Полный перпендикуляр — Дмитрий Васильев об «АлиБастере»
Если вы не слышали про студию «АлиБастер», то мы вам даже завидуем — сейчас самое время познакомиться с творениями этой петербургской арт-группировки, способной создать своими фильмами праздничное настроение и примирить с безумствами реальности. А пока советуем прочитать большой разговор Иры Дмитриевой с ее основателем Дмитрием Васильевым — о съемках как празднике, несложившемся сотрудничестве со студией TROMA и Эдуардом Хилем, сравнениями с группой НОМ и работами некрореалистов.
«Мой друг трактор» — ваша музыкальная группа, которая была создана в 1987 году, на основе которой потом сложилась студия. Что вы исполняли?
Когда у нас появилась группа, мы стали играть в основном мои песни и немного переделанные каверы. Потом мы стали исполнять только мои песни, где я был и автором текстов и музыки.
А кто участвовал в группе?
Из участников «АлиБастера» — это мультиинструменталист Костя Облаухов, он играл у нас на скрипке и флейте, басист Женя Николаев снимался почти во всех наших фильмах, в ярких эпизодах, это весьма заметный парень, индейского вида, чуваш по национальности. Он до сих пор играет, кстати, в какой-то группе. С «Моим другом трактором» мы выступали на разных фестивалях, играли в «Там-таме». Помню, что гонорар там был — ящик пива, и Сева Гаккель сказал, что нормально отыграли.
Ранняя музыка «Мой друг трактор» чем-то напоминает группу «ДК».
Да, мы хотели быть панками, но более мелодичными, а на каком-то этапе более джазовыми. Но по текстам у нас был панк-рок. Сначала мы играли именно рок, а потом нам стало неинтересно, и мы начали играть какую-то босанову, блюз. Примерно в 1988-89 годах мы с ребятами решили параллельно еще делать радиопостановки. Все возникло как спонтанный хеппенинг, в этом не было ничего особенного: мы писали текст, разыгрывали в реальном времени, брали инструменты и источники звука и записывались на магнитофон.
Это была импровизация?
Нет, был написанный текст, просто мы никогда не планировали это опубликовать. Это скорее был хеппенинг для участников, для тех, кто слушал. Многое из того, что происходило, не записывалось. А потом мы стали использовать свою инструментальную музыку в этих постановках, и когда таких вещей набралось достаточно, то придумали сделать программу, где все бы играли и что-то показывалось на экране. Мы решили сделать слайд-фильм. Сочинили концертик примерно на полчаса — записали песни специально для этого хеппенинга. Так и родилась идея первого фильма «АлиБастера» — «Белое солнце пустыни. Часть 3».
Мы решили пойти по наиболее простому пути: взять уже готовую историю и сделать от нее ответвление или перпендикуляр, как мы тогда это называли (сейчас для этого есть понятие «спин-офф»). Мы взяли персонажа, который упоминался, но ни разу не появлялся в кадре оригинального фильма — Джавдета. Метод произвольного перпендикуляра стал нашим основным творческим приемом. А на тот момент мы хотели разнообразить концерт дополнительным визуальным нарративом. Фильм снимали все мы втроем: Зуев, Захаров и я. У всех нас были маленькие фотоаппаратики.
А в багажнике — винтовки, пистолеты, бюст Ленина…
Выглядит интересно, как фотофильм.
Мы сделали раскадровку, и сняли все по ней. Набрали реквизит у друзей. Это 90-е, было очень смешно. Мы поехали снимать на дамбу между Питером и Кронштадтом, а я сам кронштадтский просто, поэтому эта дамба очень важна для меня. Ее начали строить еще при советской власти. Из-за кучи песка она напоминала Среднюю Азию. И никого не было вокруг, никто не охранял эти объекты. Там «АлиБастер» очень много снимал, проходы по мосту для «Колобахи», например. Там же «Иванушки International» снимали клип «Тучи».
Был у нас знакомый, который коллекционировал оружие времен Первой мировой, мы набрали у него винтовок, как оказалось, боевых, и поехали на дамбу. И вдруг нас, небритых мужиков в военной одежде, остановили гаишники. А в багажнике — винтовки, пистолеты, бюст Ленина… Мы могли серьезно попасть. Но они не проверили багажник, и нас отпустили.
Как вы познакомились с вашими главными соратниками по «АлиБастеру» — Зуевым и Захаровым?
С Захаровым мы учились в школе, а с Зуевым — в институте.
Вы все интересовались кино?
Я всегда хотел снимать кино, да и ребята, наверное, тоже. Но все получилось случайно. Так как я читал много сценариев и изучал всевозможные раскадровки, то есть знал технологию, как мне тогда казалось. Когда мы сделали «Белое солнце пустыни. Часть 3», выяснилось, что очень сложно его показывать, поскольку у нас был всего один проектор, в которой можно было поставить только 60 слайдов, а потом его надо было перезаряжать. Мы пробовали, но постоянно кто-то что-то путал: то вверх ногами ставил, то боком, то попадался не тот слайд и нарушалась последовательность. И мы решили снять это как-нибудь по-другому.
Несмотря на то, что это слайд-фильм, камера тут очень подвижна.
Это я сам снимал. В то время я устроился работать на «Шестой канал». И я как-то ночью взял первый раз камеру в руки и стал снимать панорамы по слайдам.
Там мы еще читали лекцию и делали лотерею после просмотра, где разыграли большой пластилиновый фалос
Для дебюта художественные решения и монтаж выглядят очень убедительно.
Монтаж делал тоже я, под музыку. У меня он уже был в голове, к тому же у нас была раскадровка. Для концерта можно взять слайды, чтобы они были статичным фоном, а для кино все-таки нужна динамика, поэтому нужно камерой поводить. Титры я сделал на компьютере Atari. Вот так появился первый фильм. Правда премьеры не было как таковой. Только когда мы сделали «Эрос милосердия. Часть 2», то показали и «Белое солнце». Кажется, это было в питерском клубе «Мама» на Петроградской. Там мы еще читали лекцию и делали лотерею после просмотра, где разыграли большой пластилиновый фалос, участвовавший в фильме.
Хиль для нас был культовым персонажем
На том показе выступал «Мой друг трактор»?
К сожалению, на тот момент «Трактор» уже, кажется, распался. Хотя в каком-то виде группа продолжила существовать, мы ее не закрывали. Я пишу музыку до сих пор, в том числе и для своих фильмов, кроме «Эроса милосердия», где саундтрек делал наш друг Игорь Кирилец. Когда он освоил компьютер, то показал мне, что и на нем можно делать хорошую интересную музыку.
Какое было содержание у радиопостановок «Моего друга трактора»?
Одна радиопьеса называлась «Кривые ятаганы Эдуарда Хиля» (1992). Тогда в виде стеба мы увлеклись старыми советскими пластинками и устраивали ретро-вечеринки, надевали старые костюмы. Проходили они дома у Саши Зуева, у него была небольшая квартирка, которая пустовала. Вечеринки были очень смешные. А Хиль для нас был культовым персонажем, мы провели пару хилевских вечеринок — на даче и дома.
Сам Эдуард Хиль в итоге снялся в «Ятинсотэстс» в роли директора клуба. Он был открыт для экспериментов?
Мы были уверены, что он откажет нам, но все равно решили попробовать. Наша актриса Таня Николаенко очень хорошо умеет уговаривать людей, она как директор всегда решает все проблемы. И мы попросили ее позвонить Хилю, поскольку его жена категорически отказывалась передавать ему трубку и говорила, что их не интересовали любительские проекты. Однажды к телефону подошел сам Хиль. Этого оказалось достаточно, чтобы Таня его уговорила.
В итоге получилось очень смешно: мы все были дома, тут звонит Таня и говорит, что срочно все собираемся и едем снимать Хиля, поскольку он сказал, что может прямо сейчас приехать. И мы быстро выехали. У нас были друзья, которые работали в детском историческом музее — это такая избушка, где когда-то выступал Ленин. В музее к нам относились очень лояльно, и мы договорились, что за полчаса приедем, чтобы снять эпизод с Хилем. Таня по дороге звонит и говорит: «Возьми музыкальные инструменты, потому что Эдуард Анатольевич хочет спеть». А у меня ничего нет. По дороге нашел у приятеля старый детский металлофон в полторы гаммы, но без палочек. И вот мы приехали, а он нам говорит: «Слушайте, мне фортепиано нужно, и я что-нибудь спою». А я вообще много знал песен Хиля и стал ему подкидывать варианты: «Давайте вы споете „Только я породнился с тихой северной речкой“». А он говорит: «Я такую не знаю». Потом я попросил спеть морскую песню. А он, видимо, пел их и забывал — у него же их миллион. И говорит: «Я помню „Вода-вода“». Я срезал с дерева две палочки, и он ими играл на металлофоне. Хиль оказался очень классным и открытым.
В фильме с ним буквально два кадра, как он разбрасывает снег, включает пластинку и поет «Вода-вода». Мы за час его и отсняли и подарили бутылку коньяка. Он сказал: «Давайте вместе его выпьем, я не хочу везти домой этот коньяк». И мы бы с радостью бы выпили этот коньяк, но были тогда за рулем, а дальше уже как-то не свезло. Мы звали его на премьеру, но он уже болел в тот момент.
Ты либо смотришь, либо выключаешь фильм после первого кадра
А он видел сам фильм?
Сомневаюсь. Мы пытались с ним созвониться и передать ему фильм. Дело в том, что он сотрудничал потом с нашим другом — Сашей Лушиным из группы «Препинаки», исполнявшим все песни в наших последних фильмах. Он как раз работал с Хилем и его сыном — проект «Хиль и Сыновья». Мы пытались через него передать, но, честно говоря, я упустил этот момент.
Дело вот еще в чем. Когда мы вытащили Хиля в фильм, это было до того, как появился мем Mr. Trololo, после которого его снова стали везде приглашать. А когда мы его приглашали, он говорил: «Ребят, я сижу один, мне никто не звонит, а вот вы позвонили, и я хоть понимаю, что не забыт». Не то, чтобы ему было лестно, просто у него стопроцентно было свободное время. И мы его не мучили, а достаточно быстро отсняли.
Да еще и коньяк подарили.
Мы хотели хоть что-то ему дать, потому что сразу сказали, что мы принципиально не платим гонораров. Предупредили, что это все, что мы можем предложить.
А как пришла идея названия студии «АлиБастер»?
Честно говоря, не помню, но это тоже какой-то стеб. Был какой-то танец у нас с особыми движениями для дискотеки, который так и назывался — Алибастер. Этим словом можно было многое назвать, и оно было наше. Когда я смонтировал фильм, и нужно было написать в конце, кто его снял, мы решили что нужно какую-то легенду сделать, что якобы есть какая-то студия, как «Мосфильм» или «Ленфильм». И тогда мы назвали студию дурацким словом, которого нет. К тому же, оно по-английски очень забавно пишется. Слово звучное, и самое интересное, когда ты набираешь его в интернете — ничего другого не возникает. В тот момент мы об этом не думали, еще не было интернета.
А когда появился «АлиБастер», вы тогда уже слышали о других питерских течениях, таких как некрореализм?
Да, но ничего толком не видели. Более того, мы всегда старались себя противопоставить этому.
Оценка «нормальный фильм» — это не про нас
А какое впечатление произвели на тебя тогда фильмы Юфита?
Сейчас, может быть, я несколько по-другому оцениваю эти фильмы, но тогда у меня сложилось впечатление, что это скучно. Визуально это было интересно, но с точки зрения содержания это всегда было несколько скучновато, и мне всегда казалось, что нужно чуть подробнее рассказать историю, раскрыть героев. Мы тоже не особо углублялись в раскрытие персонажей, но все-таки рассказать хотели больше. Нам всегда хотелось делать что-то именно жанровое.
Но у вас есть пересечения с теми же некрореалистами — антигерои выходят на первый план в сюжете, какие-то социопаты, садисты…
Видимо, мы с ними не расходились на базовом уровне, но у нас был разный подход. Мы все же были в одной струе — тоже всегда увлекались натуралистическими подробностями и панковским кино. Но мы никогда не были ни в какой кинематографической тусовке, что, может, и минус, но скорее наш плюс. У нас был свой круг и свой зритель.
Как ты относишься к фильмам группы НОМ? Вас часто сравнивают.
Мне нравятся их работы, но мы с ними не знакомы. Хоть мы всегда где-то рядом, но никогда не пересекались. Я помню, что ходил на концерты еще старого НОМа, но в свое время разочаровался в их фильмах. А недавно пересмотрел (а что-то посмотрел впервые), и все понравилось. Но на мой взгляд, они немного переигрывают и перешучивают. Просто я смотрю на тот же «Звездный ворс» немного с другой точки зрения, как на реализацию того, что мы не смогли реализовать — мы ведь тоже хотели сделать космический фильм.
Во время создания фильмов мы никогда не употребляли никакие вещества, даже не пили практически
Они очень интересные ребята. Надеюсь, что-нибудь еще снимут. Пожалуй, это единственные творческие люди в России такого плана, которые еще могут собраться и что-то сделать. Что мне в них особенно нравится, так это работа с музыкой. Хоть «Мой друг трактор» не такая заслуженная группа, как НОМ, но в этом плане творческий подход у нас одинаковый — мы тоже идем от музыки.
Я так поняла, что основные зрители «АлиБастера» в нулевые — это пользователи торрентов. Видимо, кто-то выложил DVD на трекеры, и оттуда скачивали.
Да, локально мы известны, у нас есть свой канал на YouTube, правда все равно разные пиратские ресурсы нас перебивают, так что просмотров у нас немного. Наши фильмы сейчас есть в пиратских кинотеатрах, где выкладывают кино со всего мира!
Три года делать фильм — это уже очень мучительно
На «Кинопоиске» у фильмов «АлиБастера» довольно высокие оценки и только положительные отзывы.
Потому что ты либо смотришь, либо выключаешь фильм после первого кадра. Оценка «нормальный фильм» — это не про нас. Либо ты кайфуешь, либо говоришь: «Что это вообще такое? Как это можно смотреть?» В «Ятинсотэстс» мы специально сделали первый кадр, где блюют в экран, чтобы сразу отсеять тех, кто скажет: «Что они курили?» Кстати, во время создания фильмов мы никогда не употребляли никакие вещества, даже не пили практически, разве только после съемок, а так все делали только на трезвую голову.
Я не могу работать, выпив даже одну рюмку, мне некомфортно и тяжело. Потом, конечно, можно сбросить напряжение и с друзьями посидеть. Собственно, этим съемки всегда и заканчивались. Поэтому и снимали долго, по несколько лет каждый фильм, потому что собирались только на выходных, а если у кого-то не выходило, то откладывали на следующие выходные, что всегда съедало много времени. Поэтому и перешли на короткометражки, которые можно отснять за сезон. Три года делать фильм — это уже очень мучительно.
Не отталкивало ли людей безбюджетное творчество или наоборот привлекало?
Скорее привлекало. Мы сразу говорили актерам: «Мы вообще ничего не платим».
А как актеры подписывались на это, ведь они бывают довольно щепетильными в отношении гонораров?
Они же были на наших премьерах. Видимо, им было интересно приехать, потусоваться и что-то там сделать. Панковский подход их как раз притягивал. После «Эроса милосердия» мы почувствовали подъем, к нам в группу пришли новые люди, что сыграло с нами плохую шутку, поскольку мы сняли самый неудачный наш фильм — «Глицериновый отец», по Хармсу.
Почему неудачный?
Вообще я фанат Хармса. Мы старались передать дух его произведений, но в целом это не совсем наш фильм, потому что мы ушли в серьезное кино. И чуть не перессорились все. Потому что появились профессионалы: художник, костюмер, гример. Частично мы продолжили с ними сотрудничать и потом, но перестали быть ими загипнотизированными.
Они диктовали свои правила игры?
Они были авторитетами для нас, и когда они приходили на съемки и помогали нам бесплатно, тратили свое время и расставляли свою художественную композицию, то мы старались не вмешиваться. По эстетике фильм вышел другой, он не панковский. Он не то чтобы неудачный, просто стоит несколько в стороне от нашего творчества.
Он напоминает «Счастливые дни» Балабанова.
Да. Но мы потом вышли на правильное направление, когда начали снимать «Собаку Б», то вернулись к своим корням и решили дурить по полной. А после «Собаки» мы сняли «Два», и он очень хорошо пошел. И вот на волне всего этого у нас появилось много партнеров, которые стали помогать нам. Фильмом «Два» и «Собака Б» заинтересовались, издали на кассетах в серии «Другое кино», что для нас было шоком. Мы даже получили авторские отчисления с продаж кассет — 100 долларов, что ли. Я не знаю, кто покупал их, но они стояли во всех магазинах, и это было круто.
«Вы че! Это не бурятский язык! Перестаньте!»
Как в ваших фильмах «Ятинсотэстс» и «Колобаха» возникла в качестве места действия Бурятия как шизоидный образ глубинной России, где хозяйничают пришельцы, проводятся кровавые обряды и находится климатическая ось Земли?
Бурятия возникла совершенно случайно. Фильм «Два», который неплохо зашел зрителям, стал последним фильмом, снятым в жанре перпендикуляра. Мы пытались сделать фильм-перпендикуляр к «Двум капитанам», а «Собака Б» была перпендикуляром к фильму «А зори здесь тихие», но в обоих случаях мы ушли довольно далеко от переосмысления классических лент. Тогда мы уже решили, что уже выросли из своего метода произвольного перпендикуляра и должны делать свое.
Нашу суперсилу по степени дурацкости никто пока не переплюнул
И мы написали сценарий, но никак не могли придумать диалоги. Это, конечно, особое дарование. Обращаться за помощью извне мы не хотели, и я решил написать реплики на абстрактном языке, чтобы это были ничего не значащие слова. Еще мы подумали, что этническое кино будет очень в тему. Потому что когда стали появляться фильмы из других регионов, не только из Москвы и Питера, этнографическая изюминка всегда была в плюс, даже если фильм был слабым.
Как-то мне привезли газету на бурятском языке. Я решил взять прямо из нее какие-то фразы, но вскоре понял, что язык недостаточно звучный для речи персонажей фильма (хотя сам язык, естественно, хороший). Мне хотелось добавить больше дурацких рыкающих звуков, словечек типа каробургомырга (мундир, униформа, спецодежда). Вымышленный язык получился отдаленно похожим на казахский. Но место действия хотелось оставить в Бурятии. Сами песни я раньше написал, чем диалоги, но в песнях есть и настоящие бурятские слова. А в конце звучит песня с рэпом — это бурятский стих из газеты.
Получается, сначала ты придумал музыкальные номера, а потом сам сценарий?
Нет, синопсис уже был готов, я уже понимал, какие песни нужны. Первую — «Ыын дага дыр бубуль!» («Будь здоров, жених!») — мы записывали у меня дома, много орали, и потом я еще подложил туда голоса со съемки, поэтому она получилась такая живая, как будто ее разыграли по-настоящему.
Песни при этом отлично ложатся на слух и расходятся на цитаты.
Мы старались, чтобы они звучали, как шлягеры. Что касается танцев, у жены Саши Зуева свой клуб танго в Питере, и она нам пыталась ставить хореографию, но в итоге мы сделали все сами. А так она помогла создать танец в фильме «Два», где мы на льду танцевали, у нас даже где-то есть запись, как мы его репетируем — это очень смешно.
Сережа Николаенко, Даня Николаенко, Юля Васильева тоже активно принимали участие в написании сценария, а Сергей еще выступил оператором фильма и находил все эти безумные ракурсы. Звездой фильма «Ятинсотэстс» стал Женя Цветков, у него интересное, запоминающееся лицо. Мы вместе работали на «Шестом телеканале» в Питере и были хорошо знакомы. Впоследствии он стал оператором и снимал «Шапито-шоу».
На торрентах считают, что супергероя из «Ятинсотэстс» с такими уникальными сверхспособностями (например, призывать макароны с неба) нужно добавить в киновселенную Marvel.
Нам нужно было придумать дурацкую суперсилу, с помощью которой герой сможет противостоять инопланетным захватчикам. Сейчас в «Дэдпуле-2» и «Пацанах» показывают бесполезные суперспособности, но нашу суперсилу по степени дурацкости никто пока не переплюнул.
Если уж и продаваться, то хотя бы за дорого
Название фильма «Ятинсотэстс» — тюремная аббревиатура?
Еще до того, как появилась бурятская тематика, у нас была идея снять фильм, в котором будет что-то про зэковские обычаи. Например, есть татуировки «З.Л.О» — «за все легавым отомщу» или «С.Л.О.Н.» — «смерть легавому от ножа» [а также — «Соловецкий лагерь особого назначения» — примеч.ред], есть много таких аббревиатур, которые обозначают не то, что написано. Изначально планировалось, что у героя с детства на теле есть татуировка «ЯТИНСОТЭСТС», но он не знает, что она обозначает, и пытается разгадать эту тайну, находя в конце концов своего отца, шведа. Таким был самый ранний вариант синопсиса. Но потом это все трансформировалось в бурятскую историю, и мы подумали, что не будем расшифровывать название, чтобы это было еще одним бурятским словом. Впоследствии и этот смысл из сценария ушел.
Но есть одна разгадка, назовем ее мнемотехникой. Чтобы актер мог запомнить произношение слова: «ЯТИНСОТЭСТС», мы придумали расшифровку: «Я так и не смог открыть тебе эту страшную тайну, сынок».
А буряты не обижались? Я видела, что вам писали из «Московского комсомольца» в Улан-Удэ…
Люди, разумеется, не сразу въезжали. «Вы че! Это не бурятский язык! Перестаньте!» Потом я еще участвовал в полемике на форуме бурятского народа, даже звали кино снимать про настоящую Бурятию. Дошло даже до телевидения!
И после того, как я выступал в эфире и рассказал про фильм, к нам в Питер приехал Ллойд Кауфман, главный режиссер студии TROMA. Он давал интервью на телеке, а потом его подловили наши знакомые и вручили ему DVD с фильмом «Ятинсотэстс». Кауфман посмотрел фильм, ему понравилось, и он написал нам на электронную почту: «Давайте сделаем следующий фильм вместе». Так примерно начинается история создания фильма «Колобаха».
Отсюда в фильме появилась американская линия?
Да. Мы понимали, что «Колобаха» будет следующим фильмом, и мы стали пытаться работать с «Тромой». Но мы же не знали, что такое настоящее кинопроизводство до этого.
А идею фильма вы обсуждали с Кауфманом? Как вы вообще с ним общались?
Переписывались по электронной почте. Мы прислали ему короткий синопсис, и он в принципе его одобрил. Там была несколько другая история, про климатическую ось Земли и борьбу США и России. Он сказал, что его это устраивает. Речь же шла о нескольких десятках тысяч долларов.
Он хотел серьезно все делать?
Да, и хотел оформить наши деловые отношения. Ему понравилось, что в «Ятинсотэстс» есть несколько эротических сцен, и единственное, на чем он настаивал, чтобы в нашем фильме было как можно больше эротики. Говорил, что в Америке все это любят, что это зайдет местным зрителям. А мы подумали: какая в России зимой эротика?
Мнение киноведов и зрителей из определенной тусовки нас совершенно не интересовало
Также Кауфман прислал производственный график, который надо было заполнить. И я сидел и думал: «Господи! Мы же обычно снимаем фильм три года». А тут надо было проставить сроки, суммы, даты, смены, ставки… Сели с с Зуевым и Захаровым, посмотрели на это все и подумали: «Давайте напишем, что мы не хотим». Поняли, что не потянем.
В случае невыполнения обязательств в договоре были указаны штрафы?
Да, там все было серьезно. И мы им ответили: «Дорогая студия TROMA, мы не умеем так работать. Либо вы нас учите, ставите куратора над нами, и он будет нас загонять в эти рамки, потому что сами мы в них никак не впишемся».
Он предлагал вам бюджет для съемок?
Да, но настолько мизерный, что мы подумали: «Нафига нам этот дядя Сэм, который будет нам указывать какую эротику вставлять?» И мы потом поняли, что он хотел сделать фильм в стиле «Тромы» в России, а мы все таки не совсем «Трома».
Получился бы чисто его продюсерский проект?
Он хотел быть продюсером в тот момент, а мы не хотели продаваться. Мы были не против получить какую-то дополнительную аудиторию, дистрибьюцию в Америке и, может, попасть на какие-то фестивали другого уровня. Эта история похожа на попытку нашего сотрудничества с ТНТ.
Что за история с ТНТ?
Была идея, она казалась более реальной, поработать с ТНТ — на тот момент как раз с [Глебом] Алейниковым и [Сергеем] Лобаном, который нас и позвал туда. Сначала у нас была задумка сделать сериал, у нас даже его синопсис валяется, на тему космического полета: перевернутый ситком о плохо подобранных космонавтах. Но что-то не пошло, и мы свернули этот проект. Да и не хотелось творческого контроля сверху.
Был и другой, во многом схожий случай. Кинокомпания Volga Film позвала нас работать с Реутов-ТВ над полным метром. У них уже был сценарий, написанный автором «Легенды-17», но им он не подошел, и мы начали писать свой с нуля. Но пока мы над ним работали, проект Реутов-ТВ перестал существовать, и идея оказалась не актуальной. Но нам даже заплатили аванс, что редкость для нашего творчества.
В целом, все попытки сделать нам предложения сводились к тому, чтобы мы сделали что-то смешное за дешево, а нам это казалось неинтересным, поскольку если уж и продаваться, то хотя бы за дорого.
Мне сейчас многие друзья пишут, что мы своей «Колобахой» предвидели некоторые вещи
В фильмах «АлиБастера» много стеба над штампами и героическими образами советского кино. Вы часто с издевкой показываете клишированные героические образы из советского кино, но героизм сопряжен с саморазрушительной идиотией. Это роднит вас с некрореалистами, но откуда у вас самих на этом фиксация?
Когда в клубе «Синефантом» проходил показ «Ятинсотэстс», Юхананов обвинял нас в том, что мы паразитируем на советских образах. Да, это так. Над этими образами легко стебаться, и они легко считываются и узнаются. Поэтому в «Колобахе» часть про Россию сделана намного круче, чем про Америку. Мы сами кайфовали, когда ее снимали, например, когда появляется хор, стоящий на коленях.
На том показе в «Синефантоме» Алейников был на нашей стороне, а Юхананов раскритиковал фильм за бедный киноязык. Во время обсуждения мы сидели не при делах, потому что в основном словесно рубились Алейников с Юханановым. Это было довольно забавно.
Критика в «Синефантоме» нас мало задевала, потому что она была сказана на птичьем языке и непонятно, как нас касалась — вряд ли, послушав Борю Юхананова, мы бы изменили свой стиль и резко стали бы снимать так, как снимает он. Ясно было, что мы говорили на разных языках. Мнение киноведов и зрителей из определенной тусовки нас совершенно не интересовало. У нас своя публика, свой подход, и точно мы не хотели бы снимать кино, которое понравилось бы кинокритикам.
Сатира в «Колобахе» сегодня звучит особенно остро. Хотя в 2008-м году еще мало что можно было предвидеть, даже «скреп» еще, кажется, не было. А вы уже там по ним прошлись.
Да, в 2008-м году еще не было никаких «скреп». На самом деле, мне сейчас многие друзья пишут, что мы своей «Колобахой» предвидели некоторые вещи, потому что в то время еще не было, например, такого вхождения религии в идеологию страны, всеобщего воцерковления. Нам показалось смешным совместить в фильме советский строй с религиозным аспектом. В СССР это же все запрещалось. И нам было интересно представить, как будет существовать мутировавший советский строй, где все посвящено партии, но в то же время все молятся богу. Сейчас мы видим, как это все совмещается.
Фильмография студии «АлиБастер»:
«Белое солнце пустыни. Часть 3» (1994)
«Эрос милосердия. Часть 2» (1996)
«Глицериновый отец» (1998)
«Собака Б» (2000)
«Два» (2002)
«Ятинсотэстс» (2004)
«Колобаха» (2008)
«Пятая точка» (2009)
«Глубокая расплата» (2011)
«Волосок ниоткуда — лучадоры» (незавершенный)
Канал студии «АлиБастер» на YouTube
Автор благодарит за помощь в создании материала Льва Сову
Читайте также
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»