Все хороши — «Плохая девочка» Халины Рейн
В конкурсе Венеции показали эротический триллер с Николь Кидман в главной роли. Отношение к этой картине зависит от интонации, с которой потенциальный зритель задаст вопрос «какой сейчас год?» Своими впечатлениями делится Вероника Хлебникова.
Неожиданно с эротическим триллером случилось лучшее, что могло: он оказался смешной и умной сатирой. В мире жанров это почти что транс-переход.
Она (Кидман) может быстро вычислить, сколько шариков для пинг-понга помещается в комнате определенной площади, руководить успешной компанией и быть примером для молодежи, но кончает только с тем, кто сумеет поставить ее на четвереньки, нальет в блюдце молочка и уверен в том, что это следует делать, потому что им в кайф.
Пока прогрессивное человечество в поте лица учится кайфовать от своих благих намерений и находить усладу в желании быть «на стороне добра», отменяя все прочие желания, Халина Рейн обращается к таким сомнительным пережиткам как доминантный мужчина, женщина, возбужденная его властью в постели, адюльтер и харрасмент наоборот, когда босс — дама в возрасте.
У комедии поз и положений получается быть комедией идей. Пережитки прошлого и актуальная повестка сталкиваются и меняются местами, в том числе и в диалогах. Муж главной героини в сердцах называет женский мазохизм «мужской фантазией», в то время как любовник хладнокровно сообщает, что его сведения устарели.
У Роми, героини Николь Кидман, милейший супруг со встроенной функцией анти-абьюз. Из тех модных мужей, кто может быть партнером и товарищем. Господин, приятный во всех отношениях, театральный режиссер, сыгран Антонио Бандерасом как пародия на кастрацию, совершенную новейшей эрой над мужским полом. Он не способен травмировать, но не способен и удовлетворить. Его сценическая «Гедда Габлер» умирает задолго до появления на сцене.
От героини ждут соответствия ожиданиям общества, которое отменило Бога, чтобы самому стать церковью
Сэмюэль, любовник — двадцатилетний стажер в компании, где правит Роми. Его играет Харрис Дикинсон, переходящий все границы, не потому что молод и красив, а потому что может, и к наглости это не имеет отношения. Сэмюэль одним жестом спасает Роми от кинувшейся на нее бешеной черной суки, — в наши дни у эроса такая маска. Это магия, которой Роми не способна и почти не пытается сопротивляться. Когда Сэмюэль появится в офисе, и феминистская, гендерная и корпоративная повестки получат волшебного пендаля и лягут у ноги.
Четверть века минуло с Рождества у Кубрика, проведенного Николь Кидман и Томом Крузом во власти плотоядной конспирологии. Экранный секс, как его представляли в «Красотке», устарел. Похождения Ким Бейсингер и Микки Рурка, 9 1/2 недель весело игравших в доминирование и подчинение, теперь ископаемая древность. Когда в 2002 году Мэгги Джилленхол скакала по рабочему кабинету на четвереньках, закусив морковку вместо удил, и Джеймс Спейдер находил это очаровательным в «Секретарше», фильм уже выглядел пособием по антиамериканской деятельности.
И вот, героине Кидман придется слезть с иглы общественного одобрения, чтобы получить свой оргазм, поскольку он иначе не достигается. И Дикинсон не жалеет вкусняшек, берет Кидман на ручки, помогая боссу рискнуть карьерой.
Секс здесь скорее иллюстративный, чем чувственный. Он написан на лице Николь Кидман, сыгран одной ее гениальной мимикой — на грани шока и блаженства. И тут повестка вместе с Кидман берет свое: не остается сомнений, это ее секс, ее удовлетворение, по ее правилам.
Многое прекрасно в этой нечаянной комедии о концлагере, в который превращается современный мир, где бешеные суки, олицетворяющие не столько эрос, сколько танатос, но тоже какой-то измельчавший после волкодавов прошлого века, постоянно нападают, и некому сделать волшебный повелительный жест. Как и в мини-сериале Альфонсо Куарона «Дисклеймер», также показанном в Венеции, от героини ждут соответствия ожиданиям общества, которое отменило Бога, чтобы самому стать церковью, по собственному разумению называющей грехи и карающей за них.
«Плохая девочка» хороша уже тем, что это кино для взрослых людей, отдающих себе отчет в том, что мораль не всегда очевидна, повестка — резонна, а четвереньки — не самая постыдная поза, ведь ты и так зачастую стоишь в ней по воле социума, властей и извращенного века, будь ты топ-менеджер или мать и жена. Нехорош только потенциальный русский перевод названия, потому что в оригинале она «малышка» с акцентом на детское (еще один иронический перевертыш).
Читайте также
-
Хороша страна Корея — «Револьвер» О Сын-ука
-
Олимпийские виды — «Черный пес» Гуань Ху
-
Жизнь за работой — «Комната по соседству» Педро Альмодовара
-
Почему у тебя такие большие туфли? — «Планета Джанет» Энни Бейкер
-
Журавлики оригами — «Чистый лист» Полины Кондратьевой
-
Плакали, знаем — «Ворон» Руперта Сандерса