Николай В. Кононов
Николай В. Кононов

Нефть ушла от вас


Если в первом «Уолл-стрите» Стоун проповедовал социализм, то во втором спел гимн предпринимателям. Его раскаяние совпало с возвращением к мечте, от которой Америка отшатнулась.

Кадр из фильма Уолл Стрит: Деньги не спят (2010)

Прежде чем писать этот текст, я опросил знакомых предпринимателей, какая у них любимая сцена в обоих «Уолл-стритах». В ответе не сомневался: ветер, море, Гекко с трубкой циклопических размеров. «Чувак, какой рассвет. Я закрыл сделку на сколько-то там миллионов».

Ощущение свободы, когда предприниматель меняет мир, учреждает новые производства, даёт людям продукты и услуги, которые улучшают их жизнь — Америка предала. Констатировав неизбежность этого предательства в первой части, Стоун реабилитировал брошенные идеалы во второй.

Между 1987-ым и 2008-ым годами случилось много замечательного. Как и говорил Гекко, обращаясь к акционерам компании, которую хотел поглотить, многие бизнесы обросли тридцатью тремя президентами и вагонами отчётности. Вместо того, чтобы принимать смелые решения, бюрократы губили компании, подставляя их под удар рейдеров, которые захватывали активы ради их перепродажи.

Ничего дурного, кстати, не произошло бы, если бы взамен неэффективных собственников приходили эффективные: естественный отбор. Но их место занимали инвестфонды, управляющие деньгами капиталистов, желавших вложиться во что-нибудь прекрасное. (Именно приход в бизнес дилетантов послужил одной из причин кризиса газет во всём мире — часто головозадые менеджеры с МВА, не разбиравшиеся в природе медиа, резали расходы на уникальные истории, заставляя редакторов перемалывать новости агентств и конкурентов.)

Итого: экономика всё сильнее зависела от игр банкиров и инвесторов, которые ко второй части начнут бессовестно манипулировать финансовыми инструментами и надувать пузыри. «Я не произвожу ничего, но я владею всем» — ключевая цитата из «Уолл-стрит-1».

Кадр из фильма Уолл Стрит (1987)

Впрочем, тогда же, в девяностых, с компьютеризацией и распространением интернета, начали приобретать вес постиндустриальные компании — и центр тяжести сместился с Уолл-стрит в Силиконовую долину. Там живут новые миллиардеры, вокруг которых вьются ангелы с подзорными трубами — рассматривают стенфордский кампус в поисках новых Цукербергов и Бринов. Сначала Долина дала миру компьютеры и программы, затем веб, а после — монополистов трафика вроде «Facebook» и «Google».

Однако постиндустриалисты не смогли ничего сделать, когда настало 11-ое сентября 2001-го года. Гекко скажет на лекции: «Правительство спустило [минимальную кредитную] ставку до одного процента, чтобы мы все успокоились и пошли по магазинам». Капитализм, попав в политические тиски, уступал социализму. Дикое снижение ставки значило, например, что дорогой дом в рассрочку на тридцать лет может купить низкоквалифицированный работник. А если денег на крошечный ежемесячный взнос не хватит, он перекредитуется в соседнем банке. Предпринимательский дух, на котором Америка выбралась из Великой Депрессии, сдался на милость иждивенцам.

Кадр из фильма Уолл Стрит: Деньги не спят (2010)

С духами лучше не шутить — подложат снулую рыбу, как в первых кадрах «Уолл-стрит-1». Чтобы предупредить о грядущей катастрофе, Стоун вводит героя-резонёра — наставника Бада Гая. Он обнимает его за плечи и произносит нечто вроде: «Половина богатства страны принадлежит одному проценту её граждан», или более сомнительное: «Надо создавать что-то, а не перепродавать» (сказал бы он это Сэму Уолтону из «WalMart»).

В первой части Стоун верил, что спасение — в регулировании рынков и контроле над жадными финансистами. Бад Гай кричит отцу: «За всю свою жизнь ты не создал собственного бизнеса!», — а тот держит паузу и отвечает, что ничего ты, сынок, не понял. Мол, я работал на общее дело и спецовку с эмблемой компании ношу гордо. Стоун пел осанну социализму.

Не то во второй части. Здесь признаки беды даны так выпукло, что и слепой как по таблице Брайля прочитает. Летают мыльные пузыри, бездарные менеджеры влезают в высокорисковый проект (добыча нефти в стране с непредсказуемым политрежимом) и шевелят пальцами, показывая, что за бонусы спустят деньги клиентов хоть в месторождения на Луне. Их разорившийся шеф бросается под поезд. Китайские госкорпорации на пороге — ищут, что скупить. Лоббисты убеждают Федеральный резерв, что если не спасти заигравшиеся банки, упадёт финансовая система — и деньги налогоплательщиков текут на их счета. Гекко остаётся сволочью — тюремный срок его не исправил.

Кадр из фильма Уолл Стрит (1987)

Зато у Стоуна — новый рецепт спасения. Герой — талантливый инвестор, который вкладывается в лазерные технологии и мечтает сделать бизнес на альтернативной энергетике (намёк на уход от экономики, где рулит курс нефти). Стоун поёт гимн инновациям и новому дивному миру, где постиндустриальные компании предлагают инструмент против финансовых пузырей. Дочь Гекко и невеста главного героя, как две капли воды похожая на защитницу Химкинского леса Евгению Чирикову, публикует в своём блоге расследование о махинациях главного негодяя-банкира. Текст попадается на глаза агентству «Bloomberg», а кто знает, как влияет на биржи «Bloomberg», тот поймёт, что негодяю пора устраиваться в «Starbucks» и кричать «Кофе для Оливера!» — новость принесёт сброс бумаг банка и его крах.

От идеалов «Уолл-стрита-1» Стоун отмазался элегантно — Бад Гай, печально шагавший по лестнице на суд, встречает Гекко на вечеринке. Необразованный торговец акциями не смог управлять авиалиниями и запродал их. Бад Гай — рантье. Не ходите в трейдеры — хорошему не научат.

Стоун рисует цепочку новой праведности: идея — просвещённый инвестор, который знает, как её продать — гений-воплотитель — сотрудники гения. Один из предпринимателей, которых я опрашивал, сказал о героях «Уолл-стрита»: «Мне интересно созидать, а им — играть. Что они оставят после себя? Медали, разве что — как спортсмены».

Кадр из фильма Уолл Стрит: Деньги не спят (2010)

Прекрасно. Только без устойчивой финансовой системы, частью которой выступают инвестбанкиры, никакие инновации и бизнесы не взлетят. Они — как и Гекко — неотъемлемая часть капитализма. Силиконовые компании переманивают хищников на свою сторону. У Долины полно проблем с местными спортсменами — едва ли не каждый второй стартап начинается ради продажи его через пару лет. Вырос класс бизнесменов, которые специализируются на покупке чужой идеи, её тюнинге и сбыте — фактуры на третью часть фильма хватит…

Стоун снял «Уолл-стрит-2» о том, что гоняться следует не за деньгами, а за изменениями, которые происходят с их помощью. Если в Америке он опоздал прочитать мораль, то для русского вертикального капитализма, покоящегося на вывозе энергоносителей, это очень своевременное предупреждение. Без возникновения класса предпринимателей, движимых желанием менять мир, мы проснёмся однажды на сухом болоте и запоём: «Нефть ушла от нас».

Кадр из фильма Уолл Стрит (1987)

Недавно «Ведомости» писали, что половина трудящихся моложе тридцати лет мечтает о своём деле — но стартуют немногие, и среди них мало сумасшедших, как этот, с лазерами. Неудивительно для страны, ценности которой определяют не бизнесмены, а начальники служб безопасности.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить