о себе. Понятно, что мы должны просто представлять максимально широкий спектр продукции.
— У вас есть опыт работы с видеопродукцией, не было желания уйти в «большой кинематограф»?
— Я посмотрел год тому назад фильм про «МММ» — «Пирамммида». Мне он показался скучным — и по сюжету и по тому, как сделан. Но мне пришла в голову мысль, что куда интереснее можно было бы снять о том, как в России появился, развивался и умер эротический бизнес на нашем примере. Пока, конечно, финальную точку власти еще не поставили, но сама сценарная канва уже есть. Мои судебные дела, уверяю, куда смешнее того, что было у того же Ларри Флинта.
Например, первое дело, когда сотрудник милиции пришел в секс-шоп и отобрал из 300 дисков 200 порнографических по его мнению. Я спросил его в суде, как же он эротику от порнографии отличил за полчаса, если у экспертов каждый диск проходит отдельную длительную экспертизу. Он ответил: «Порнография — это то, вызывает низменное сексуальное возбуждение». Я извинился перед судом: «Простите, но не могу не спросить, а истец, вообще, испытывает сексуальное возбуждение?». Судья: «Зачем вам это?». Я объясняю: «Это не праздное любопытство, мне необходимо знать, как мой оппонент отличает свое низменное возбуждение от высокого». В результате народные заседатели ржут, представитель правопорядка стоит красный как рак.
Из этого материала могла бы выйти хорошая комедия.
— То есть фильм про порнографию без порнографии?
— Да, как и в «Ларри Флинте», который и сам-то на самом деле не о порнографии, а о том, что все, что производил главный герой, является информацией. И нравится она кому-то или не нравится, ее распространение все равно защищено второй поправкой Конституции. Логика этих событий применима и к России. Для нашей страны такой фильм мог быть очень полезен.
— Это всего лишь мечта или вполне осуществимый проект?
— Такую картину, конечно, за 50000 долларов не снимешь, и, разумеется, надо серьезно поработать над сценарием. Но если найдется человек, который будет готов профинансировать съемки, мог бы получиться неплохой проект.
— Вы сталкивались когда-нибудь с непониманием или неприятием со стороны близких того, что вы делаете?
— Нет, не сталкивался. Когда мы только начинали, мой приятель, который работал в правоохранительных органах, сказал: «Посадят». Я ему говорил, как посадят, если закона такого нет? А он отвечал: «Все равно посадят». И оказался прав: 3 месяца в 2000 году я провел в тюрьме, в Крестах. В результате был оправдан, еще три года добивался извинений от прокуратуры за незаконное привлечение к уголовной ответственности.
— Это тоже эпизод для фильма?
— Конечно. Мне хочется, чтобы все было основано на реальных событиях. Чтобы к каждому эпизоду можно было приложить соответствующее решение суда.
Читайте также
-
Ставки на киберспорт в букмекерской конторе Мостбет
-
Mostbet bd2: Sign Up and Begin!
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино