Дневники перемещенного лица
Ретро-авангард. В названии этой рубрики может послышаться вопиющее противоречие. Авангард (буквально — «передовой отряд») по определению не способен быть «ретро». Он устремлен в будущее, к новизне и необычайности, к неизведанному и неоткрытому. Он обитает в магической зоне между искусством и жизнью и стремится переиначить жизнь по законам искусства.
СЕАНС – 5
Авангард как культурный феномен ознаменовал, быть может, последнее сопротивление романтизма прагматическому веку. Схватка растянулась на десятилетия и, как всякая партизанская война, велась без соблюдения правил и приличий. Именно поэтому авангард предпочитал разрушение созиданию; именно поэтому его широковещательные манифесты далеко не всегда подкреплялись равноценными художественными достижениями, а теория — практикой.
В конце концов, баррикады рухнули. Авангардистские открытия обернулись либо виньетками тоталитарного орнамента, либо острой приправой к вечно стынущему блюду массовой культуры Постмодернизм — он же поставангард — похоронил амбиции предшественника в архиве мифов и культурных казусов.
Йонас Мекас. Бруклин. 1951
Осенью 1949 года с борта, корабля для беженцев, прибывшего в Нью-Йорк, сошел человек. Позади остались разбросанные по всей Европе пересыльные лагеря и сотни километров чужих дорог, пройденных под затихающий грохот войны. Человек, отрезанный от дома в маленькой литовской деревушке, попал на Заветную Землю, где все надо было начинать сначала. Лишь несколько близких друзей, заброшенных сюда такими же судьбами, знали его имя — Йонас Мекас.
Вопреки запретам федеральных властей Нью-Йорка организует просмотры независимых фильмов в заброшенных гаражах, подвалах, магазинах, церквях.
Весной 1989 года на 2-й нью-йоркской авеню в здании бывшего суда открылся Архив антологии фильмов. Сбылась мечта множества художников, на протяжении нескольких десятилетий занимавшихся некоммерческим искусством и в борьбе за него называвших себя «независимыми». Тех, кто в бурные 60-е стоял у истоков Нового американского кино. Особые поздравления принимал человек, с именем которого связано возрождение киноавангарда, директор архива, 65-летний Йонас Мекас.
«Для меня это было не выбором, а необходимостью, безумством, манией», — сказал тогда Мекас о своем более чем тридцатилетнем пути режиссера, организатора, критика, коллекционера киноавангарда. Оказавшись в Нью-Йорке, он совершил свой первый «безумный» поступок — на последние деньги купил кинокамеру. Едва начав снимать, он уже обдумывал фильм, который должен был называться «Потери. Потери. Потери». Этот фильм Мекас снимет спустя двадцать лет, а пока он работает грузчиком, мойщиком посуды, курьером, фотографом и слушает лекции Ганса Рихтера в Институте фильмов нью-йоркского колледжа.
В 1955-м Мекас открыл журнал «Филм Калчер» — единственное в Америке издание, целиком посвященное проблемам независимого кинопроизводства. В первом номере были напечатаны статьи Рихтера и самого Мекаса. Символично, что два европейца, схожими путями оказавшиеся за океаном, выступили с идеей возрождения американского экспериментального кино. Будучи горячим сторонником этой идеи, Мекас призывал работать «в направлении более глубокого и серьезного анализа драмы человека в современную эпоху». Его призыв был воплощен в Первом манифесте Нового кино, с которым группа «Филм Калчер» выступила в 1961 году. В интервью корреспонденту журнала «Кайе дю синема» Мекас так объяснил «этическую позицию» группы: «Нам не хватает не хлеба. Мы чувствуем внутренний голод. Утрачиваем свои души и сердца».
Романтик, анархист, отшельник — все это характеризует Йонаса Мекаса.
В этот период Мекас активно работает, несмотря на нелепые аресты и суды над ним и соратниками по группе. Он не подчиняется никаким авторитетам и вопреки запретам федеральных властей Нью-Йорка организует просмотры независимых фильмов в заброшенных гаражах, подвалах, магазинах, церквях… Одновременно он изо всех сил пытается объединить кинорежиссеров, а потом и развить преимущества единения. Благодаря его усилиям появляется первая открытая структура проката фильмов «независимых» — Кооператив Кинорежиссеров. Преследования и запреты продолжались, но теперь «независимые» могли действовать сообща. Все они, несмотря на исповедуемый стиль, получили равные права на финансовую помощь и прокат своих картин. Кооператив устраивал просмотры, награждал специальными призами наиболее сильные работы года, популяризировал творчество до того неизвестных авторов. Сам Мекас вел постоянную колонку кино на страницах бульварной газеты «Вилидж Войс», где давал широкую панораму жизни «подполья», информировал о премьерах и происшедших на них полицейских арестах, резко высказывал свое мнение как об официальных, так и о независимых фильмах.
Постепенно Мекас становится одним из самых активных американских кинокритиков. Его статьи неожиданны и почти всегда полемичны. Так, на основе нескольких увиденных фильмов он может провозгласить рождение «бодлеровского кино» или выступить глашатаем «смерти Голливуда», поверженного на фронте независимого кинопроизводства. Это не выглядит странным, если воспринимать Мекаса как поэта с романтическим мироощущением. Сказалось оно и в первом фильме Мекаса «Оружие среди деревьев» — философском размышлении о поколении битников. Этот фильм, по словам Мекаса, — «письмо, написанное безумным сердцем сумасшедшего мира», как бы основан на цитате из «Освобожденного Прометея» Шелли, где предвещается наступление дня, когда «любовь раскинет над миром крылья исцеления».
Романтик, анархист, отшельник — все это характеризует Йонаса Мекаса. Особенно последнее, что может показаться парадоксом применительно к человеку, который всю жизнь собирал вокруг себя единомышленников. Но это так. И именно поэтому Мекас нашел свое кино, ни на что не похожее, глубоко личное, существующее между прошлым и настоящим, в динамике Путешествия во Времени и Пространстве. Путешествия Перемещенного Лица.
Став гражданином мира, Мекас остался литовцем.
Статус «перемещенного лица» имеет для Мекаса мировоззренческое значение, что проявляется в каждой строке стиха, в каждом отснятом кадре. Тоска по оставленному Дому как по определенному складу мироздания, обреченность на вечное скитание в поисках Невинности, утраченной вместе с Домом, порождают некий универсальный миф Путешественника XX века. В фильмах Мекаса этот образ воплощается в особой дневниковой форме кинематографического повествования, по-своему уникального в контексте американского киноавангарда. Стилистически картины Мекаса близки и мифопоэтическому зрению Стена Брэкхейджа и Кена Джекобса и фильмам Линдсея Андерсона, одного из лидеров английского свободного кино; в них сказывается влияние идей Питера Кубелки и патриархов американского киноавангарда Майи Дерен и Марии Менкен. Мекас не склонен отрицать это. Как он утверждает, «смешение кинематографических направлений и течений — это часть Нового американского кино».
В дневниковой форме Мекаса уживаются элементы классического японского стиха «хокку» и свойственного американскому неоавангарду абстрактного экспрессионизма, высокой романтической поэзии и авангардистской акции «флюксус» — направления, чем-то напоминающего футуризм. Вместе с тем «дневники» Мекаса глубоко пронизаны его национальным менталитетом, для которого характерны поэтическое мировосприятие, грусть, ностальгия и чувство нерасторжимого единства с природой. Став гражданином мира, Мекас остался литовцем, объединив в себе два типа путешественников: Перемещенного Лица и Вильгельма Мейстера, встретившихся в Культуре…
