Достигнув моря, нелегко вернуться
«Зеркало» в этом году, сполна оправдав свое название, завершилось победой фильма Хона Сан-су; в то же время картины другого южнокорейского автора Бэ Чан-хо — участника жюри — стали не меньшим открытием смотра. О рифмах фестиваля и поэтике кино корейских режиссеров рассказывает Вероника Хлебникова.
«Зеркало» завершилось поразительной рифмой. Лучшим фильмом признали новую картину южнокорейского режиссера Хона Сан-су «Что эта природа говорит тебе». А главным открытием фестиваля стали впервые показанные в России работы классика корейского кино и члена жюри Бэ Чан-хо — игровой фильм «Хван Джин-и», одиссея легендарной поэтессы XVI века, и автобиографический документальный «Крупный план».
Зеркало — 2025
Хон Сан-су в который раз легко и весело разбирается с тем, что такое поэзия, как она говорит с нами, и удается ли распознать ее летучее вещество в череде затрапезных событий, будничных драм и застольных диспутов. Десятками способов фильм формулирует животрепещущий вопрос: есть ли поэзии место где-то еще, кроме буколических пейзажей и артистических усиков, — в мире взрослых, во вселенной супергероев житейского опыта и деловой хватки?
«Гора всегда одна и та же,
Река изменчива всегда»
Подвыпивший герой выходит проверить луну на предмет поэзии. Поэты у Хона не обязаны выглядеть приличными людьми и оставаться трезвыми, а приличным людям не обязательно зваться поэтами, достаточно облечь небольшую гору в форму сыновней любви. Кроме того, поэты и профаны могут несколько раз за фильм поменяться местами. И сам Хон в своих фильмах незаметно оказывается то поэтом, избегающим как общих мест, так и выразительных метафор, то мастером анекдота, изъясняясь исключительно общеупотребительной прозой. Тем временем традиционный музыкальный инструмент — каягым, который надеется освоить лет через десять героиня Хона Сан-су, переходит в руки Хван Джин-и, героини фильма Бэ Чан-хо.
Бэ Чан-хо принадлежит к предыдущему поколению режиссеров, возвестивших южно-корейскую «новую волну» и определивших лицо кинематографа переходных 80-х годов. Когда политические и социальные потрясения перетряхнули корейское общество, а падение одного диктатора привело к военному перевороту другого. Отколовшиеся от традиции тридцатилетние кинематографисты стали первыми авторами, в западном понимании этого размытого термина.
Бэ Чан-хо не учился в киношколе и начинал ассистентом режиссера Ли Чан-хо на съемках фильма «Прекрасный ветреный день». С 1982 по 2025 годы он снял 18 фильмов, в трех появился сам и сыграл главную роль вместе с женой Ким Ю-ми в исповедальном «Моем сердце».
Снятая в 1986 году «Хван Джин-и» развертывает историю странствий знаменитой кисэн — гетеры, певицы и поэта, чьи трехстишия переводила Анна Ахматова, хотя другие источники уверяют, что за нее постарался Бродский:
Гора всегда одна и та же,
Река изменчива всегда;
Она струится неустанно,
И ей не обратиться вспять.
И человек реке подобен —
Уйдет и не вернется вновь.
Бэ Чан-хо и сам — легенда, его даже называли корейским Спилбергом. Но это сравнение верно скорее в отношении его популярности у зрителей и сногсшибательного успеха в киноиндустрии 80-х. Что до поэтики — если она и была вдохновлена западным кинематографом, то точно не американскими блокбастерами, а скорее фильмами Федерико Феллини. Его первый фильм «Люди трущоб» посвящен «памяти соседей давно минувших дней» и наполнен лицами, которым бы обрадовался и великий итальянец.
Не нужно ничего искать, все уже найдено там, где сердце больше страха
17-й фильм Бэ Чан-хо, где он исполнил главную роль странствующего кузнеца, так и называется — «Дорога», а документальный «Крупный план», снятый в прошлом году, и вовсе заканчивается титрами феллиниевой «Дороги». Хрупкая Хван Джин-и в одноименном фильме следует вдоль моря за вереницей бродячих комедиантов, подобно Джельсомине, блуждающий огонек на недобром ветру, и опускается без сил на прибрежный песок, подобно Дзампано. Живописный прибрежный ландшафт — последнее, что видит Джин-и. Ее любовь начиналась у водопада, ее музыка умирает вместе с ней возле моря, а слеза еще катится по виску.
Хотя «Андрей Рублев» Тарковского, увиденный Бэ Чан-хо в 90-е, произвел на него неизгладимое впечатление, к тому моменту его образная система уже сложилась. Она сочетала почти сказочную условность, свободу передвижения героев по шкале эмоций и реализм чувства, названный режиссером «правдой сердца».
Реализм не равен натурализму
Как и у Феллини, дороги в его кино становятся фильмами, а море — пространством метафоры. В «Охоте на кита», его первом кассовом хите по роману Чхве Ин-хо, эмоциональные потрясения юности вписаны в дорожный ландшафт. Троица блаженных — студент, побирушка и немая проститутка — отправляется к морю, но вместо кита находит что-то огромное и прекрасное в самих себе. Как птицы, искавшие в персидской поэме мудрость Симурга, обнаруживают, что вместе они и есть искомое божество, так и героям Бэ Чан-хо не нужно ничего искать, все уже найдено там, где сердце больше страха.
Преемственность с молодежной культурой 70-х прослеживалась в названии фильма — одноименная песня звучала в популярном фильме «Марш дураков», чей герой искал в Японском море кита, но находил свою гибель. Фильм-странствие укрепил отношения режиссера и актера Ана Сон-ки, дружба с которым началась еще во времена работы с Ли Чан-хо. В «Крупном плане» Бэ Чан-хо, путешествующий по местам своих съемок, возвращается в Голливуд, чтобы на Аллее славы отыскать отпечатки ладоней Ана.
Сворачивают время в единый миг присутствия
Похитители велосипедов из «Охоты на кита» наслаждались своей свободой, не были похожи на героев, достигали гавани Намаэ и радости жизни. Это метафорическое путешествие определяет маршруты других фильмов режиссера.
Бэ Чан-хо нередко упоминает, что реализм не равен натурализму. Достоверность и подлинность основаны у него на полноте переживания и на тревожной, шаткой, турбулентной красоте отношений между людьми, колеблющихся от предательства до самопожертвования. В его фильмах сверхъестественное выглядит как последняя правда. Повозка с гробом влюбленного в Хван Джин-и сапожника останавливается, будто вкопанная, у ворот дома, где она живет. Во «Сне» буддийская притча о молодом монахе, полюбившем девушку и покинувшем ради нее монастырь, оборачивается драмой трудных первых ста лет семейной жизни, а в финале сворачивает целый век в промельк сна.
Ирис с другой планеты — «Нужды путешественника» Хон Сан-су
В отличие от Хона, мимикрирующего под утлую повседневность, Бэ Чан-хо сияет ярким поэтическим даром. Его работы не только лиричны и необычайно красивы, они действительно сворачивают время в единый миг присутствия, как поступает поэзия. Более того, они опережают свое время. В силу необычной длины планов фильмы Бэ Чан-хо порой казались современникам архаически медленными, тогда как в наши дни апологии «медленного кино» его фильмы выглядят как раз остро современно.
Будучи одним из самых влиятельных на родине режиссеров, он воздействовал на нынешних звезд режиссуры порой самым неожиданным образом. Пон Джун-хо признавался, что не стал учиться киноремеслу только потому, что Бэ Чан-хо этого тоже не делал: «не обязательно идти в киношколу, чтобы стать великим режиссером».
В 90-е годы Бэ Чан-хо снимает малобюджетные картины и в условиях поглощения студийными конгломератами системы дистрибуции и кинотеатрального проката становится независимым автором. До 1987 года все его фильмы, начиная с дебютных «Людей трущоб», подвергались цензуре. До 1992 года его картины не показывали за пределами страны. Но гораздо более изощренная цензура рынка и отсутствие инвесторов привели к длительной паузе в работе. Он возвращается на экран спустя десятилетие с документальным «Крупным планом», показанном на недавнем фестивале в Пусане. Возвращается в прежние места, где происходит действие его фильмов, где он снимал, был молод, счастлив, пьян свободой. Возвращается, чтобы напомнить строчки своей героини Хван Джин-и: «достигнув моря, нелегко вернуться».
Читайте также
-
Зеркало — 2025
-
Черная ворона белого мира — «Ансельм. Шум времени» Вима Вендерса
-
Две сказки о потерянном времени — «Хельсинкский эффект» и «Светлое будущее»
-
Он сделал нечто пугающее и даже не моргнул — «Цепные реакции» Александра О. Филиппа
-
Освобождение гиганта
— «Баломания» Сиссель Морель Даргис -
А был ли мальчик?
— «Хищники» Дэвида Осита