Сто лет «Аэлите» — О первой советской кинофантастике
25 сентября 1924 года в кинотеатре «Арс», где ныне располагается Электротеатр Станиславский, состоялась премьера «Аэлиты» — знакового фильма в истории кинофантастики, а также одной из вершин советского кино эпохи НЭПа. Рассказываем, что можно прочитать о фильме и его режиссере Якове Протазанове на «Чапаеве».
Яков Александрович Протазанов начинал свой путь в кино с эмиграции. Вот его воспоминания о первых киноопытах в России после возвращения из Европы.
Запомнился также мой разговор с Амброзио об искусстве кинематографа. На мои горячие слова о возможностях киноискусства Амброзио самодовольно ответил: «Важно, чтобы кинокартина понравилась не какому-нибудь профессору, а моему шоферу…»
О Протазанове как авангардисте рассуждают Марианна Киреева, Евгений Марголит, Сергей Каптерев, Владимир Забродин.
Особенность Протазанова — мне кажется, совершенно уникальная (опять же в контексте нашего отечественного кино; отчасти с ним в этом смысле может сравниться только Кончаловский) — это именно его многоязычие, умение говорить на любом языке: на модном, на немодном, неактуальном. И, отбрасывая все модные и немодные тенденции, делать настоящее, живое кино так, как он считает нужным.
В размышления о сути и особенностях протазановских фильмов углубляется Алексей Гусев.
Кинематограф как искусство теней понимается Протазановым буквально — в этом самом андерсеновском смысле. Это некая игра, которая происходит на экране, хотя в момент показа фильма актеры и вся съемочная группа на самом деле находятся далеко-далеко от кинозала. Это искусство отделения объекта от его репрезентации.
Ультимативный портрет режиссера, написанный Евгением Марголитом к 130-летию Протазанова.
Ощущения эклектики никогда не возникало, за исключением, пожалуй, тех случаев, когда она планировалась самим автором (как в «Аэлите», например, что позволило уже в наши дни Вадиму Абдрашитову говорить о «выдающейся легкости» ее эклектики).
В годы Гражданской войны большая часть отечественного кино оказалась в эмиграции. О периоде «релокации» и работе с Pathé и UFA читайте в большой статье Михаила Арлазорова за 1973 год. Следом — ее продолжение, уже про возвращение на родину.
Яков Александрович отлично понимал: не всем, кто уезжал с Ермольевым, будет одинаково хорошо на чужбине. Ермольеву благополучие за границей гарантировал изрядный капитал и давние связи с Пате. О том, что ждало остальных — артистов И. Мозжухина, В. Стрижевского, Н. Римского, художника А. Лошакова, режиссера А. Волкова и самого Протазанова, — можно было только строить догадки и предположения.
Приближаемся к «Аэлите». О фильмах Протазанова 1920-1930-х (и «Аэлите» в частности) пишет Марк Кушниров.
Сценаристы Оцеп и Файко, так же как и Протазанов, с согласия А. Толстого, попытались проникнуть в суть новых явлений, но сделали это с помощью внешнего приема — фантастические приключения на Марсе были преподнесены как бред неврастеничного воображения инженера Лося. Вывод, который должен был сделать зритель после просмотра картины, заключался в нехитрой формуле: «Меньше мечтать, меньше фантазировать, когда на нашей грешной земле работы непочатый край».
Также подробности работы над сценарием и можно ли вообще считать «Аэлиту» экранизацией? Бонусом: мнение автора литературного оригинала, Алексея Толстого.
«Мне ужасно не везло в кинематографе. Фильма „Хромой барин“ была поставлена без моего ведома и разрешения. Я даже не видел ее. Сценарий „Аэлита“ я должен был по условию редактировать. Но все дело кончилось тем, что мне прислали билет на просмотр уже готовой картины. Кстати, фильма вышла, на мой взгляд, неудачная».
Великий Игорь Ильинский сыграл в «Аэлите» свою первую роль в кино. Вот его воспоминания об этом опыте.
После просмотра на экране пробного куска мы убедились, что наши первые поиски были неудачны — мы «переборщили». Я слишком форсировал комичность положения. Протазанов призвал меня к сдержанности. «Не забывайте паузы, не смазывайте паузу…» В дальнейшем, на съемке, я убедился, каким острым чувством ритма владел Яков Александрович.
«Аэлиту» плохо приняли в печати и с годами относились довольно снисходительно. Справедливость восстанавливает киновед Нея Зоркая.
«Аэлита», словно промокательная бумага, вобрала в себя всю пену действительности, где еще существовало пять экономических укладов, и сумятицу художественной жизни, где сосуществовали десятки укладов эстетических. […] «Аэлиту» ругали в печати. «…» Но все эти слова были несправедливы. Сама картина легко убедит вас, что Протазанов не имел решительно никаких злых умыслов и не кривил душой. Он просто старался взять на вооружение то, что казалось ему пригодным, и очень искренне хотел быть советским и современным.
Страница режиссера на образовательном портале «Чапаев».
Читайте также
-
Лица, маски — К новому изданию «Фотогении» Луи Деллюка
-
«Мамзель, я — Жорж!» — Историк кино Борис Лихачев и его пьеса «Гапон»
-
Итальянский Дикий Запад — Квентин Тарантино о Серджо Корбуччи
-
Опять окно — Об одной экранной метафоре
-
Территория свободы — Польша советского человека
-
Ничего лишнего — Роджер Эберт о «Самурае» Мельвиля