Чтение
Ольга Улыбышева
Ольга Улыбышева

Его идеи — К переизданию «Видимого человека» Белы Балажа

Пока у нас идет распродажа (до понедельника включительно) не можем не поделиться радостной новостью от коллег: в Ad Marginem вышло новое издание важнейшего киноведческого труда «Видимый человек, или Культура кино» Белы Балажа. Публикуем предисловие редактора Ольги Улыбышевой.

«Видимый человек, или Культура кино», первая немецкоязычная кинотеория, была опубликована в Вене в 1924 году. Тогда кино было достаточно молодо, а главные фильмы Эйзенштейна и Фрица Ланга еще не вышли на экран. Автор этой книги — эмигрант, венгерский литератор и на тот момент венский кинокритик — в первую очередь был поэтом (как и пионер американской киномысли Вэйчел Линдсей, в 1915 году написавший текст «Искусство движущегося изображения»). И потому «Видимый человек» Белы Балажа — теория странная, метафорическая и чуждая систематизации, но сулящая молодому искусству «большие перспективы и свободу в самых разных проявлениях». Классик австрийской литературы Роберт Музиль встретил книгу восторженной рецензией. Он писал, что значение «Видимого человека» выходит за пределы кино и «поднимает… проблемы… всего искусства», а Балажа называл мыслителем, способным «осуществлять стимулирующее и конструктивное посредничество между… двумя сферами» — наукой об искусстве и «скромным, но тем не менее формированием мнений», которое происходит в студиях и «в кафе в кругу самих творцов»1.

1 Цит. по: Музиль Р. Музиль Р. Новый подход к эстетике (Фрагменты) Новый подход к эстетике (Фрагменты) [1925] / пер. Н. Якубовой // Киноведческие записки. 1994. № 25. С. 122–123.

Балаж до конца дней останется убежденным марксистом, но марксистом странным, погруженным в сказку, миф и ритуал

Главное положение теории Балажа — кинематограф снова делает видимыми человека и его мир2, которые после распространения книгопечатания и поворота к отвлеченным понятиям утратили материальность и индивидуальность. Спасение от абстрактности Балаж видит в физиогномии и мимике, в крупном плане человеческого лица, которое в немом фильме снова обретает язык — «единственный и для всего мира универсальный». Для Балажа физиогномия и есть этот изначальный, довавилонский язык, но слово язык тут — метафора, ведь восприятие, о котором идет речь, спонтанно, целостно, недискретно. «Видимый человек» — в первую очередь теория поэта, отсюда свободное употребление терминов, представляющее камень преткновения для исследователей3. Михаил Ямпольский утверждает, что «физиогномическая теория Балажа по сравнению с монтажными теориями принципиально антилингвистична», в центре ее — феномен «бессознательного проявления на экране абсолютной естественности, природности»4. Воплощением этой стихии становятся дети, звери и актеры вроде Асты Нильсен, своей органикой заполняющие пространство экрана. Асте Нильсен и великому комику Чарли Чаплину посвящены два портрета в приложениях к этой книге5.

2  Elsaesser T., Hagener M. Filmtheorie zur Einführung. Hamburg: Junius Verlag, 2022. S. 80.

3 См., например, материалы международной конференции «„Видимый человек“ в конце столетия» // Киноведческие записки. 1995. № 25. C. 129.

4 См.: Ямпольский М. Неожиданное родство. Рождение одной теории из духа физиогномики // Искусство кино. 1986. № 12. С. 94, 101.

5 Оба портрета вошли в первое издание «Видимого человека»: Balázs B. Der sichtbare Mensch oder die Kultur des Films. Wien-Leipzig: Deutsch-Österreichischer Verlag, 1924. Текст о Чаплине впервые опубликован на немецком языке в посвященном кино приложении к венскому журналу Die Muskete Die Muskete (Alpen-Nummer), Juni 1923; на русском языке впервые в Балаш Б. Культура кино / под. ред. А. Пиотровского. М.; Л.: Государственное издательство, 1925.

Бела Балаж

На Балажа повлияли идеи Анри Бергсона, Георга Зиммеля и Вильгельма Дильтея, у которых он учился в Париже и Берлине. Его ближайший друг юности, философ-марксист Дьёрдь (Георг) Лукач еще в 1911 году опубликовал текст «Размышления об эстетике „кино“»6, но если для Лукача киноискусство не стало главной темой, то Балаж обратился к кино десятилетие спустя и посвятил ему всю жизнь. В Вене, куда он убежал от авторитарного режима Хорти, венгерский литератор смотрит сотни фильмов, становится кинокритиком и параллельно изучает Маркса, на которого ссылается уже в «Видимом человеке». Балаж до конца дней останется убежденным марксистом, но марксистом странным, погруженным в сказку, миф и ритуал7. Он словно вечно ищет голубой цветок немецких романтиков — в венгерской революции, в новом медиуме кинематографа, в коммунизме, в Советской России… Не случайно про один из странных эпизодов его биографии — фильм «Голубой свет» (1932), над которым он работал вместе с Лени Рифеншталь, — соратники Балажа по Коммунистической партии Германии и кинокритики консервативных взглядов писали, что это «уход в мифическое, чья устарелая красота… cоздает мечтательное настроение, которое ждет жестокое пробуждение» и история, очищенная «от всякого материализма», в которой не чувствуется «никакого следа „марксистской“ сказки»8.

6 Lukács G. Gedanken zu einer Ästhetik des ‚Kino‘ [1911] // J. Schweinitz, hg. Prolog vor dem Film. Nachdenken über ein neues Medium 1909–1914. Leipzig: Reclam Verlag, 1992. Существует также редакция 1913 года.

7 О мировоззрении Балажа см., например: Locatelli M. Locatelli M. Béla Béla Balázs, Die Physiognomie des Films. Berlin: Vistas Verlag, 1999. Balázs, Die Physiognomie des Films. Berlin: Vistas Verlag, 1999. S. 77 и далее, а также критическую биографию Loewy H. Loewy H. Béla Balázs — Märchen, Ritual und Film. Berlin: Vorwerk 8, 2003.

8 Шлегель Х. Блуждающий Голубой свет, или Странная встреча Белы Балажа и Лени Рифеншталь / пер. Полины Ореховой // Киноведческие записки. 2012. № 100. C. 380.

С Балажем, который никогда не ставил монтаж во главу угла, активно полемизировал Сергей Эйзенштейн

Бела Балаж публиковался на венгерском, немецком и русском языках. Его наследие столь обширно, что сложно поверить, что «поэт и драматург… католический мистик еврейского происхождения, сценарист и кинорежиссер, сказочник и романист, а также коммунистический активист, кинопублицист, марксист, социалист, киноинтернационалист»9 — это один и тот же человек. А еще — либреттист, который работал с Белой Бартоком, и с 1933 года — педагог ВГИКа… Настоящее его имя было Герберт Бауэр, он родился в городе Сегед в Венгрии в 1884 году, умер в 1949 году в Будапеште. В 1900 году, публикуя свои первые стихи, он берет псевдоним Бела Балаж, который «лучше подходит» венгерскому поэту, чем его «слишком немецкое» имя10.

В немецкоязычном мире, где Балажа знают прежде всего как кинотеоретика, издательство «Das Arsenal» с 2000-х годов публикует его литературное наследие, в том числе написанное на венгерском языке. (Роберт Музиль еще в 1925 году писал в упомянутой рецензии: «Белу Балажа, хорошо известного в Венгрии поэта, у нас не знают, поскольку связи между венгерской и немецкой литературой более чем слабые»)11.

9 Diederichs H. H. Ihr müßt erst etwas von guter Filmkunst verstehen // Balázs B. Der sichtbare Mensch oder die Kultur des Films. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 2001. S. 115.

10 Béla Balázs. Loewy H. — Märchen, Ritual und Film. Berlin: Vorwerk 8, 2003. S. 51.

11  Музиль Р. Новый подход к эстетике (Фрагменты). С. 122.

«Голубой свет». Реж. Лени Рифеншталь, Бела Балаж. 1932

Хотя в Советском Союзе издавали отдельные литературные произведения Балажа (к сожалению, большая часть сказок и написанная в СССР автобиографическая повесть «Юность мечтателя» так и не опубликованы на русском языке), у нас он тоже известен в первую очередь как кинотеоретик. Поразительно, что уже в 1925 году, через год после первой публикации «Видимого человека», вышло сразу два неполных перевода на русский язык — в Мо­скве, под названием «Видимый человек», и в Ленинграде, под названием «Культура кино»12. С Балажем, который никогда не ставил монтаж во главу угла, активно полемизировал Сергей Эйзенштейн13. Их непростые отношения — отдельная тема, достойная внимания исследователей, как и многие другие факты биографии Балажа — его сценарная и режиссерская работа в кино, пребывание в Советском Союзе (1932–1945)14, сложная судьба его наследия на родине, где тот же «Видимый человек» впервые вышел в сокращенной версии только в 1958 году…15

Позже Балаж писал о своей первой теории: «„Видимый человек“ был объяснением в любви кино. Он посвящен эстетике немого фильма, для которой немота была principium stilisationis [принцип стилизации — лат.] этого искусства, определяющим все его формальные законы»16. Последующие работы Балажа о кино «Дух фильмы» (Халле, 1930), «Искусство кино» (Москва, 1945) и «Кинокультура» (Будапешт, 1948) — по сути, продолжение первой книги. По мере развития технических возможностей кинематографа концепция венгерского теоретика расширялась и совершенствовалась, но именно мысли, высказанные в «Видимом человеке», составляют ее ядро17.

Идеи Балажа не принадлежат исключительно прошлому, к ним обращаются ученые, историки и семиотики кино. Влияние «Видимого человека» на теоретическую мысль простирается от понятия «ауры» Вальтера Беньямина до киносемиотики Кристиана Метца и феминистских теорий взгляда. В труде «Кино» Жиль Делёз ссылается на Балажа как первопроходца в исследовании лица и крупного плана. В нашей стране интерес к наследию венгерского теоретика сохраняется. В 1994 году Эйзенштейновский центр исследований культуры и Музей кино провели международную конференцию «„Видимый человек“ в конце столетия» к семидесятилетию выхода книги Белы Балажа. Новый перевод Анны Кацура спустя сто лет возвращает русскоязычному читателю одну из первых книг о кино.

12 Балаш Б. Культура кино / под. ред. А. Пиотровского. М.; Л.: Государственное издательство, 1925; Баллаш Б. Видимый человек / пер. К. Шутко; под ред. В. Блюменфельда. М.: / пер. К. Шутко; под ред. В. Блюменфельда. М.: Всероссийский Пролеткульт, 1925. О сравнении двух советских изданий см.: Киноведческие записки. № 25. 1995. C. 111–113. Фамилию Balázs ранее переводили на русский «Баллаш» или (чаще) «Балаш». По современным нормам транскрипции правильнее — «Балаж», такой вариант зафиксирован в «Кинословаре» 1986 года.

13 См.: Эйзенштейн С. Бела забывает ножницы [1926] / сост. П. Аташевой, Н. Клеймана, Ю. Красовского, В. Михайлова // С. Эйзенштейн. Избранные произведения. Соч. в 6 т. Т. 2. М.: Искусство, 1964.

14 Про Белу Балажа в Советском Союзе см., например: Zsuffa J. Béla Balázs. The Man and the Artist. Berkeley; Los Angeles; London: University of California Press, 1987. P. 217–321.

15 См. послесловие Иштвана Немешкюрти к первому полному венгерскому изданию: Nemeskürty I. Balázs Béla: A látható ember; A film szelleme. Budapest: Gondolat, 1984. P. 308–310.

16 Balázs B. Der Film. Werden und Wesen einer neuen Kunst. Wien: Globus Verlag, 1961. S. 8.

17 См. Ямпольский М. Неожиданное родство. Рождение одной теории из духа физиогномики. С. 94.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить