Дмитрий Быков
Дмитрий Быков

Всё будет нехорошо

В 2022-м году Дмитрий Быков внесен Минюстом РФ в реестр СМИ-иноагентов. По требованиям российского законодательства мы должны ставить читателя об этом в известность.

Из ада в ад. Реж. Дмитрий Астрахан, 1997

Ругать Дмитрия Астрахана принято. И многим хочется. Отчасти потому, что он безмерно в себе уверен или хочет таким казаться. Отчасти потому, что мелодрама в принципе уязвима с точки зрения хорошего вкуса. «Из ада в ад» — не исключение. Главная претензия к картине — неуместность фирменного мелодраматизма «от Астрахана», когда речь идет о коллизиях подлинно трагических. Холокост даже Стивену Спилбергу не сошел с рук, а уж Спилберг подошел к делу серьезно: положил в основу картины концепцию предпочтительности компромисса с мировым злом в том случае, если сопротивление бессмысленно. Астрахан ни о чем подобном не думал: тему ему подбросил немецкий продюсер, он же нашел деньги. И все же сюжет о погроме в Польше он предложил не кому-нибудь, а именно Астрахану. Видимо, есть свои преимущества у того самого мелодраматизма, который не дает покоя высоколобым («кровавые сопли»), но зато приближает фильм к зрителю рядовому, которого Астрахан всегда имеет в виду. Рядовой зритель жаждет отождествить себя с персонажем, и Астрахан ему такую возможность предоставляет.

Люди любят смотреть кино о холокосте. Люди любят читать мемуары палачей. Объяснение есть двоякое: с одной стороны, в отношениях палача и жертвы действительно присутствует своеобразный эротизм, иначе Дневник Анны Франк никогда не стал бы мировым бестселлером. Во-вторых, примерка на себя присутствует в читательском (зрительском) сознании постоянно, и чем гуще, плотнее, беззащитнее бытовая стихия на экране (старая утварь, тряпье, семейные прозвища, убогая снедь, стирка — бедняки много стирают, как мы помним), тем больше садомазохистское любопытство при созерцании этой уязвимой и жалкой жизни. Фильмы о холокосте на успех обречены.

Об уничтожении евреев читают и смотрят во всем мире — именно в силу еврейской беззащитности и бытовой укорененности. У евреев такие тесные родовые связи, такие трогательные внутрисемейные отношения — ну так мы по этому стеклу кувалдой. Все это учитывали авторы любых книг и фильмов о холокосте, ставившие в центр повествования еврейскую семью. Астрахан дает зрителю почувствовать занесенный над его головой топор погромщика с затуманенным взором — это заставляет уважать режиссера как профессионала и мелодраму как жанр.

Такие переживания благотворны, ибо Астрахан взывает не только к состраданию, но и к сопротивлению. И сострадание, и жажда сопротивления — естественная реакция человека, на глазах которого совершается погром: этой непосредственной реакции Астрахан и добивается. Расчетливо, прямолинейно, спекулятивно — но картина его работает. Однако есть в фильме и метафизический посыл, внятно сформулированный в названии. Астрахан последовательно доказывает, что в любом обществе, повидавшем большую кровь и прошедшем через серьезное унижение, не гуманизма прибывает, а именно кровожадности и мстительности. Это утверждал Стайрон в «Выборе Софи» — самом объективном и жестком исследовании польско-еврейской коллизии в прозе семидесятых. Это волновало Пакулу, когда он экранизировал книгу. Эта же тема — месть поляков за свое беспрецедентное национальное унижение — занимает Астрахана. Поляки мстят евреям, что естественно: мстят из чувства вины, мстят ради компенсации за собственную трагедию. Мстят, наконец, просто потому, что Польша опять становится на ноги, а в возрождающемся после поражения государстве еврей снова делается врагом номер один. Вот обо всем этом напомнил Астрахан, честно, не отворачиваясь, констатировав: кто был жертвой на протяжении всей истории, тот ею останется навсегда и призван свой крест нести — освобождения нет, победы над нацизмом иллюзорны. Главное же — в фильме Астрахана не снят вопрос и о еврейской вине. Да, поляки у Астрахана малопривлекательны. Но и евреи не ангелы. Именно в силу того, что до сих пор не противопоставили антисемитизму ничего столь же убедительного и результативного. Эта мысль — не самая вредная — тоже приходит на ум. Нам пора привыкать, что на сакральные темы (любовь, смерть, холокост, нацизм, народ) можно снимать не только помпезные трагедии, но и комедии в духе Вуди Аллена, и мелодрамы в духе Астрахана. Еще неизвестно, что делает зрителя гуманнее (если это вообще возможно) и что больше ожесточает его. Во всяком случае, я убежден, что в случае Астрахана спекулятивные и конъюнктурные соображения играли роль второстепенную.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить