Опять не смешно — «Бегущий человек» Эдгара Райта
«Бегущий человек» снова бежит. Хотя, казалось бы, бежать в век CCTV уже некуда. То, что в 1987 году было продуктом коллективного студийного творчества, прибрал к рукам Эдгар Райт — хорошо известный широкому зрителю британец. О консервативном простодушии Райта и нерегулярности его режиссерских успехов — в рецензии Ирины Марголиной.
Святая троица RGB яростно выжигает на сетчатке приметы времени. Синие линии низкополигональной модели местности на приборном экране, красные огни индикаторов над креслом пилота, зеленые огни города в рирпроекции, пришитой к окну вертолета. А дальше — рельефная скула, перечеркнутая тонкой линией микрофона, и голос пилота, который с легким австрийским акцентом докладывает обстановку. Потом потасовка в кокпите, монтаж, и из задымленной глуби кадра вываливается железная балка и мускулы Шварценеггера. Мы в 1987 году, где только что начался фильм «Бегущий человек» Пола Майкла Глейзера.
Быть может, лет через сорок фильм Райта обзаведется и тактильностью, и ауратичностью, но не сегодня
Пол Майкл Глейзер — на 3-ей фотографии
Глейзер вовсе не претендует ни на авторское, ни на художественное высказывание, он вообще вынужден доделывать этот фильм за другими. Да и одноименной книге Стивена Кинга, которую тот пишет под псевдонимом Ричард Бахман, фильм следует только приблизительно. Однако то, что в 1987-м кажется неглубоким боевичком о тв-шоу, сегодня оказывается предельно тактильным кино.
Цвета, зерно, мускулы и задымленная контрастность предапокалиптичного будущего, даже гавайская рубаха обретает в фильме почти 3D эффект. Так вот, ничего этого и близко нет в новой экранизации Эдгара Райта, которая хоть и претендует на авторское и, вероятно, даже художественное высказывание, выглядит как тот самый неглубокий боевичок. Быть может, лет через сорок и фильм Райта обзаведется и тактильностью, и ауратичностью, но не сегодня.
В отличие от своего предшественника, Райт намерен, насколько это возможно, следовать роману. Его главный герой, Бен Ричардс (Глен Пауэлл) — простой неудачник, который из-за собственной неуживчивости попал в черный список и потому никак не может найти себе работу. Жена вынуждена заниматься чуть ли не проституцией, а дочь никак не выздоровеет, потому что ни медикаментов, ни денег на них нет.
В итоге Бен прогибается под ненавистную Сеть — та заправляет городом и насыщает его обитателей развлекательным телеконтентом, — и идет пытать счастья как участник одного из шоу. Если повезет, можно заработать хорошие деньги, главное — держаться подальше от «Бегущего человека». Разумеется, туда и приглашают Бена. Теперь он должен вместе с двумя другими участниками на протяжении 30 дней скрываться от охотников. Все, что от него требуется — выжить.
Увы, это не эффект отстранения, а просто плохое кино
Почему именно Бен так отлично подходит на роль бегущего человека — по фильму понятно не очень, а зря. Хотелось бы знать, что именно должно захватывать зрителей следующие два часа экранного времени. Версия 1987 года отвечала на этот вопрос блестяще. В мире, где правит телевидение, от участника требуются кинематографичность, притягательность, драйв. Вот и продюсеру шоу там просто достаточно увидеть, как бежит герой Шварценеггера, чтобы произнести свое сладострастное
Hello, gorgeous!
и решить судьбу этого парня. Вероятно, нечто подобное думает, глядя на Пауэлла и Эдгар Райт, только вот забывает об этом рассказать. В итоге и сам Пауэлл весь фильм существует так, словно бы не уверен, кого именно ему нужно играть. Для неудачника он слишком уж хорошо ориентируется на местности, для гневливого головореза — слишком пуглив. Он и вправду отлично бегает, но за этим бегом не остается ни героя, ни характера — только режиссерские указания. Увы, это не эффект отстранения, а просто плохое кино.
Ну хорошо, ни город, ни герой Райта не выглядят убедительно. Но проблема в том, что не убедителен и сам Райт. Его в фильме не отыскать. Все эти разговоры о гаптической визуальности, которая позволяет тактильно ощутить изображение и которой так недостает современному кино, никакого отношения к Райту, вообще говоря, не имеют. Он родом из нулевых и работает с иными средствами. Кому нужна эта тактильность в комедии о зомби апокалипсисе («Зомби по имени Шон»).
«Прошлой ночью в Сохо» — Make Hell Not Love
Райту нужна скорость, ритм, короткий монтаж. И все эти его залихватские матч-каты, джамп-каты или уип-пэны служат одному — юмору. Получается эдакий Wright touch. Правда, начиная с «Малыша на драйве» все меняется — Райт серьезнеет. Он продолжает экспериментировать с жанрами, точнее — с жанром, с мюзиклом; но получается медленнее и совсем уже не смешно. Вместе с юмором постепенно пропадает и touch. Но даже тут «Бегущий человек» бьет все рекорды. В нем не остается ни скорости, ни ритма, ни мюзикла. Кадры с неотвратимостью охотников идут друг за другом унылыми четвертными и безо всяких синкоп, равно как и дни, которые, вообще-то, у героя на счету.
«I’ve seen it and it’s fantastic» — пишет Кинг. И это первый признак того, что кино не удалось
У Кинга само оглавление романа одним простым формальным ходом задавало этот самый счет: главы шли в обратном порядке. В фильме 1987-го время выживания было уплотнено с месяца до суток. У Райта все тридцать дней на месте, но никаких приемов, построенных вокруг временных рамок, у него нет. И снова зрители оказываются в очень непростой ситуации, когда не очень понятно, чего им больше хочется: спасения героя или приближения финала фильма. И хотя Бен время от времени устраивает пробежки (нужно же как-то оправдывать название фильма), которые могли бы установить равенство экранного и зрительского времени, отдельные часы и даже дни настолько крепко упрятаны в монтажных склейках, что понять, что герой вообще там делает и где в этом время прячется — невозможно. С мотивировками сплошные вопросы, и единственное, что остается — верить на слово: Бену сложно. Кому ж легко!
В преддверии премьеры Райт выкладывает в своих соцсетях фото с довольным Стивеном Кингом, где показывает, что мастер оценил его творение.
«I’ve seen it and it’s fantastic» — пишет Кинг. И это первый признак того, что кино не удалось. Кажется, Кингу не нравилась ни одна по-настоящему фантастическая экранизация его книг. Да и если уж говорить о книгах: где в фильме дождь, где настоящая проституция, где несчастливый финал?
Выпрямленный нарратив только на то и годится, чтобы быть служебной иллюстрацией к роману, а сглаженные во благо голливудской традиции и хороших продаж углы совсем не требуют участия Эдгара Райта. Оно в фильме так и остается сведено к одной единственной шутке — сценой с Майклом Сера. Но и та косплеит «Один дома» примерно на тех же скоростях, что и в оригинале. И это опять не смешно.
Читайте также
-
Что-то не так с мамой — «Умри, моя любовь» Линн Рэмси
-
Хроники русской неоднозначности — «Хроники русской революции» Андрея Кончаловского
-
Памяти лошади — «Константинополь» Сергея Чекалова
-
Предел нежности — «Сентиментальная ценность» Йоакима Триера
-
Это не кровь, просто красное — «Франкенштейн» Гильермо дель Торо
-
Вот так убого живем мы у Бога — «Ветер» Сергея Члиянца