Станислав Ф. Ростоцкий

15 / 02 / 2022

Нестареющая классика — 30 лет «Миру Уэйна»

Станислав Ростоцкий продолжает свои интервенции в нестареющую классику и на сей раз снимает с видеополки легендарный «Мир Уэйна». При чем тут Псой Короленко и воскресный эфир Всесоюзного радио? Прочитайте и узнаете.

Покончив с любовными утехами и уютно устроившись с подружкой под одеялом, продюсер Бенджамин Оливер решил посмотреть телевизор. Переключая каналы в поисках хоть чего-то интересного, девушка под боком наконец остановилась на весьма необычной передаче: она началась с того, что два очень странных типа засовывали свои орущие и отягощенные чем угодно, кроме интеллекта физиономии прямиком в камеру, а внизу тем временем моргал кустарный титр: «экстремально крупный план». Продюсер, если и поверил своим глазам, то приблизительно процентов на тридцать.

— Это что еще такое?
— «Мир Уэйна». Эти ребята делают свое шоу в подвале.
— И люди вот это вот смотрят?
— Да, очень многие.

На экране тем временем одному из типов (тому, который совсем уж малахольный) пытались подстричь волосы с помощью бытового пылесоса. Тип орал благим матом, операторы радостно хохотали и время от времени не отказывали себе в удовольствии «экстремально крупного плана». В голове у Оливера завертелись зубастые колеса рыночных отношений.

— Не передашь мне телефон? Алло, это Бенджамин… Смотришь телевизор? Переключи на десятый канал. Мне нужно узнать, что это за парни и откуда они делают свою передачу. Похоже, мы наткнулись на ходовой товар…

История о том, как мир шоу-бизнеса ловил, но не поймал в свои ласковые сети Уэйна Кэмпбелла (Майк Майерс) и Гарта Алгара (Дэна Карви), которые и впрямь вели трансляцию своего кабельного шоу из подвала дома родителей Уэйна (которых так ни разу и не показывают) в чикагском пригороде, основана на персонажах, которых Майерс и Карви (наряду с десятками других персонажей в диапазоне от королевы Елизаветы и Росса Перо до Мика Джаггера и Гарта Брукса) регулярно изображали в легендарном шоу Saturday Night Live. Как и всякая уважающая себя комедия, киноверсия «Мира Уэйна» рождалась в обстановке перманентного стресса.

Съемки шли всего месяц с хвостиком, но даже этого времени хватило, чтобы Майк Майерс (в тот момент переживающий за находящегося при смерти отца) успел поконфликтовать на всех стадиях проекта, от разработки сценария до окочательного монтажа, в результате чего, среди прочего, вышедший уже меньше чем через год сиквел обошелся без участия режиссера Пенелопы Сфирис; второй «Мир Уэйна» снял Стивен Суржик, и на пользу дела эта рокировка явно не пошла. Да и вообще, успех предприятия казался не таким уж очевидным: Майерс вспоминал, что даже после премьерного уикенда, когда фильм с 20-миллионным бюджетом собрал за три дня больше восемнадцати, он получил письмо от начальства студии Paramount, в котором они аккуратно сетовали на то, что так до сих пор и «не могут до конца понять основную концепцию фильма».

Но в тот момент это было уже неважно. Прекрасно стартовав в День всех влюбленных, «Мир Уэйна» оказался восьмым по сборам за год в американском прокате (122 млн долл), обогнав «Основной инстинкт», «Телохранителя», «Непрощенного» и «Бетховена». А после того, как в одной из первых, лучших и уж точно самой знаменитой сцене Уэйн и Гарт сотоварищи энергично трясут хайрами, подпевая «Богемской рапсодии», эта шестиминутная композиция 1975 года накрепко забытой к тому моменту в Штатах группы Queen взмыла на вторую строчку хит-парада Billboard (при том, что в свое время не смогла подняться выше девятого). К фильму оказались весьма благосклонны и критики, в том числе из самых главных. «Я отправлялся на „Мир Уэйна“ в расчете на тупое и вульгарное комикование, и получил его с лихвой. Но при этом обнаружил и то, чего совсем не ожидал: нечто искреннее, увлекательное, порою даже умное и срабатывающее сразу на нескольких уровнях», — поднимал большой палец вверх Роджер Эберт, а Дуэйн Бердж в The Hollywood Reporter призывал снять шляпу перед Пенелопой Сфирис, которая сумела выразить в своем творении «дух истинной американы». Более поздняя аналитика, вроде текстов к предыдущим юбилеям и перевыпускам «Мира Уэйна» на носителях, и вовсе состоит сплошь из титулов вроде «культурный феномен» и «величайшие поп-иконы нашего времени».

За границей Уэйна с Гартом встретили вполне приветливо (в Бразилии, например, фильм шел под названием «Чем больше идиотизма, тем лучше») и к домашней кассе прибавились еще 60 с небольшим миллионов. Но все-таки не случайно стилизованный земной шар, заменяющий в логотипе Wayne’s World букву «о», состоит как будто из одной только Америки. Помимо легко считываемых маскультовых аллюзий, «Мир Уэйна» полон ссылок на материи куда более эзотерические. И если камео Роберта Патрика из второго «Терминатора» могло сорвать овации хоть в Рейкьявике, хоть в Куала-Лумпуре, то оценить явление Курта Фуллера в почти той же роли, что была у него в «Бегущем человеке», способны были уже не все и не везде.

В уэйновском дискурсе нашлось место для телевизионной классики калибра «Звездного пути» и «Моя жена меня приворожила»; золотого запаса скетчей SNL эпохи Дэна Эйкрода, Билла Мюррея и Джона Белуши; «Сержанта Йорка» Говарда Хоукса, кроненберговских «Сканеров» и «Субурбии» самой Сфирис; хрестоматийного «Психоза» и раритетного филиппинского хоррора «Зверь желтой ночи»… И это не касаясь саундтрека.

Родословная Уэйна и Гарта берет начало на вполне неведомой дорожке, тихо-мирно змеящейся по обочине мейнстрима. В описанном Ильфом и Петровым «маленьком мире» был не только изобретен кричащий пузырь «Уйди-уйди», написана песня «Кирпичики» и построены брюки фасона «Полпред», но и издавна снимали фильмы о персонажах, которых по-английски принято называть slackers, а по-русски так и хочется наречь не буквальными «бездельниками», но скорее «лоботрясами», «брандахлыстами», а то и «ветрогонами». С конца войны и до самого конца 1950-х каноническим примером парочки неразлучных slacker’ов без возраста, определенных занятий и явно выраженных жизненных устремлений были добродушный хулиган Слип (Лео Горси) и его тормозной приятель Сач (Ханц Холл) из банды «Мальчики Бауэри», о похождениях которой на студии Monogram сняли полсотни дешевых комедий. Примерно ту же линию гнул дуэт Дюка Митчелла и Сэмми Петрилло, блеснувших на задворках американской смехопанорамы середины прошлого века в качестве очень специфических имперсонаторов Дина Мартина и Джерри Льюиса. Исчерпывающее представление об их творческом методе дает фильм под характерным названием «Бела Лугоши знакомится с бруклинской гориллой». Четверть века спустя Чич Марин и Томми Чонг продолжили традицию серией растаманских комедий под девизом «я только встал и уже устал». А на излете рейгановской эры двое недотеп с музыкальными амбициями и нулевым IQ (Киану Ривз и Алекс Винтер) оседлали машину времени, чтобы пережить сначала «Невероятные…», а потом и «Новые приключения Билла и Теда».

Само собой разумеется, что с подобным бэкграундом «Мир Уэйна» вряд ли мог рассчитывать на адекватный прием в только-только сбросившей тоталитарные вериги России. Фильм появился у нас на кассетах осенью 1992 года.

Окружающая реальность, данная дорогим россиянам в весьма острых ощущениях внезапно оказалась заполнена ваучерами, тампаксами, сникерсами, водкой «Распутин», газетой «Коммерсантъ», клипами студии «Арт Пикчерс», «Сантой-Барбарой» на «России» (в обиходе оставшейся все той же старой доброй «второй программой»), группой «На-На» и Ю. М. Лужковым — и в полной мере оценить отмеченную Эбертом «работу сразу на нескольких уровнях» удалось лишь считанным единицам, возведшим пресловутое «низкопоклонство перед Западом» до принципиальной жизненной позиции и старавшимся (хотя бы посредством передач Super Channel и журнала «Видео-Асс Экспресс») быть на самом острие заокеанских трендов и брендов. Но даже им было очевидно: этот «Мир» придуман явно не нами и не для нас. И здешняя популярность «Мира Уэйна» не идет ни в какое сравнение, скажем, с парадоксальным и беспрекословным культовым статусом, который всего через три года обрел в России «Не грози Южному Централу» братьев Уэйансов, пародия на фильмы, которые у нас никто не смотрел.

Но без поклонников все равно не обошлось. В первую очередь, сказалась приличная подкованность целевой аудитории в музыке hard’n’heavy: тогдашнему среднестатистическому видеоману вряд ли нужно было объяснять, кто такой Элис Купер или расшифровывать вязь логотипов «металлических» групп на футболках главных героев. Кроме того, самих этих главных героев мы на самом деле видели впервые в жизни. Для Майерса «Миру Уэйна» стал кинодебютом, да и Дэну Карви вряд ли кто запомнил по второму «Хэллоуину» или главной роли в провальной комедии «Случайные потрясения». Зато не нуждалась в представлениях сыгравшая рок-диву Кассандру шикарнейшая Тиа Каррере, ее во всех эффектных подробностях знали по краеугольным хитам тогдашнего видеорынка — «Разборкам в Маленьком Токио» и «Харли Дэвидсону и ковбою Мальборо». А главная причина лежала на дне подсознания. Потому что даже те, кто слыхом не слыхивал о «Мальчиках Бауэри» или «Укуренных в хлам», но чье детство было хоть немного советским, со всей очевидностью обнаружат аналог «Мира Уэйна» в воскресном эфире Всесоюзного радио.

«Сердцевину проекта составляли песни <…> Постоянным контекстом этих песен был фирменный, безошибочно узнаваемый конферанс. В песни вставлялись телеги, между песнями гналась пурга. Передача делилась на рубрики, многие из которых назывались «веселыми»… Описание всеми любимой «Радионяни», предпринятое Псоем Короленко в проницательном эссе «У нее одна задача», прекрасно подходит как к шоу Уэйна и Гарта, так и к фильму в целом. Герои Майерса и Карви с полным на то правом занимают место, которое до сего момента принадлежало Александру Ливщицу и Александру Левенбуку. И никакая разница имиджей не могла скрыть очевидного единства внутренних установок: «Слева — интересный брюнет с бакенбардами, похожий на Ива Монтана или на собирательный образ всех битлов. Справа — лысеющий дядя с бровями домиком. Оба улыбаются, и оба в водолазках…» Что же до Николая Владимировича Литвинова, то с его обязанностями многомудрого гуру и ментора безупречно справился все тот же Элис Купер. Представить Лившица с Левенбуком упавшими перед Николаем Владимировичем ниц и причитающими заветную мантру — «Мы не достойны! Мы не достойны!» — особого труда не составляет. И уж совсем серьезный оборот дело принимает, когда в песне, после которой Оливер впервые попадает на «Мир Уэйна, с парализующей четкостью слышится англоязычный аналог одного из главных хитов «Радионяни», композиции Б. Савельева и М. Розовского «Хлопай-топай».

К своему тридцатилетнему юбилею «Мир Уэйна» добрался не без потерь, причем смерть забирала самых лучших. Все началось еще с Фредди Меркьюри, который умер за несколько месяцев до премьеры, так и не успев повидаться с Майерсом и стать свидетелем своего ревайвла. До 2022-го не дожил художник-постановщик Грегг Фонсека; из тех, что появлялись на экране во плоти, смерть забрала блистательного Рокки Хоррора, Мит Лоуфа (он сыграл клубного вышибалу Тайни), соратника Майерса и Карви по SNL, единственного достойного наследника мятежного гения Джона Белуши Криса Фарли (охранник на концерте Элиса Купера), прекрасного характерного актера Фредерика Коффина (офицер Кухарски), экс-менеджера Майкла Джексона и Синди Лаупер Фрэнка ДиЛео (Фрэнки Шарп, он же Мистер Биг). Наконец, в 2018-м не стало Стэна Микиты — легендарного хоккеиста чешского происхождения, двадцать с лишним лет игравшего за Chicago Blackhawks и волей создателей «Мира Уэйна» превратившегося в хозяина пончиковой, где зависала уэйновская тусовка.

С остальными концессионерами все более-менее в порядке. Хотя кроме Майерса, сумевшего прыгнуть куда выше заявленной «Уэйном» планки, сначала придумав Остина Пауэрса, а потом отдав свой голос Шреку, никого из них при всем желании нельзя назвать мало-мальски активным участником кинопроцесса. Но это не мешает пересмотреть «Мир Уэйна». Подобно тому, как Уэйн и Гарт не имеют внятного возраста, вечно молодым остается и фильм в целом, это в прямом смысле слова «нестареющая классика». И стоит позывным «Мира Уэйна» прозвучать во время блуждания по каналам, как рука сама тянется к телефонной трубке: «Привет, это я. Смотришь телевизор?»

Получать рассылку «Сеанса»

Leave this field empty if you're human:

Читайте также

• 

  Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда

• 

  Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо

• 

  «Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья

• 

  Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса

• 

  Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли

• 

  Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса