Просто Бонхёффер
Христианский пастор и теолог Дитрих Бонхёффер (1906–1945) был праведник, а не воин. Подвиг Бонхёффера в том, что он бодрствовал, пока сон нации рождал чудовищ. О его человечности, о том единственном, что дает сопротивлению смысл, и почему лихие маркетинговые определения в подзаголовке нового байопика «Бонхёффер. Пастор. Шпион. Убийца» недостойны его героя — в тексте Вероники Хлебниковой.
Будем делать добро всем…
Апостол Павел. «Послание к Галатам»
Грандиозный маскарад зла смешал все этические понятия. То, что зло является под видом света, благодеяния, исторической необходимости, социальной справедливости, вконец запутывает тех, кто исходит из унаследованного комплекса этических понятий; для христианина же, опирающегося на Библию, это подтверждает бесконечное коварство зла.
Дитрих Бонхёффер
Среди множества пытавшихся отредактировать Библию из лучших, разумеется, побуждений, включая требования прогресса и нравственный компас, были могучие умы и благородные души, такие как автор «Декларации независимости» Томас Джефферсон или автор «Войны и мира» Лев Толстой. Петер Слотердайк в лекции «Об исправлении Благой вести. Пятое евангелие Ницше» ехидно заметил:
«С энергичной наивностью отделяет просвещенный редактор неприемлемые высказывания Иисуса от того, что сказал бы Иисус, если бы хотел, чтобы Джефферсон цитировал его одобрительно»
Ни прогресс, ни духовный поиск, ни историческая необходимость не были основанием для немецких нацистов, когда они взялись кромсать даже не текст Писания, а само лютеранское христианство, вписывая «арийские параграфы» на место изъятых из общины крещеных евреев, а затем и отнятых у них жизней. Мало кто пытался им возражать, когда Гитлер узурпировал с согласия пастырей и паствы целую Церковь, извратив ее в националистическую ересь почвы и крови, и даже католический Папа умыл руки, заключив с третьим рейхом удобные пакты.
Немногие в Германии и за ее пределами пытались помешать национал-социализму опрокинуть Крест, заменить Библию на «Meine Сampf» (книга включена в Федеральный список экстремистских материалов РФ), а Спасителя — на фюрера. В числе немногих история называет имя Дитриха Бонхёффера, молодого богослова и просвещенного проповедника, сделавшего все, что было в его силах, для защиты Христа от глупости, ереси и преступления. Он был не из тех, кто бы снова мог уснуть в Гефсиманском саду. Его сопротивление национал-социализму как сну разума и сну совести родилось из понимания несовместности государственной идеологии и Церкви. Путь сопротивления стал для него возможен, потому что третий рейх угрожал существованию Церкви, самой возможности исповедовать Евангелие. О бездействующей совести он писал из тюрьмы:
«Избегая публичных столкновений, человек обретает убежище в приватной порядочности. Но он вынужден замолчать и закрыть глаза на несправедливость, творящуюся вокруг него. Он не совершает ответственных поступков, и репутация его остается незапятнанной, но дается это ценой самообмана. Что бы он ни делал, ему не будет покоя от мысли о том, чего он не сделал. Он либо погибнет от этого беспокойства, либо сделается лицемернее всякого фарисея»
В начале Второй мировой войны Бонхёффер, находившийся заграницей, оказался перед выбором: остаться и обличать преступления нацизма из безопасного укрытия или вернуться на родину, разделив выпавшие ей испытания. Бонхёффер сделал выбор, подготовленный всей его жизнью. Он вернулся, продолжал свое дело христианина, проповедника и погиб. Дитриха Бонхёффера повесили в лагере смерти Флоссенбюрг 9 апреля 1945 года за две недели до прихода союзных войск. Нацисты казнили его, но Бог не позволил ему стать одним из них, убийцей.
Не был он и шпионом, если только Божьим
Менее всего кино Тодда Комарники располагает к разговору о художественных достоинствах. При всей их относительности и прискорбной исторической неразборчивости фильм, на удивление, выполняет свою главную функцию: просвещать в игровой, максимально доступной форме, в популярном жанре «чтобы помнили». Христианского антифашиста Дитриха Бонхёффера сегодня особенно важно знать и помнить в России. К сожалению, сразу допущена очень серьезная ошибка — в названии. Дитрих Бонхёффер не был убийцей даже в помыслах. Не был он и шпионом, если только Божьим, что отражено во французском прокатном названии, а его участие в заговоре против Гитлера подано в фильме необоснованно прямолинейно.
Он был диссидент в нацистском Рейхе, лютеранский богослов из аристократически образованного и дружного, воцерковленного, но отнюдь не клерикального немецкого рода, смолоду повидал мир, полюбил спиричуэлс афроамериканских прихожан в Гарлеме, смотрел бои быков в Барселоне и жил во Христе, то есть так, будто Он всегда рядом. В сущности, его кредо сформулировано проще не придумаешь: «Чтобы постичь Христа, нужно воспринять Его всерьез». Ученики вспоминали его слова:
«Читая Библию, нужно думать, что прямо здесь и сейчас с тобой говорит Бог»
Библия Бонхёффера досталась ему от старшего брата Вальтера, погибшего на Первой мировой, и автор фильма подчеркивает это очень личное и непрерывное общение с Богом и братом, чьей рукой отмечены страницы и строки Книги. Прямая связь, никаких абстракций.
Для Бонхёффера из непосредственного присутствия Бога в жизни необходимо следует личное непосредственное участие в жизни мира, через которое осуществляется воля Божья. Молитву и пост дополняют поступки, потому что живой Бог живет не где-то в метафизической дали, а в человеке и действует в мире через человека. «Господу нужны люди, а не призраки, бегущие от мира», — это противоположное затворничеству личное участие христианина в делах мира становится магистральным сюжетом фильма, совершенно замечательным и новым в качестве сюжета, хотя Комарники и воплощает его в весьма простодушной форме. Эпиграф к фильму из Эдмунда Берка —
«Никто не совершил большей ошибки, чем тот, кто ничего не сделал, поскольку думал, что может сделать слишком мало»
Берлин-2024: Границы бессилия — «Мелочи жизни» Тима Милантса
— отсылает к еще одному фильму на эту тему, «Мелочи жизни» Тима Милантса о границах бессилия, которые преодолевает другой христианин, католик Билл Ферлонг в исполнении Киллиана Мерфи.
Бонхёффер не мог принять ни национал-социализма, ни его националистической Церкви, поскольку видел Церковь вселенскую, объединяющую многочисленные этносы, и понимал абсолютную невозможность совместить в себе христианина и националиста. Он сопротивлялся, когда лютеранская церковь Германии пришла к поклонению человеческому идолу вместо Бога Евангелия. Как умный человек он понимал, что возмущенный протест недостаточен. Вместо того, чтобы бессмысленно клеймить, следовало убеждать логически. У него был голос (в документальном фильме «Бонхёффер» его озвучил Клаус Мария Брандауэр в 2003 году), и другого оружия Бонхёффер не знал, напротив, говоря словами его родных, каждым своим словом рисовал у себя на груди мишень.
В фильме дискриминационный момент вынесен за церковную ограду
Но это трудно показать на экране без драматических гипербол, и Комарники часто прибегает к грубым повествовательным уловкам, спрямляя образ Бонхёффера и обстоятельства его жизни ради пущей наглядности. Вряд ли герой мог смотреть кинохронику из лагерей смерти, зато известно, какое впечатление оказал на Бонхёффера запрещенный нацистами фильм «На Западном фронте без перемен».
Но даже вопиющие и повторяющиеся штампы вроде джаза в Гарлеме и футбола с учениками на взморье почти нейтрализуются присутствием артиста Йонаса Дасслера в главной роли. Чтобы быть зрелищем, биографический фильм нуждается и в героике, и в сентиментальности, и даже в приблизительности, свойственной обобщениям. Тодд Комарники выбирает именно этот проторенный путь. Отдавая дань уважения мысли и делу Дитриха Бонхёффера фильм не только оставляет в тени его личность, но порой искажает его черты, совершенно ясно выраженные в письменном наследии, насчитывающем около 17 томов. Зато чудный Дасслер делает много, много больше возможного при такой режиссуре, отдавая этому грубому портрету, кажется, свою душу. Возможно, благодаря его вдохновению, даже олеография способна увлечь и захватить судьбой его персонажа. Жизнь Бонхёффера и в такой раме отвечает на актуальный вопрос —
«знала ли история людей, которые не имели в жизни почвы под ногами, которым все доступные альтернативы современности представлялись равно невыносимыми, чуждыми жизни, бессмысленными?».
С опытом расовой сегрегации Бонхёффер был хорошо знаком. В фильме дискриминационный момент вынесен за церковную ограду и многократно усилен сценой, где герой встречает первого наци в жизни. В путешествии по Америке он снимает гостиничный номер для себя и своего товарища пастора, но хозяин с ненавистью плюет ему в лицо, узнав, что второй пастор — темнокожий. Спутника Бонхёффера играет Дэвид Джонссон из «Долгой прогулки», если присмотреться, очень созвучной фильму Комарники. В книге Метаксаса масштабы описанного происшествия несколько скромнее:
«Когда я зашел в небольшой ресторанчик вместе с негром, нас отказались обслуживать»
Комарники задает масштабы уже свершившегося в истории преступления против темнокожего населения и немыслимого грядущего — против евреев Европы. Исторический фон входит в фильм уличными сценами, когда Гитлер объявил бойкот еврейским магазинам, якобы в защиту от обвинений прессы в агрессивном антисемитизме. Как пишет биограф Бонхёффера Эрик Метаксас:
«у гитлеровцев любое проявление агрессии всегда подавалось как самозащита от акций, враждебных им или немецкому народу»
Должность епископа рейха занял Людвиг Мюллер, служивший капелланом флота, и возглавил новую арийскую секту — Deutsche Christen — «Немецких христиан». Впрочем, Комарники практически не показывает приспешников зла. Портрета удостоен один из важнейших людей в жизни Бонхёффера, пастор Мартин Нимёллер. Выдающийся артист Август Диль в этой роли заставляет вспомнить его работу у Теренса Малика в фильме «Тайная жизнь», где Диль сыграл Франца Егерштеттера, австрийского крестьянина и канонизированного мученика, не пожелавшего присягнуть Гитлеру, также не способного «верить в Христа и быть нацистом». Теперь Август Диль играет старшего товарища Бонхёффера по Сопротивлению. В фильме звучит его знаменитая фраза, сказанная после восьми лет лагерей, после войны:
«Сперва они пришли за социалистами, и я молчал, потому что не был социалистом. Потом они пришли за членами профсоюзов, и я молчал, потому что не состоял в профсоюзе. Потом они пришли за евреями, и я молчал, ведь я не еврей. Когда придут за мной, останется ли кто-то, готовый заступится за меня?»
Комарники допускает очередной анахронизм и делает эти слова частью проповеди Нимёллера, заставившей начинающих нацистов строем покинуть кирху, так что звучат они не запоздалым раскаянием, а обличением.
В отличие от «Тайной жизни» Малика сюжет жизни Бонхёффера не связан с «другой стороной» жизни, ее таинственным мистическим берегом. В поисках ответа на вопросы «что есть Церковь» и «где Бог в этом мире», Дитрих Бонхёффер пришел к необходимости действовать вместе с Христом.
Сопротивление имеет смысл лишь тогда, когда его причина и цель — любовь, милость и благодать
Весной 1933 года Бонхёффер публично объявил долгом церкви заступиться за евреев, которых уже изгоняли с государственных должностей и поставили вне закона. Эрик Метаксас в переведенной на русский язык биографии «Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха» пишет:
«Три пункта выводов Бонхёффера — обязанность Церкви ставить под вопрос правомочность государственных актов, обязанность помогать жертвам этих актов и обязанность в случае необходимости противостоять государству — в ту пору мало для кого были приемлемы, но сам он не видел иного пути и в итоге принял и исполнил все три обязанности».
Деятельное христианство привело его в бедный Веддинг, где он участвовал в жизни неблагополучных берлинских детей. Наверное, лучше всего о Бонхёффере говорит эпизод, не вошедший в фильм, а приведенный Метаксасом. Мальчик, один из подопечных Бонхёффера, похоронил собаку и обратился к священнику:
«Скажите мне вы: я увижу снова Герра Вольфа? Он ведь, конечно, на небесах». Я должен был ответить «да» или «нет». Скажи я «мы не знаем наверное», это означало бы «нет»… Я собрался с мыслями и ответил так: «Бог создал людей и животных, и я уверен, что животных Он тоже любит. И я верю, что те, кто любил друг друга на земле, кто по-настоящему любил друг друга, те пребудут вместе с Богом, ведь любовь от Бога. Мы только не знаем, как именно это будет»
Сопротивление имеет смысл лишь тогда, когда его причина и цель — любовь, милость и благодать. Фильм начинается с детской игры, с клубники невидимости, скрывающей от преследователей и погонь, с солнечных пятен, не долгих в мире ни для кого. Даже нацарапанное на тюремной стене «через 100 лет все закончится» лишь подтверждает невероятную мимолетность мира, где «не хватает свободы, данной Богом и отобранной человеком», а значит, через сто лет и раньше все начинается снова. Зная это Бонхёффер напишет свое:
«во всей мировой истории, есть только один действительно важный момент — настоящее»
Каждое его подлинное слово на вес золота в фильме, но стоит увидеть в нем кособокий, но вполне рабочий трамплин к книгам праведника Бонхёффера, которые легко найти и на русском языке в хороших и очень хороших переводах.
Читайте также
-
Достоевский в моем дворе — Сентиментальное путешествие Бакура Бакурадзе
-
«Мне опять приснилась Моника Беллуччи» — Озарения Дэвида Линча
-
Предел нежности — «Сентиментальная ценность» Йоакима Триера
-
«Механизация флюидов» — Из книги «Жизнь — смерть. Лицо — тело» Михаила Ямпольского
-
Два предела — Акира Куросава и русская классика
-
«Секрет секретов» — фрагмент из книги «Муратова» Олега Ковалова