Я вернулся
«Гений» и искусство кино — две вещи несовместные. С эти можно было бы примириться как с неизбежностью. И, не боясь уязвить авторское честолюбие, поставить точку — если бы ряд об-стоятельств не делали «Гения» явлением вполне любопытным и достойным внимания.
Фильм «Гений» снят на деньги прокатной фирмы «Вилон». Это означает, что отечественные прокатчики, брезгующие отечественным же кино как товаром, сделали на «Гения» ставку. Пред-писав его авторам угадать потаенные чаяния самых широких слоев населения и ответить им в меру своих сил.
Попытка обнаружить ростки новой социальной мифологии и с пользой для себя употребить их в дело — вот что такое на самом деле «Гений» и чем он интересен. Сюжет о благородном разбойнике -защитнике слабых и обездоленных — издавна бродит призраком по страницам, подмосткам и экранам. На российской почве он порой дает весьма экзотические всходы. Классический тому пример — история злоключений Юрия Деточкина, который, как известно, угонял автомобили и перечислял вырученные деньги на счета детских домов.
«Гений» решительно противостоит старомодному идеализму рязановского толка . Романтика бродячего сюжета поверяется суровой алгеброй советской действительности эпохи распада.
Страховой агент-шестидесятник вызывал к себе безусловное расположение именно благодаря своей трогательной невзрачности. Авторы всячески настаивали если не на безумии своего героя, то уж, во всяком случае, на легком помешательстве. Поскольку изначальная оппо-зиционность самой фабулы — герой разочарован в справедливости властей и самолично вершит суд над обидчиками — в случае с Деточкиным приобретала скандальный оттенок. Тот отказывался доверять не толстопузому английскому шерифу или продажным царским приказным — а родному советскому правосудию, не жалеющему сил на защиту интересов граждан. Помешательство же Деточкина — лукавый способ искупить двусмысленность его противоправных деяний. Отсюда-лихорадочный блеск глаз, втянутая в плечи голова, сбивчивая речь. К тому же Деточкин был снедаем муками совести и воровал автомобили вынужденно — лишь потому, что не видел иного пути восстановить справедливость…
…Авторам «Гения» в здравомыслии не откажешь. Они совершенно справедливо рассудили, что закомплексованный и неуверенный в себе неврастеник не имеет никаких шансов на симпатию и сочувствие сегодняшней публики.
На роль героя ее романа назначен Сергей Ненашев — талантливый физик в прошлом и преуспевающий директор овощного магазина в настоящем.
Победительный имидж Александра Абдулова — залог полноценности этого сильного и уверенного человека, твердо стоящего на ногах и не пасующего перед жизнью. Он пользуется неизменным успехом у слабого пола. Хорошо образован. Любит классическую музыку. Разбирается в современной живописи.
И все это не мешает ему в свободное время промышлять шантажом и вымогательством. Устанавливая разнообразные хитрые устройства для наблюдения за приватной жизнью клиента, Ненашев затем с помощью записанного на видео компромата выкачивает деньги из его набитых карманов. Как и Деточкин, он бросает вызов родным правоохранительным органам, но делает это не таясь. Напротив — откровенно издеваясь над тупостью Максима Подберезовикова конца девяностых, что близко сердцу каждого советского человека и вызывает его безусловное доверие к герою. Муки совести, терзавшие бедного Деточкина, Ненашеву не ведомы. Он — артист в душе — получает едва ли не большее удовольствие от игры с обреченной жертвой, чем от настигающего ее справедливого возмездия.
Что и говорить, шантаж — занятие малопочтенное и не вполне нравственное, какими бы достоинствами ни обладал герой. Авторам «Гения» это известно не хуже других. И тем не менее они явно и небезосновательно рассчитывают на сочувствие публики, которая совсем недавно продемонстрировала свою готовность вдохновенно творить кумира из вполне реального (а не вымышленного) телепровокатора и шантажиста.
Неуемными усилиями авторов Ненашев становится фигурой едва ли не трагической, когда на вопрос возлюбленной: “Почему ты с твоими талантами до сих пор не там отвечает с неизбывной горечью в глазах: «Кто я — Ростропович? Любимов? Кому я там нужен?..» Довольная публика не упу-стит случая расквитаться с ненавистной советской властью (из-за которой бедные российские гении вынуждены ставить крест на карьере, оклеивать стены уборных почетными филькиными грамотами и подаваться в преступники) и, дав волю своему патриотизму, выказать презрение лицемерному западу (где — ясное дело — приживаются лишь Ростроповичи да Любимовы). Чутье не обманывает авторов и в выборе объектов массовой ненависти, которых от имени и по поручению благодарного народа весело и легко наказывает Ненашев.
Потребителей фильма «Палач» — первой части своеобразной дилогии -немудреный сюжет интриговал и провоцировал правом отомстить — руками оскорбленной героини — презренной элите с ее сытой жизнью и роскошными дачами за высокими заборами.
В «Гении» им предоставлена возможность — на этот раз руками героя -проучить расчетливо подобранную компанию главных обидчиков простого советского человека: рыночных торговцев кавказской национальности, спившегося партаппаратчика, зарвавшегося ловчилу-кооператора, директора театра с гомосексуальными склонностями, тупого мента и обнаглевшего мафиози. Видимо, это и должно окончательно примирить нравственное чувство народных масс с неразбочивым в средствах героем.
Для пущей же уверенности в ход идет козырная карта.
Ненашев оказывается альтруистом новой формации. Авторы не столь наивны, чтобы в девяносто первом голодном году заставить его перечислять изъятые деньги на счета абстрактных детских до-мов. Сегодня подобная благотворительность никого ни впечатлить ни растрогать не может — скорее наоборот. Поэтому Ненашев жертвует экспроприированный капитал на алтарь процветания скромного овощного магазина, директором которого он является.
Слепому и разрушительному мщению, на которое растрачивает себя без остатка героиня «Палача», выгодно противопоставлена кипучая деятельность директора-шантажиста на благо потребителя. Авторы не устают умиляться изысканности своей фантазии и вели-кодушию своего героя. Надо видеть, как разгневанный Ненашев выгоняет с работы проворовавшегося друга-продавца. Или как отсчитывает кровные тысячи на закупку у спекулянтов зеленого горошка… Но одно дело — когда безумец Деточкин воплощал в жизнь свою заведомо безумную идею переустройства общества. В эту неправдоподобную историю тем более хотелось верить, чем более неправдоподобной — и это не скрывалось — она была.
И совсем другое дело — когда на полном серьезе пытаются уверить, будто земной и здравомыслящий герой нашего времени (каким Ненашев и заявлен в «Гении») вкладывает собственные средства в государственный магазин. Что само по себе куда более экстрава-гантно, чем деятельность Деточкина или перелет Жени Лукашина из Москвы в Ленинград. Сердобольная рождественская сказка рискует обернуться ханжеским анекдотом и вызвать глухое раздражение утративших чувство юмора масс.
Поэтому авторы спешат уравновесить подозрительный альтруизм Ненашева его же вполне доступным пониманию прагматизмом. И герой становится куда ближе и понятнее, когда выясняется, что он без тени смущения позволяет себе безбедно жить на процент с изъя-тия. Любит хорошо одеться, вкусно поесть и выпить, обставить рабочий кабинет финской мебелью, а личные апартаменты — антиквариатом…
Но когда авторы вновь позволяют себе чрезмерно увлечься — лодка зрительского доверия начинает крениться в другую сторону. Возникает подозрение, крепнущее к финалу: а не является ли ненашевская благотворительность дешевым трюком, спасительной индульгенцией на право жить за чужой счет? Шаткое равновесие восстанавливается за счет причудливого сюжетного изгиба: алчная мафия потребует от героя выкуп за жизнь маленькой дочки — и у богатого и всесильного Ненашева не хватит на это денег…
А у публики — не хватит времени распробовать предложенную пилюлю, поскольку стремительно закрутится детективная интрига, вялый ритм наберет нешуточные обороты и никто не успеет опомниться, как в мгновение ока «Гений» домчит на милицейских машинах до финала, где усилиями спецназа мафия будет разгромлена, а непобедимый и благородный мститель, взявшись за руки с нежно любимой дочкой и верной подругой, отправится навстречу новым фильмам режиссера Виктора Сергеева.
Читайте также
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Лица, маски — К новому изданию «Фотогении» Луи Деллюка
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино