Чернобыль: «В голубой нашей юности», 1988
Сегодня завершается показ минисериала HBO «Чернобыль». О нем предсказуемо много говорят сегодня в России. Обсуждают достоверность воссозданной в кадре советской среды и трепетное внимание к деталям. Задаются риторическими вопросами. Главный из них: «Почему подобный сериал сняли не в России?» Вместо ответа предлагаем прочитать сценарную заявку и либретто Надежды Кожушаной, которая в конце 1980-х задумывала сценарий, посвященный одному из погибших в Чернобыле пожарных. «В голубой нашей юности» — такое должно было быть название у этого фильма
Заявка на сценарий
Зеркало для героя. Том 1. Самый первый счастливый день купить
Всякая драматургия отчасти безнравственна, потому что, создав Героя, ставит его в нелепые или же невыносимые ситуации, подвергая постоянному испытанию его мужество и человеческое достоинство, зачастую лишает его близких, а подчас и жизни.
«Безнравственность» истории будущего сценария и фильма заключается в том, что главный её герой Владимир Правик погиб.
Он был дежурным начальником пожарного караула в ночь аварии на Чернобыльской атомной станции. Он боролся с огнём до тех пор, пока не потерял сознание. Он умер через шестнадцать дней в шестой клинике в Москве.
В день его смерти его вдове было двадцать лет. Его дочери Наташе исполнился месяц.
Одних этих фактов сейчас, когда так жива боль, пережитая нашей страной в связи с Чернобылем, хватило бы на то, чтобы подвиг лейтенанта Владимира Правика стал материалом для фильмов и публикаций. Потому что жизнь закончена, итог подведён. Итог героический и достойный.
Чем помпезнее будет звучать вторая история, тем красивее и искреннее будут звучать письма Володи
Однако темой будущего сценария и фильма будет не подвиг и смерть Владимира Правика, а его удивительная, одухотворённая жизнь.
Он был знаком и прожил со своей невестой, а потом женой Надей, четыре года и четыре месяца, и за это время написал ей… восемьсот писем. О любви. О нежности. О маме. Об их будущем. О друзьях. О дочери. О брате. О сердце своём, переполненном любви к жизни. О работе. О доме. Обо всём том, ради чего человек рождается на свет, чем живёт и чему учит потом своих детей и внуков.
Письма его существуют. Они искренни и неожиданны своей мудростью, как поэзия. Как откровение. Как открытие. Они будут звучать в фильме.
В фильме будут говорить люди, близкие Правику: его мать, Наталья Ивановна, пережившая сына и принявшая награду от правительства за его подвиг. Его жена Надя, которая, поняв, как беспредельно её одиночество, придумала себе сказку: «Володя жив», и ждёт теперь ещё одного письма, последнего, в котором будет только одно слово: «Встречай».
Люди чистые и одухотворённые настолько, что хочется извиниться за то, что знакомство с ними произошло опять же из-за безнравственности нашего внимания: мы говорим о них только тогда, когда Володя Правик погиб.
Пусть этот фильм — документальная, скупо и точно рассказанная история взаимоотношений двух очень молодых людей — будет искуплением нашей вины перед человеческой мудростью и красотой, столь необходимой нам и нашим детям.
Построение сценария будет более ясным после ознакомления с материалом: сейчас существует ещё одна волна писем. Письма, которые получает Надя Правик от чужих людей. Каждое из них — благодарность за это, пускай чужое, но где-то жившее чудо любви.
В заявке же хотелось бы пояснить главное: позицию авторов будущего фильма и сценария.
Сейчас, когда человечество ратует за мирное существование, главной и единственной конкретной задачей искусства является задача — помочь людям, особенно молодым, найти смысл будничной, невоенной, обыкновенной жизни, которая, казалось бы, состоит из общеизвестного традиционного набора: семья, работа, дом. Десяток друзей, родных. Сотни две знакомых… И всё.
Суметь прожить осмысленно и счастливо эту мирную жизнь так, как прожил её Владимир Правик, намного сложнее, чем мысленно представлять себя в ситуации аварии и отвечать на вопросы: «Герой ли Правик?», «Как бы я поступил на его месте?» и т. п.
Все эти вопросы сводятся к одному: «Смог ли бы я умереть так, как Правик?» Вопрос этот никчёмный и казуистический, потому что не ради смерти рождается человек; чем полноценнее и одухотворённее будет наша жизнь, тем безоговорочнее мы будем отстаивать её.
Как детей учат читать и писать, так же старательно пора учить людей возрождению нормальных человеческих отношений, для проверки которых не потребуется вскоре ни войн, ни слёз, ни катастроф.
Либретто
Зеркало для героя. Том 2. Простое число купить
При изучении материала будущего фильма обнаружилось, что состоит он из двух историй, почти не зависящих друг от друга.
История первая — это история жизни и любви Володи Правика, трагически прерванная Чернобыльской аварией. Любовь его достойна всяческого преклонения. Продолжена она после гибели Володи, на первый взгляд, совсем не поэтично: его вдова Надя не умерла от горя, не дала обета быть верной погибшему герою. Она вышла замуж второй раз, воспитывает Володину дочку, терпеливо ждёт второго мужа, Петю, который учится в Высшей инженерной пожарно-технической школе в Москве.
Есть люди, осуждающие Надю за то, что, оставшись вдовой в двадцать лет, она не стала символом верности, как понравилось бы стороннему наблюдателю. Очень хочется помочь ей будущим фильмом. Она права: человек, пробудивший когда-то любовь, облагорожен ею на всю оставшуюся жизнь, обязан жить и делиться этим драгоценным даром.
История вторая — это история, происшедшая с Володей после его безобразной трагической гибели.
История эта о том, как он стал Героем, имя его — нарицательным, любовь к жене — легендой. Так становятся Героями многие, не получавшие официального признания при жизни, не желавшие, не мечтавшие о наградах. Как ни обидно, но вторая история типичнее для нашего времени, для нашей страны, для человечества вообще.
В мирное время подвиг одних всегда прикрывает безалаберность и преступность других, но вину перед погибшими никогда не исчерпать посмертно ни славой, ни почестями, потому что почести эти — посмертны.
До какого абсурда может дойти «благодарность» погибшим?
Парадокс происшедшего в том, что Правик живший, Правик — не-герой, достоин большего внимания именно сейчас, когда так мало примеров мирной красивой человеческой жизни.
Парадокс этот хотелось бы отразить в конструкции будущего фильма.
История первая и история вторая будут идти параллельно друг другу, но историю первую мы начнём рассказывать с сегодняшнего её финала.
Почему?
Потому что так вспоминается человек. Сначала невозможно вернуться к прошлому, потом — выплакивается боль, потом, когда становится легче, можно вспомнить, каким красивым и любимым был он. Потом можно вздохнуть и улыбнуться, простившись, станет легче. И можно жить дальше, храня в себе спокойную и чистую любовь, которая стала частью тебя самого.
Надя Правик расскажет о себе и о своей теперешней семье, в своей новой квартире, благоустроенной на компенсацию, полученную за Чернобыль, ещё не обжитой, потому что каждая вещь — новая, ещё без истории, вне времени.
Их дочь — точная копия Володи, с недетским и неулыбчивым лицом.
Потом — письма, которые поддерживали Надю до её второго замужества. Не награды, не почести — а простые письма, приходившие со всех концов страны.
И только потом — письма Володи, невероятные по поэтичности и искренности, — всего их более восьмисот, написанных за несколько лет любви к своей невесте, а потом жене.
…Наденька, зайка моя ненаглядная, когда ты рядом, то жизнь наша становится сном, сказкой, и я так хочу, чтобы эта сказка была вечной.
…Моя любимая Наденька, у меня есть ты, и это уже счастье, счастье иметь рядом человека, который любит тебя, который понимает тебя, о, какой я счастливый от этого, моя ненаглядная…
…Люблю тебя и готов кричать это на весь свет…
…Жёнушка моя дорогая, моя любимая, не могу жить без тебя, каждое утро просыпаюсь, и мне кажется, что сейчас протяну руку и увижу тебя, ты будешь рядом, я услышу биение твоего сердца, почувствую теплоту твоего тела, любовь моя, каждую ночь ты приходишь в мои сны, и мы подолгу беседуем с тобой, утром просыпаюсь, а тебя нет, и лишь тогда понимаю, что это только сон, и ничего более…
Приезжай скорей, я не могу без тебя…
…Скоро получу общежитие и прописку в городе Припять, если б ты видела, какой красивый это город, город-труженик, город-стройка, я допустил непоправимую глупость, что не выслал тебе открыток
Одно только меня беспокоит; что всю эту красоту не видишь ты, моя милая, но наступит час, когда перед тобой откроются заветные тайны природы, её заповедные места…
…Наденька, солнышко моё ясное, я люблю тебя и хочу, чтобы это знали все…
…А давай устроим бал-маскарад себе на лето, давай пошьём белые брюки вдвоём, белые жилеты и рубахи чёрные в горошек!..
…Не забывай мужа, ибо он умрёт от тоски в этой жизни бренной…
Вторая история — история Правика-героя, — пойдёт параллельно первой, по общепринятому канону рассказа о героях современности. Здесь могут быть использованы уже имеющиеся кинодокументы, озвученные — как принято — строгими скорбными голосами.
Героиня второй истории и мать Володи Правика, Наталья Ивановна, участвовавшая в почестях и получавшая награды за сына, теперь стремящаяся подвигнуть младшего сына на путь Володи: он должен стать пожарником, как старший.
Ко второй истории относятся: присвоение Володе звания Героя Советского Союза посмертно, музей Чернобыля в Управлении пожарной охраны в Киеве, мемориал в Черкассах, где он учился, и, наконец, танкер его имени, пущенный на воду в 1987 году, порт приписки Измаил.
В конце фильма мы увидим лицо Володи, светлое от любви и ожидания будущего счастья, такого, какое есть или должно быть в любой молодой жизни.
Чем помпезнее будет звучать вторая история, тем красивее и искреннее будут звучать письма Володи: человеческая юность и искренность дороже всяческих наград, предложенных взамен.
Есть одно звено — центральное, как в ножницах — гвоздик, — объединяющее обе истории: те письма, которые получала Надя после публикаций в «Огоньке» и «Комсомольской правде».
В них есть всё: и преклонение перед подвигом, и ужас от того, как необратима гибель человеческая, восхищение любовью, пережитой Правиками.
«Если бы в моей жизни было такое, — пишут Наде из заключения, — я бы никогда не оказался здесь».
Эпизод с письмами будет паузой перед окончательным расхождением жизни и посмертной славы Володи Правика.
Почти в каждом из них:
«Надо жить, Надя, надо жить. Вы молодая, вам надо жить…»
«…душевного покоя!»
«…самого-самого наилучшего…»
«…всех благ земных, чистой искренней любви, счастья…»
«…хочу быть вашим…»
«…хочу быть верным другом».
«… остаюсь верным другом».
«…и всё-таки радости и счастья. Ведь вы ещё такая молодая, и мы уверены, что вы будете счастливы».
«…пока будут такие ребята, как ваш муж, мы — люди».
«…мирного неба, душистого хлеба,
чистой воды, никакой беды».
«…будьте такими красивыми, как ясное весеннее солнышко».
«…ведь Ваше имя — Надежда, ждите, Надюша».
«…прочёл в „Огоньке“ письма — и только сейчас в полной мере ощутил тяжесть и горечь потери».
«… радоваться жизни, несмотря ни на что, ведь иначе все потери на земле были бы бессмысленны».
«…если бы ты знала, как я хотела никогда не знать, что есть на свете ты, никогда не знать про Владимира Правика, Виктора Кибенка. Пусть не было бы у них звёзд героев. Пусть бы они были простыми людьми. ЛИШЬ БЫ ОНИ ЖИЛИ».
«…жизнь продолжается, надо жить и очень хорошо жить».
«…Целую Вас в щёчку».
«…Я не забуду Вас».
«…Остаюсь Вашим помощником».
«…Не болейте».
Жизнь продолжается, иначе быть не может.
И вдруг:
«Здравствуйте, уважаемая бабушка Надя!
Вы обратились в „Комсомолку“ с надеждой отыскать своих старых друзей. Мы желаем Вам успеха.
Дело в том, что в нашей школе на протяжении многих лет ведётся поисковая работа. Нам удалось разыскать родственников тех воинов, что погибли, освобождая наше родное село Трилесы от немецко-фашистских захватчиков.
…Хочется, чтобы вы знали: мы благодарны Вам, старшему поколению, за отвоёванный мир, за радость жизни на земле.
С уважением,
Красные следопыты
Трилесской средней школы
Александровского района
Коровоградской области».
Что это?
Каким образом можно было прочесть статью в «Комсомольской правде» так, чтобы принять Надю — за бабушку, а Володю — за освободителя земли нашей от немецко-фашистских захватчиков?
И такое письмо — не одно.
До какого абсурда может дойти «благодарность» погибшим?
Первая история подойдёт к своим отправным точкам: познакомились Володя и Надя случайно. Он получил наряд вне очереди и потому не поехал в отпуск на Новый год, и потому пришёл на вечер, где увидел Надю…
…А какой необычной была наша встреча, как в сказке. “И вот на тридцать первое декабря, в ночь под Новый год, пришла на бал принцесса”. Ты сказка моя, Наденька, сказочная моя принцесса, и что б ни случилось, я готов идти на край света, чтобы ты снова, моя милая, была рядом.
В конце фильма мы увидим лицо Володи, светлое от любви и ожидания будущего счастья, такого, какое есть или должно быть в любой молодой жизни.
Пусть Надя прочтёт своё письмо к нему, где не меньше любви, пусть улыбнётся спокойно.
«Нет на земле той силы, которая бы нас разлучила, — писал Володя. — Я вижу мир в голубом свете…»
Жизнь продолжается, иначе быть не может.
Чернобыль сейчас «выходит из моды». Есть заботы насущнее, своевременнее.
Люди, пережившие аварию, рассказывают страшные вещи о том, как им завидуют, как травят их: они получили компенсацию, квартиры в Киеве — им повезло!
Для финала второй истории хватило бы одного такого рассказа.
Надо ли поднимать вопрос об этом?
Но вот справку для «красных следопытов» дать необходимо.
Сухую. С цифрами.
В каком году произошла авария. Сколько человек погибло в результате. Сколько человек сейчас больны лучевой болезнью. Как живут семьи погибших. Что такое Чернобыль. Кто такой Володя Правик, и в чём его подвиг.
Чтобы знали, кем так преданно гордятся, кому так благодарны.
Чтобы не путали с Великой Отечественной.
Назиданий не будет.
Читайте также
-
«Мамзель, я — Жорж!» — Историк кино Борис Лихачев и его пьеса «Гапон»
-
Сто лет «Аэлите» — О первой советской кинофантастике
-
Итальянский Дикий Запад — Квентин Тарантино о Серджо Корбуччи
-
Опять окно — Об одной экранной метафоре
-
Территория свободы — Польша советского человека
-
Ничего лишнего — Роджер Эберт о «Самурае» Мельвиля