Интервью
Константин Шавловский
Константин Шавловский

Антон Малышев: «Не надо лишний раз беспокоить зрителей»


Антон Малышев

 

«Должно быть пространство для творческих неудач»

— Фонду кино в том виде, в котором он существует сейчас, в этом году исполняется шесть лет. На ваш взгляд, какие из поставленных задач выполнены, а какие еще предстоит выполнить?

— Когда Фонд кино, который был основан еще в 1994 году, перезагружался в 2010-м, государственная поддержка строилась по принципу «один проект в одни руки в один год». Компания получала от Министерства культуры около 30 млн. рублей, вне зависимости не только от своего опыта или успехов на рынке, но даже и от стоимости проекта. Поэтому главной задачей Фонда кино было построить принципиально иную модель государственной поддержки. В девяностые и нулевые во многом благодаря именно государственному финансированию отрасль удалось сохранить. Но развиваться индустрия в таком формате дальше не могла. Сегодня наше игровое кино представлено в прокате, и долю рынка в проданных билетах, наш основной KPI (ключевые показатели эффективности — прим. ред.), мы удерживаем уже не первый год в районе 18%. Безусловно, этот показатель нас не вполне удовлетворяет, но в условиях открытого рынка, в условиях конкуренции с крупнейшими мировыми кинематографиями это, в общем, не самый слабый результат.

— По поводу доли российского кино в прокате… Я посмотрел статистику «Невы» за последние пять лет, и в целом этот показатель колеблется между 16 и 18 процентами. В общем, не сказать, что растет.

— Если мы говорим про 2010 год, то все-таки мы с 16 процентов выросли до 18. И, больше того, не разово выросли, потому что единовременно поднять долю до 25%, вложив все государственные ресурсы в два проекта уровня «Ночного дозора» можно, но с точки зрения комплексного развития индустрии это будет не вполне правильно. Когда мы говорим о доле присутствия российского кино на рынке, мы же на самом деле говорим о том, чтобы наши зрители привыкли и снова полюбили ходить на наши фильмы именно в кинотеатры. А это вопрос очень серьезный, он несколько шире, чем просто внутриотраслевой. Он, если хотите, идеологический.

— Когда я смотрю даже на очень качественную продукцию, выпускаемую компаниями-лидерами, я вижу отчетливое стремление наших кинематографистов воспроизвести матрицу американского кинематографа, повторить его жанровую линейку. Насколько это адекватный путь для развития национального кинематографа?

— Недавно была премьера фильма «Экипаж», который снят с использованием новейших технологий. Да, можно сказать, что на уровне сюжетостроения и спецэффектов в нем используется американский киноязык. Но на меня как на зрителя большое впечатление произвела игра актеров, взаимоотношения героев, наш фирменный психологизм, наши шутки. Видно, что на этой территории мы себя чувствуем более уверенно. Чтобы молодой зритель пришел в кинотеатр и имел возможность оценить драматургию, надо его чем-то завлекать. Конечно, зрителя надо воспитывать, и здесь можно привести наш любимый пример с французской моделью государственной поддержки, но мы забываем, что это комплексная система, которая, во-первых, выстраивалась не один год и даже не одно десятилетие, а во-вторых, там особенно поначалу применялись сильные протекционистские меры со стороны государства. И, кроме того, во Франции тоже не все так уж гладко, и та доля, которой они заслуженно гордятся, 30-40%, если внимательно посмотреть на список французских фильмов, то там будут и «Малавита», и «Люси» Люка Бессона — масштабные транснациональные проекты с американскими звездами.

— Я дозадам вопрос. В 20-е годы у нас были Эйзенштейн и Александров. Эйзенштейн изобрел язык кино, на котором заговорил весь мир. А Александров как раз прививал голливудское жанровое кино к дичку советской кинематографии. Сейчас такое ощущение, что наша индустрия уверенно идет путем Александрова, а вот как раз американский кинематограф развивается во многом за счет экспериментального кино: мейджоры ездят на «Санденс» и держат в штате ресерчеров, которые смотрят любительское кино на Youtube и Vimeo. Вам не кажется упущением, что Фонд кино даже не смотрит в эту сторону?

— Вопрос о самобытности и универсальности киноязыка очень сложный, и каждая компания решает его по-своему. Какие-то компании идут по пути более или менее успешного копирования западных технологий и приемов. Это достойно уважения, это тяжелейшая работа, огромные бюджеты и огромная ответственность. В каком-то смысле нечто похожее, кстати, делают американцы, покупая права на ремейки успешных национальных фильмов. А какие-то компании, наоборот, пытаются выстроить свою стратегию как раз на экспериментах. Тот же Тимур Бекмамбетов, который только что выпустил «Хардкор», а до этого «Убрать из друзей», а до этого, между прочим, «Горько!». Это очень успешные и при этом смелые поиски нового языка для общения со зрителем кинотеатров. Не стоит забывать, что у этого зрителя и возраст определенный, и вкусовые предпочтения специфические. Или, допустим, есть студия «Тритэ», которая взялась за жанр спортивной драмы, на который у нас никто не ставил, и на старте сложно было представить, что такое кино способно привлечь зрителей. А «Легенда № 17» стала национальным хитом. Конечно, наши ресурсы ограничены. По-хорошему, нужно запускать больше проектов, в том числе экспериментальных.

— Насколько больше проектов нужно запускать?

— Все исследования, которые я читал, говорят о том, что условно успешными являются 10% от выходящих картин. С учетом того, что у нас в год выходит 85-120 картин, в зависимости от того, считаем ли мы региональное кино, то ответ вытекает из этой статистики. На мой взгляд, если мы хотим качественного рывка, надо увеличивать количество выпускаемых фильмов вдвое. Например, мы сейчас находимся в такой ситуации, когда вынуждены все, что произвели, всеми правдами и неправдами заставлять выходить в кинотеатры. Потому что нам нужно создавать постоянное присутствие российского кино, собственно, в кинотеатрах. А мне кажется, должно быть пространство для творческих неудач, когда можно и нужно признать, что вот, не очень получилось, и не надо лишний раз беспокоить зрителей.

— Как менялся механизм отбора компаний-лидеров за эти годы? Лично меня до сих пор удивляет присутствие в списке лидеров компании Enjoy Movies, которая, очевидно, отстает по качеству производимых фильмов от своих коллег по лидерскому пулу. Кажется, что вопрос воспитания зрителя, несмотря на питчинги, не стоит и полностью отдается на откуп рынку.

— Наш основной критерий при отборе — это именно количество зрителей, которое посмотрело картины данной компании в кинотеатрах за пять лет. Но рейтинг учитывает также профессиональные призы и награды, телевизионные рейтинги, продолжительность работы на рынке, количество выпущенных картин. При том, что ключевым показателем остается количество зрителей, и если мы возьмем компанию Enjoy Movies, то за 5 лет у них 17 миллионов зрителей. Этот факт может нравиться или не нравиться, но с этим сложно не считаться. Я вообще, честно говоря, против двух вещей: против волюнтаризма и против резких движений при определении правил игры. Восемь компаний составляют у нас основной костяк, и они признаются лидерами уже не первый год — с одной стороны, это немного похоже на закрытый клуб, а, с другой, этот закрытый клуб образовался, потому что эти компании объективно делают фильмы, которые собирают больше всего зрителей в кинотеатрах. При этом в так называемом независимом блоке, где мы поддерживаем отдельные проекты, которые не входят в список лидеров, тоже случаются серьезные удачи. Чтобы далеко не ходить, тот же «Вий» — самая кассовая российская картина 2014 года. Поэтому нынешняя система финансовой поддержки Фонда мне кажется более-менее сбалансированной.

— Для чего была введена процедура питчинга для компаний-лидеров? Было какое-то определенное недоверие к компаниям со стороны Фонда и Министерства?

— До введения питчинга поддержка лидеров строилась по такому принципу: взяли деньги, поделили поровну, раздали, поинтересовались, на какие конкретно проекты они пошли в формате «просто проинформируйте нас» — и все, дальше приходим на премьеру. Анализ эффективности такой поддержки, проведенный, в частности, в 2013 году, показал отрицательные результаты. По одной причине: компании разные, их жизненные циклы устроены по-разному. И питчинг позволяет, во-первых, оценить пакет компании и понять, какой объем средств нужен в каждом конкретном случае. А, во-вторых, питчинг стал еще и инструментом для публичной презентации пакетов крупнейших отечественных кинокомпаний, что само по себе неплохо.

 

«Бывают случаи, когда рынок не может договориться»

— Как Фонд кино относится к введению квот для иностранных фильмов и другим идеям государственных протекционистских мер в области кинопроката?

— Я всегда выступаю за то, чтобы любые инициативы, которые мы вбрасываем в отрасль, были просчитаны. Особенно сейчас, когда не самая простая ситуация в экономике, и, в частности, в киноиндустрии, любые резкие решения могут нарушить сложившийся баланс, и либо привести к закрытию кинотеатров, в чем точно никто не заинтересован, либо, наоборот, к банкротству кинокомпаний. При этом очевидно, что делать что-то нужно, и рассчитывать на то, что рынок сам разберется, не совсем верно. Когда я в 2013 году пришел в Фонд кино, у меня, как у человека в каком-то смысле внешнего, было другое отношение — зачем нам нужны протекционистские меры, давайте просто делать качественное кино. Но теперь я каждый год смотрю большое количество качественных проектов и вижу, как они тонут в прокате. И не по причине своего качества, а потому что весь цикл их жизни — это полтора уик-энда. В лучшем случае два, два с половиной, если они нашли, где приткнуться. При этом наше кино, в основном, к сожалению, ограничено национальным рынком. И вопрос окупаемости, вопрос жизни компании, вопрос производства новых фильмов — он здесь, на этом рынке. Поэтому, наверное, какие-то усилия государства по защите национального производителя определенно нужны.

—Какие, например? Государственное регулирование графика релизов?

Знаете, я не уверен, что это возможно в рамках целого года, просто потому, что это требует какой-то уникальной компетенции. Я не знаю такого человека, кто был бы способен расписать на 52 недели в году 450 картин отечественного и иностранного производства так, чтобы все они отработали на максимальном уровне эффективности. Но бывают случаи, когда рынок сам не может договориться. И каждый раз в новогодний уик-энд мы видим, что даже наши кинопроизводители отбирают друг у друга зрителей, выпуская по четыре комедии. С точки зрения конкретных компаний — понятно, что каждый борется за свой хлеб, но с точки зрения отрасли это плохо. Поэтому, если у государства теперь появилась возможность выступать третейским судьей, нажимать на красную кнопку в крайнем случае — а уже все, принято постановление правительства и это теперь свершившийся факт, — то, наверное, это скорее правильно. Посмотрим, как это будет работать.

— Я правильно понимаю, что первый прецедент произошел с фильмом «А зори здесь тихие», который встал на даты, когда должны были выйти «Мстители». Как, на ваш взгляд, фильму Давлетьярова это помогло?

— С фильмом Рената Давлетьярова была немного другая история: решение было принято тогда, когда у государства никаких формальных рычагов повлиять на ситуацию в прокате еще не было. Я хорошо помню эту встречу, когда министр культуры просто попросил — у нас юбилей победы, можно наше кино про войну выйдет в наших кинотеатрах? И добрые прокатчики голливудского контента его услышали, и свой релиз сдвинули не после 9 мая, а на неделю раньше. Повлияло ли это отрицательно на сборы «Мстителей»? Не думаю. Повлияло ли это положительно на сборы «Зорей»? Да, однозначно. Если бы они стартовали вместе с «Мстителями», то у них было бы не 250 миллионов рублей, а, ориентировочно, меньше ста. А это вопрос жизни кинокомпании. У нас на рынке всего 20-25 компаний, профессионально делающих кино потенциально для массового зрителя. Если мы потеряем 10 компаний — это будет большая проблема для отрасли. Поэтому мы их пестуем и всячески поддерживаем.

— Кроме графика релизов, какие меры вы еще поддерживаете?

— За это время было подготовлено множество законопроектов, но все они пока не оказались настолько убедительными, чтобы быть реализованными. Потому что такой законопроект должен взвешенно учитывать позиции многих игроков.

— Да, в частности, артхаусных дистрибьюторов, которые первыми пострадают от любых ограничений в прокате.

— Но я знаю, например, законопроекты, которые вводили квотирование для всех иностранных фильмов за исключением призеров международных кинофестивалей. Мне кажется, что та модель, которая, в частности, применяется во Франции и предполагает отчисления с проданных билетов, наверное, наиболее справедливая. Как ее ввести у нас — тут очень много вопросов. И главный — кто будет платить? Потому что не хотелось бы, чтобы платили кинотеатры. Может быть, должны платить дистрибьюторы за допуск к рынку — и такая была инициатива. Может быть, еще кто-то. Но такой дополнительный постоянный источник финансирования, наверное, индустрии бы не помешал.

 

«Такое решение было принято»

— Если взглянуть на то, что произошло за эти шесть лет с авторским кинематографом, то трудно не заметить, что новых имен практически не появляется, а многие из режиссеров, кто громко заявил о себе в 2000-х, работают на телевидении. И возникает вопрос: а это вообще правильно — две трети государственного финансирования направлять именно на коммерческое кино?

— Не могу сказать, что Фонд не поддерживает авторское кино. Но артовое, документальное, экспериментальное кино, пожалуй, не совсем наша епархия. Есть одна общемировая тенденция — режиссеры арт-кино активно переходят работать в мейнстрим. И у нас она вполне себе развивается: Алексей Мизгирев снимает «Дуэлянта», Николай Хомерики с Игорем Толстуновым делает «Ледокол».

— Но тот же Хомерики много лет не может запуститься со своим авторским проектом, довольно радикальным. Во многом, потому что система поддержки в Министерстве культуры устроена иначе, чем в Фонде кино.

— Понятно, что в случае с арт-кино все вообще по-другому. Для зрительского кинематографа мы можем четко установить KPI, а как это сделать для фестивальных фильмов, причем на уровне сценария? Как поддерживать отдельным конкурсом детское кино? Как поддерживать отдельным конкурсом дебюты?

— Но есть компании с опытом работы на рынке арт-кино, со своими успехами.

— Если вы помните, в Фонде кино два года к компаниям-лидерам были добавлены две или три компании — производители арт-фильмов. Это, если я не ошибаюсь, были студия «Рок» Алексея Учителя, «Коктебель» Романа Борисевича и даже, по-моему, «Нон-стоп продакшн». А в 2013 году было решено четко разделить ответственность между Министерством и Фондом, и Фонд сосредоточился исключительно на развитии массового, зрительского кинематографа. Остальное перешло в Министерство культуры.

— Считаете ли вы это правильным?

— Такое решение было принято. С 2013 года уже идет 4-й конкурс, и, в принципе, у Фонда результаты есть. Но и в фестивальном кинематографе есть победы. Это приз за сценарий на Каннском кинофестивале у «Левиафана», который, между прочим, попал в шорт-лист «Оскара» и получил «Золотой глобус». Это фильм Алексея Германа «Под электрическими облаками», который взял в Берлине приз за операторскую работу. Со стороны посмотреть — успехи есть. А дальше надо разговаривать, наверное, с теми, кто это кино делает. Если что-то не устраивает, может быть, они что-то предложат, потому что Фонд кино возник из инициативы успешных продюсерских компаний, которые при прежней схеме государственной поддержки не имели возможности производить больше успешных фильмов. Желание и потенциал имели, а возможностей — нет. Поэтому они смогли убедить людей, которые принимают решения, в необходимости Фонда кино. Сейчас все скромно забыли, под создание Фонда финансирование кинематографа было увеличено вдвое.

Карта кинофикации малых городов после первого этапа конкурса

 

«Контракт не предусматривает разночтений»

— Кинофикация малых и средних городов — это разовая акция к году кино, или в дальнейшем Фонд продолжит реализацию этого проекта? На какой стадии проект находится сейчас?

— Давайте по порядку. Мы закончили первый этап конкурса еще в декабре 2015 года, прямо под Новый год подвели итоги и поддержали модернизацию 143 новых кинозалов в 51 субъекте Российской Федерации. Они будут открыты до конца текущего года. Первый зал мы открыли в Шали в Чеченской республике, я даже туда слетал, посмотрел, как это выглядит. Очень интересно. Сейчас ведется работа по их модернизации, по закупке оборудования. Мы немножко шокировали рынок — ни один из поставщиков не думал, что будет запущено 143 новых проекта одновременно. Сейчас у нас идет второй этап конкурса, 11 апреля был последний день приема заявок. И на данный момент на рассмотрении у нас еще более 800 заявок со всей страны. В рамках этого конкурса мы распределим еще 1,5 миллиарда рублей и выйдем в общей сложности где-то на 450 новых залов. Что превысит 10% от всех действующих кинозалов по стране. И с учетом этих 450 залов, в принципе, средний уровень обеспеченности современным кинопоказом в населенных пунктах с населением меньше 100 тысяч жителей по стране у нас сравняется с городами- миллионниками — где-то 5,3 зала на 100 тысяч населения. Это не значит, что мы обеспечим современным цифровым кинопоказом и Dolby-звуком каждую деревню, как бы нам этого ни хотелось. Но мы уже договорились о том, что со следующего года мы поднимаем планку, и сможем поддерживать модернизацию и открытие новых залов в населенных пунктах с населением до 500 тысяч жителей. Про объем финансирования этого проекта ничего сказать не могу — как вы знаете, бюджет у нас принят только на 2016 год. Но могу сказать, что ничем подобным у нас в стране не занимались как минимум 20 лет. И, кроме того, принципиально важным является то, что мы устанавливаем трехлетние обязательства по 50% наполнению переоборудованных кинозалов национальным кинематографом.

— Это следующий вопрос: кто будет контролировать выполнение условий?

— Мы и будем.

— А что, если кинотеатры не будут эти условия соблюдать?

— Отзовем деньги, оштрафуем.

— Серьезно?

— Контракт не предусматривает разночтений. Ситуация очень простая — мы говорим про среднюю долю сеансов в квартал. И, потом, мы понимаем национальное кино достаточно широко. Например, коллеги из Чеченской республики — мы смотрим, что они показывают. Да, они показали фильм «Чемпионы», когда он шел в прокате, сейчас поставили «Экипаж». Но они, например, активно ставят свое национальное кино, снятое в Чеченской республике. Нас это устраивает.

— Будет ли Фонд каким-то образом помогать кинозалам работать с дистрибьюторами?

— Это отдельная история. На самом деле, поскольку проект пилотный, мы сейчас отрабатываем разные форматы взаимодействия. И какое-то количество залов-одиночек, видимо, мы даже будем расписывать вручную. Фонд в этом смысле — удобная площадка, потому что мы взаимодействуем и с дистрибьюторами, и с продюсерами, и теперь еще с кинопоказом. Надеюсь, что у нас это получится, хотя, честно скажу, обсуждались разные инициативы, включая такую: а не взять ли Фонду на себя функцию в бозе почившего Роскинопроката? Честно скажу — не хотелось бы, потому что это отдельная профессия, отдельная серьезная работа. Но, может быть, мы в итоге к этому и придем.

— В этом году Фонд кино сделал щедрый подарок всем компаниям и выдает субсидии на безвозвратной основе. За чей счет это происходит?

— Уровень возвратности средств каждый год определяется в результате плотного диалога Фонда, Министерства культуры и Попечительского совета. А этот год сам по себе экономически очень непростой. Но к этому нужно добавить, что мы потеряли украинский рынок, потеряли дешевые кредиты и инвесторов, которые и в лучшие времена не выстраивались в очередь к кинопроизводителям. А также учесть, что объем средств, выделенных на возвратной основе за последние 2-3 года — достаточно существенный, и компаниям эти обязательства предстоит выполнять. С учетом всего этого набора было решено по крайней мере в год российского кино все субсидии выдавать на безвозвратной основе, с целью поддержать реально работающие кинокомпании. На мой взгляд, это крайне своевременное и справедливое решение.

— Куда вообще идут возвратные деньги? Как Фонд кино их тратит?

— Уже не первый год мы поддерживаем выход фильмов в прокат за счет денег Фонда. Часть денег мы тратим на поддержку производства, часть денег — на сценарный конкурс, создавая те сценарии, которые отрасль сама, за свои деньги, не рискует создавать. Часть денег идет на девелопмент проектов, это отдельный конкурс. А часть денег мы тратим, например, на поддержку отраслевых СМИ, или студентов ВГИКа, которые сейчас оказались в трудной жизненной ситуации и не могут оплачивать обучение. Я могу сказать, что в 2015 году, за счет возвратного механизма и за счет того, что мы достаточно плотно контролируем расходование средств и забираем, иногда через суд, у компаний деньги, которые не используются или используются не по назначению, дополнительно к средствам субсидии инвестировали в отрасль 846 миллионов.

— Соответственно, помощь рынку в одном — это потеря в чем-то другом, значит, будет меньше денег на прокат и на какие-то другие полезные инициативы?

— Тут такая история: те средства, которые находятся в распоряжении Фонда кино — даже не средства субсидии, а вот те средства, которые уже вернулись в Фонд, это все средства отрасли. Они распределяются исходя из решения экспертного совета, куда входят представители индустрии, там вообще чиновников нет. И только утверждаются попечительским советом. То есть это средства самих кинематографистов, которые они сами, с учетом понятных процедур, решают, куда направить, что сейчас важнее — развивать какие-то новые направления, или, наоборот, сохранить то, что без поддержки в кризис не выживет.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить