Правду, еще больше правды. Про Александра Яценко
Александр Яценко. Фото: Никита Павлов/nikitapavlov.com
Александру Яценко сорок лет. По паспорту. На экране он моложе, таков его сквозной образ: молодой человек, мучительно ищущий правду. Первая реплика, с которой один из его героев, кинорежиссер Егор Мячин, появлялся в «Оттепели» была: «Хватит врать». Он отчаянный, бесстрашный правдолюб с принципами и кулаками. Он впадает в косность и прямолинейность, он совершает ошибки в поисках этой одной единственной правды. Он готов обидеть — и жестоко, потому что, по его мнению, знает истину. Старое и новое в нем, таком человеке, персонаже многих картин с участием Яценко, в том числе и Егоре Мячине, его программном герое, смешиваются в свободных долях. Он еще чуть-чуть пионер, но уже ни в коем случае не комсомолец.
Те, кто не видел Яценко на экране, прочитав эти характеристики, представят себе кого-то вроде Сани Григорьева из «Двух капитанов». С девизом: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Есть существенные отличия: герои Яценко — сильны духом, но не телом, не мускулатурой. Они не слишком складны, они, скорее, недотепы и чудаки. Сочетание мальчишеского облика и упрямства с волей и искренностью — таков жизненный состав его героев. Для актерского дела он не «добрал» от природы гладкого голоса, говорит с хрипотцой, и не обзавелся видной героической фактурой — простак. Легкая гнусавинка речи и стертость тона делают его неподдельным персонажем «с улицы», из жизни. Этот актер помечен природой так, что его оригинальность это анти-банальность. За последние два десятка лет наше кино обзавелось немалым количеством «героев нашего времени». Выбор есть, и среди внуков и детей советского прошлого Яценко далеко не на последнем месте.
Киногерои XXI века, лучшие из них, распадаются на две категории: Брэд Питт и Джонни Депп, если взять за основу типичных и знаменитых голливудских звезд. «Брэд Питт» (условно) — мужественный красавец, борец со злом во всех его проявлениях, боксер и «самый сексуальный мужчина». «Джонни Депп» (тоже условно) — всегда в неопределенной позиции («плакса», «аризонский мечтатель», «руки-ножницы», «мертвец», «пират»), странная киноличность, загадочная, с романтической харизмой. Среди наших, русских киногероев, приоритет был за «Питтами». Всегда — и в советское время, и теперь. Противоположностью им становились не «Деппы», а, как правило, полные недотепы. В редчайших случаях недотепа дорастал до высоты серьезного и значительного современника. В основном на недотеп смотрят сверху, снисходительно — они оттеняют «правильный» героизм, они ему не помеха.
-
- Александр Яценко. Фото: Никита Павлов/nikitapavlov.com
-
- Александр Яценко. Фото: Никита Павлов/nikitapavlov.com
-
- Александр Яценко. Фото: Никита Павлов/nikitapavlov.com
Случай Александра Яценко в очередной раз переворачивает представления о героическом типе в кино. Он отнюдь не борец с накаченным телом и пистолетами подмышкой. Тут совсем другая человеческая поросль: несгибаемый простак. Ванька-встанька или стойкий оловянный солдатик, способный скорее сгореть в огне, чем покинуть бумажную балерину. То есть не вполне полноценный герой, ущербный, насколько постаралась жизнь, и верный каким-то не писанным вечным ценностям. Яценко ближе ко второму типу, к «Деппу», хотя в отечественной киноиндустрии подобного разнообразия ролей он не встречал, да и не мог встретить. Его прямая дорога в наш день, в наш мир. И от масок кино он кажется далеким.
С типом «Деппа» его сближает душевная пластика, лирика, гибкость в изображении человеческих чувств. Несмотря на отсутствие маскарада, мистики, романтики в своем репертуаре, Яценко отличает подобная же мягкость и близость к сегодняшнему дню. Впрочем, он сыграл — и прекрасно сыграл — Петра III в сериале «Екатерина». Историческая маска бывает опасней и труднее для актера, чем фантастическая. Особенно в тех случаях, когда есть шлейф легенд и штампов. За Петром III он был. Император Петр III в истории и в традиции — поклонник прусского дяди и оловянных солдатиков, император Петр III — враг всего русского, император Петр III — слабак и дурак; эти «грани» исторической правды в сериале о победе Екатерины над Петром не были отменены. Режиссеры и актер, тем не менее, смягчили, если вообще не пересмотрели их. В исполнении Яценко «несчастный» император — чувствительный и искренний человек. Уклоняется от правды, но не врет грозной тетушке Елизавете; не скрывает антипатии к невесте, потом к жене, немецкой принцессе; хорошо понимает свою беспомощность в деле управления государством, хотя старается виду не показать. В кадре Петр слишком неловко играет на скрипке, но музыкальность героя несомненна. Как и его независимость, живой нрав, ум, сердечность, и — мужество. Петр вызывает сочувствие, его жалко, потому что он жертва политики, к которой не имеет вкуса и охоты. Яценко сыграл Петра на том же уровне, что когда-то Олег Борисов сыграл Павла: входя в русскую историю с мерками новой эпохи и не подгоняя актерскую индивидуальность под устаревшую схему.
-
- «Аритмия». Реж. Борис Хлебников
-
- «Оттепель». Реж. Валерий Тодоровский
-
- «Пока ночь не разлучит». Реж. Борис Хлебников
-
- «Долгая счастливая жизнь». Реж. Борис Хлебников
-
- «Сердца бумеранг». Реж. Николай Хомерики
-
- «Свободное плавание». Реж. Борис Хлебников
Не только Петр, большинство героев Яценко помечены клеймом неудачи и неуверенности. Егор Мячин, мечтающий о «чистом взгляде» киногероини, попадает в мир, где сплошь компромиссы, если не вранье, предательство и предрассудки. Он постепенно затягивается в это болото чудес, поддается его обаянию и гипнозу. Дальнейшее в режиссерской судьбе Мячина — молчание, неопределенность. Во всяком случае, финал «Оттепели» открыт. До катастрофы, на краю которой находились и находятся такие люди, как Мячин, Валерий Тодоровский не доводит. Но вряд ли благополучие в творчестве возможно для юноши со сведенными как в судороге мышцами лица, тела, души, с нахмуренными бровями и подростковым максимализмом в каждом жизненном шаге. Особенно после того, как ему гаркнут в кабинете начальника «Пошел вон!». В картине Алексея Балабанова «Мне не больно» Яценко — неумелый мошенник, снова в гипнозе — на этот раз собственных чувств. Играть любовь актеру, как будто, не трудно. Он не разрисовывает ее гламурными красками. Она, эта любовь, на время освобождает его героя от пустоты, она смягчает его сердце, она освещает лицо новым светом. Она же приносит страхи и новые сомнения, превращает радость в страдания. Они не прописаны в исполнении жирным шрифтом, и все же сыграны. Внешне незаметны и совершенно отчетливы переживания ничем не примечательного Михаила, для которого случай стал источником любви и сострадания.
В «Аритмии» Бориса Хлебникова типическая для игры Яценко связка внешней несобранности, незаметности и внутренней цельности нашла очередной выход в образе врача скорой помощи. Медицина и личная жизнь сошлись в сюжете, в персонаже. Казалось бы, тема фильма не раз была проверена в советских картинах: врачи хорошие, а чиновники от медицины — плохие. Здесь все дело в языке, которым рассказана эта обыкновенная в отечественных веках история. Новым языком говорят, то есть живут и играют, новые актеры. В них, прежде всего, в герое Яценко никакого показного жертвоприношения. Напротив, унылая будничность болей, болезней и смертей. Профессионализм как очевидность и истина в последней инстанции. Привычка к привычному, кромешная теснота быта и бытия. Разряжает эту бесконечную и однообразную борьбу с человеком, за человека, опять же любовь, опять же сыгранная Яценко с каким-то сознательным антипафосом. Она, эта любовь, продирается сквозь ежедневную аритмию суеты и незначительности. Она, можно сказать это с пафосом, венчает контекст старых квартир со всем житейским хламьем и вылинявших фланелевых халатов, носилок, пузырьков и склянок, медицинских инструментов, больничных простыней, мгновениями высшей радости жизни, эротики и секса, которые без околичностей и редактуры показаны в кадре. Смысл жизни в этом, как бы ни были жестоки предлагаемые обстоятельства человеческого существования.
Александр Яценко. Фото: Никита Павлов/nikitapavlov.com
В двух лентах Бориса Хлебникова — «Свободное плавание» и «Аритмия» — герой Яценко проходит курс жизни нового героя в новое время. Сначала парень, на жизнь которого пришлось эпоха перемен. Никому не нужный, никем не обученный, сирота империи, превратившийся в скитальца и бродягу. Никто не заметит, что его уже нет рядом. Не в поисках смысла жизни, а в поисках себя в этой повергнутой и разваленной стране, он переходит от точки к точке и докучает чиновнице из конторы занятости частой переменой мест работы. Но в этом почти подростке нет никакой суеты, взвинченности — Яценко всегда наделяет своих персонажей недюжинным самообладанием. Скучающее, отрешенное лицо, бедная пластика, не блещущая интонациями речь (а в «Свободном плавании» на весь фильм не более двух десятков коротких реплик) — при этом впечатление твердого характера, воли, целеустремленности. Почему? Откуда такая внутренняя уверенность, такой художественный стоицизм? Почему герой без необходимой киногеничности так привлекателен? Яценко не только наша разновидность «Деппа», это еще наш Левша, наш человек с улицы, наш затерянный среди масс самородок. Пример духовного выживания национального типа на переломе времен. Незаметный, не бросающийся в глаза актер (все еще по облику юноша!), требует особого взгляда, чтобы раскрыться. Как ни странно, таким взглядом обладает не только разглядевший его режиссер, Борис Хлебников. Костюм, историческая личина неожиданно исполняют роль этого внимательного взгляда. В костюме Петра III Яценко все тот же «наш», абсолютно современный, со всеми грузами и проблемами реального человека, человека из жизни. В этот-то и состоит замечательный эффект созданного им образа — император из народа, «заблудившийся трамвай», тонкая и чистая душа среди монстров политики.
