Зеркало для героя
Кинематографистам и писателям редко так везет друг с другом: Сергей Минаев не Кормак Маккарти и не Ричард Йейтс, в его книге «Духless: Повесть о ненастоящем человеке» нет ничего такого, что могло бы не выдержать превращения в киносценарий, потеряться, ускользнуть и растаять в процессе экранизации. Любое сравнение книги и фильма тут заведомо в пользу последнего хотя бы потому, что книга эта беспримерно дурна, а в свете успеха картины начинает даже казаться немного лучше. Тем не менее именно Минаев написал повесть, по которой была снята самая успешная российская картина 2012 года. Потому ли, что он ухватил что-то важное про время? Разглядел в этом времени героя, которого в русском кино не было со времен «Брата»? И да и нет. «Духless» Минаева — это энциклопедия штампов, напыщенная и пошлая, но парадоксальным образом именно она оказалась идеальной основой для ладного киносценария о моральном уроде.
Данила Козловский проводит всю роль в одном темном костюме — так мог бы выглядеть секретный агент, условный белый воротничок, — играет руководителя департамента русско-французского банка Макса Андреева. Молодой красивый парень, изъеденная кокаином слизистая и совершенно ничем не изъеденная душевная организация. Там, где лирического героя Минаева «распирало от нежности и романтики ситуации», режиссера Романа Прыгунова, к счастью, не распирает вовсе, и поэтому в фильме Макс не особенно терзается кризисом экзистенции, а если и терзается, то по большей части за кадром. Самым, пожалуй, мерзким в книжке про ненастоящего человека (даже хуже фразы «весьма прикольно») была недопечоринская тоска, с которой герой слонялся, скажем, по «Галерее», отвлекаясь на безграмотные внутренние монологи об убожестве окружающих. Сценарист «Бумера» Денис Родимин и режиссер Прыгунов отдали этой интонации должное — ее в картине нет. Разгул офисного планктона в тучные путинские годы показан так, как он часто выглядит в реальности: чего уж там — бодро.
Неслучайно в первых же кадрах звучит тестостероновая I’m a Man группы Black Strobe — песня, врезавшаяся в мозг каждому, кто видел «Рок-н-рольщика» Гая Ричи. У «Духless» с Ричи на самом деле гораздо больше общего, чем с Минаевым. Размашисто снятый, ловко смонтированный, законченный в эпоху, когда клипового мышления в кино стало можно не стесняться, «Духless» определенно родом из девяностых. И интонация, с которой это кино прикладывает заплывшие жиром нулевые, такая точная именно поэтому. Девяностые не морализируют и не читают вам нотаций. Это длинный трип, из которого легко можно было не вернуться, но в который не брали зануд и святош. Русские нулевые, напротив, — время циников и ханжей: кокаин — тайком, спортзал — обязательно.
Все лучшее в «Духless» имеет то или иное отношение к этой тотальной, сверху спущенной двуличности. Сцена, в которой депутат Государственной Думы, член «Единой России» актриса Мария Кожевникова в роли некоей звезды вопит крещендо: «***** выродки!», — хит. Путин в костюме Бэтмена с репликой «Ты вообще знаешь, что ты делаешь, когда куришь анашу? Помогаешь международному терроризму» — безусловный хит. Есть ощущение, что колоссальный зрительский успех фильма (14 миллионов долларов в прокате — не фунт изюма) составляет и это: главная примета времени, схваченная в фильме, — никакая не бездуховность высшего менеджерского звена («Новости — наша профессия»), а вот этот прелестный путинский дуализм: любим родину и берем откаты, снимаем шлюх и уважаем семейные ценности, боремся с глобализацией на мотороллере Vespa и в очках самого известного в мире бренда Chanel. Последнее — про девушку героя Юлю, революционерку, участницу группировки а-ля «Война», бескомпромиссную нонконформистку. Образ, который по идее должен бы контрастировать с миром больших денег и большого порока, на деле получился, возможно, самым злым портретом русского протеста. Те же, в общем, ребята, только не работают.
Отсылок к акциям «Войны» (проекция унитаза на башне Сити) и сцены антипотребительских беспорядков в Столешниковом не было в романе. Когда картина снималась, масштабных протестных акций не было и в действительности. Любопытно, что во всех разговорах о том, не устарел ли ставший за последние три года долгостроем «Духless», тема протестов замалчивается: а между тем это единственный пока российский фильм, затронувший «болотную» проблематику прошлого года.
Никакой загадки в том, почему именно «Духless» оказался самым успешным фильмом года, на самом деле нет. В XVI веке в Венеции стали делать зеркала удивительной красоты. Начали по фламандской технологии, потом как-то хитро ее усовершенствовали — то ли добавляли в состав золото и бронзу, то ли серебряную амальгаму наносили не на переднюю, а на заднюю панель — но в результате отражение в таком зеркале выглядело лучше, чем его обладатель. Неудивительно, что потенциальные нарциссы готовы были платить за это бешеные, немыслимые деньги. Кино про топ-менеджера с задатками Джеймса Бонда — в сущности, тот же аттракцион, что венецианское зеркало: смотришь и видишь бешено красивую порочную московскую жизнь нулевых, которая так похожа и так не похожа на настоящую.
Читайте также
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Get girlfriend on the net with RomanceCompass dating service
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда