Три хита юбилейного Венецианского фестиваля
В ожидании решений жюри Вероника Хлебникова продолжает называть вероятных претендентов на награды фестиваля.
Йоргос Лантимос. Бедные-несчастные. Poor Things
Йоргос Лантимос в мире животных
В Венеции показан самый ожидаемый и сметающий любые ожидания фильм. Несостоятельность в любви — причина метаний персонажей эпической космооперы в 4 частях, которую шотландский писатель Аласдер Грей развернул в романе «Ламарк». Та же пружинка выскакивает в сломанном мире «Бедных-несчастных». Фильм, чей механизм заведен по более позднему роману Грея режиссером Йоргосом Лантимосом, устроен, словно безумная музыкальная шкатулка, плюющаяся винтиками предрассудков и шестеренками традиций.
Влечение побуждает Беллу Бакстер покинуть дом, безлюбая вселенная программирует ее возвращение и всю эволюцию молодой самоубийцы с мозгом собственного нерожденного ребенка, пересаженным ей приемным отцом, доктором Годвином, великим и ужасным богом скальпеля. Путь очередной Евы, зрелой женщины с младенческим разумом, лежит от дикарской невинности к альтруизму шлюхи, благой решимости социалиста и палаческой нетерпимости социального работника и инженера.
Мир, расширившись от ее жажды познания, сужается от ее же неспособности принять его смехотворные истины, и умудренная, извлекшая устроившие ее уроки Белла устанавливает тоталитарный режим в домашней операционной.
Эмма Стоун и Уиллем Дефо рождены для дуэта, а Бела Бакстер — для Эммы Стоун, единственной из голливудских звезд, способной так раскорячиться и выпучить глаза от любопытства, удовольствия и натуги, будто она — наконец-то полетевшая Наташа Ростова.
Фильм Лантимоса полон обаятельных аллюзий к фантастическим экспериментам сумасшедших эскулапов, возомнивших себя богами, от доктора Моро в романе Уэллса до Виктора Франкенштейна. За этими декоративными викторианскими вензелями каноническая в своей основе мениппея, где не вполне человеческое, умопомрачительное существо наводит пытливую линзу на институции и общество людей, странствуя по его кривым закоулкам и скользким ступеням, чтобы в итоге не стать человеком. История эмансипации женщины от патриархальной этики сворачивает к эмансипации от вообще человеческого. Белле предстоит эволюция, но в собственной причудливой логике, перепробовав все, пройдя и отринув все стадии, университеты и заблуждения, она сохранит себя, оставшись иной, свободной и безмозглой в лучшем смысле этого слова. Готовой освобождать других, пересаживая им невинность в виде мозгов скота.
Рюсукэ Хамагути. Зло не существует. Aku wa Sonzai Shinai
Пейте чай, maman! — «Сядь за руль моей машины» Рюсукэ Хамагути
Автор всем полюбившейся картины «Сядь за руль моей машины» вдруг переменил местами составляющие своего метода и сделал хрупкость жизни подтекстом новой истории, а сам текст наполнил внятным и детальным социальным высказыванием.
Тихая японская деревня переживает беспардонное вторжение чужих бизнес-планов. Задуманный городскими креативными силами туристический аттракцион в виде экологического и гламурного кемпинга-глэмпинга по соседству с деревней хуже свирепых разбойников в «Семи самураях». Его строительство угрожает не только покою жителей, но уникальному природному микроклимату здешних мест и божественному порядку.
Противостоять циничному захвату будут всей общиной, обстоятельно, как у Кена Лоуча, и по закону — путем демократических собраний и делегирования полномочий. Но доходчивее всех стратегий защит и всех голосов окажется исчезновение ребенка, маленькой девочки в полосатой шапочке. Ее мерцающая линия в фильме — та самая прерывистая и недосягаемая линия горизонта, которая удерживает людей в человеческом облике, хотя горизонты постоянно заслоняются от глаз искусственными препятствиями, всё стройки да суета сует. Тихий фильм Хамагути с его диким васаби и удоном на ключевой воде — деликатный, но полноценный антидот выспреннему глэмпингу, почти оккупировавшему конкурсный показ.
Пабло Ларраин. Граф. El Conde
«Эма» — Девушка в огне
Воображая биографии знаменитостей Пабло Ларраин до сих пор не рассказывал их истории через призмы других известных персонажей. Но для Аугусто Пиночета, накрывшего жуткой тенью его ранние фильмы «Тони Манеро» и «Post mortem», он нашел подобающую черно-белую сказку и представил его вампиром. Людоеды и упыри у власти располагают к таким параллелям. Но Ларраин, к его чести, не проводит параллелей, он буквально совмещает в политическом хорроре имя чилийского диктатора, фашиста и палача, с силуэтом графа Дракулы, помещая инсценировавшего свою гибель Пиночета в соответствующие декорации, оплаченные Netflix.
У 250-летнего графа есть семья, но он изменит вековым семейным традициям, встав на путь адюльтера и исправления. Гуманизация упыря, драматизация его неогуманистических метаний — не единственный комический момент в картине, питаемой издевательской и горькой иронией Ларраина над попытками ревизии истории и ее приговоров.
Бесчеловечность упыря Пиночета — не метафора. Метафора — его раскаяние в преступлениях и намерение не слыть ни вором, ни кровопийцей — в духе новой истории, прагматически рационализирующей и утилизирующей зло, подобно свободным от этики правительственным пиар-кампаниям.
Читайте также
-
Дождь на станции Пупсянции — Пять мультфильмов «Окна в Европу»
-
Тост за бесконечность — «Филателия» Натальи Назаровой
-
«Кривенько-косенько, как надо» — Федор Кудрявцев о своем «Ровеснике»
-
«Все должно быть сказкой» — Вениамин Илясов о фильме «Эра»
-
«Находить рифмы в совершенно непохожих фильмах» — Вадим Рутковский о «Новом движении»
-
Энергия несогласия — «Евгений Телегин» Виктора Тихомирова