Павел Кузнецов
Павел Кузнецов

«Война почти выиграна»


Вы снимаете документальное кино вот уже более сорока лет. Что, по-вашему, изменилось в нём за это время?

Йорген Лет: Нарушены «правила игры». Во многих смыслах этого словосочетания. И мне это нравится. Потому что документальное кино стало богаче. Это уже совершенно иное средство коммуникации, нежели раньше. Оно утратило свою воспитательную функцию, стало более личным: теперь его делают, чтобы выразить себя… А «чистая» документалистика меня никогда не интересовала. Я в своё время черпал вдохновение в фильмах Годара, у которого всегда очень четко прослеживается влияние документального кинематографа. Вот это меня по-настоящему интересует: переход из реальности в вымысел. Мне нравится размывать границу между ними.

Асгер Лет: Интересно, что отец говорит про Годара. Ведь Годар был новатором именно в игровом кино — которое в то время, сорок лет назад, было очень разнообразным. А сегодня, как мне кажется, что-то новое скорее встретишь в документальных фильмах, чем в игровых. Там больше индивидуальности. Даже Майкл Мур, снимая свои политические памфлеты, не прячется за мнимой объективностью, — это его личное кино, его личный взгляд на происходящее в мире. У него свой язык.

Одна финская документалистка сказала мне, что современный человек слишком пресыщен образами. И для нее документальные фильмы — способ обретения информационной тишины. Средство избежать встречи с агрессивными образами, информационным насилием.

Йорген Лет: В этом есть зерно истины. И я понимаю, почему она ищет тишину. Она пытается осмыслить окружающее наново, очистить собственное отношение к образам. Пытается остановиться и подумать о средствах выражения… потому что мы ведь действительно захлёбываемся в этом бурном потоке изображений. Я понимаю это. Но реагирую иначе. Я ищу новые возможности и способы. По мне, остановиться нужно как раз для того, чтобы изобрести новый язык — тот, который был бы адекватен твоему времени. Хотя, возможно, он будет противоречить всему, что тебя окружает. Но это то, почему я всегда был против политической документалистики. Она не заставляет вас задуматься, она просто кормит вас идеями, вкладывает вам в голову готовую систему взглядов. А вопросов должно быть больше, чем ответов. Открытий — больше, чем выводов.

Асгер Лет: Мне-то кажется, что эта документалистка едва ли права. Слишком уж резкое утверждение — как если бы художник сказал, что он устал от красок… Странно как-то. Я молодой человек, и я не устал от образов. Иначе я не снимал бы фильмов. Наоборот. Я люблю рассказывать истории с помощью образов, а не слов. Слов слишком много. Я не люблю фильмы с разговорами. Я люблю истории о людях и их взаимодействии.

В ранних фильмах отца, к примеру, совсем немного образов. Но каждое изображение можно подолгу изучать. Йорген заставляет зрителя преодолеть скуку. Смириться с тем, что изображение не меняется. Это трудная задача, особенно для молодежи, которая выросла в урагане образов и звуков. Он заставляет их сидеть и как бы «поддаваться изображению». Дойти до точки, когда изучение картинки переходит в медитацию. Такие фильмы можно смотреть только в кино. Потому что на телевизоре можно переключить канал. Очень важно иногда купить билет, пойти в темный зал и отдаться чему-то. В этом особая сила кино, не только документального. Сила, которая заставляет смириться, досидеть в темном зале до конца.

Но ведь документальное кино в кинотеатрах почти не показывают — разве что на фестивалях и ретроспективах. А на телевидении оно хотя бы появляется достаточно регулярно, потому что его часто продюсируют сами телеканалы…

Йорген Лет: Я бы сказал, что сейчас идет битва между документальным кино и телевидением. И документальное кино ее выигрывает.

Телевидение уже давно борется с документалистами. Там считают, что документальные фильмы не должны быть такими дорогими и серьезными. Им надо, чтобы мы снимали подешевле, повеселее и покороче. И не за два месяца, а за неделю. Попросту говоря, они хотят испортить саму идею документального кино.

Но сегодня документалистика постепенно освобождается из телевизионного рабства. В Америке, Дании, Финляндии, — везде документалисты одерживают победу. Их фильмы всё чаще попадают в кинотеатры. Все мои фильмы перед показом по телевизору шли в кинотеатрах. Фестивали документального кино становятся всё серьёзней и масштабней. Война почти выиграна.

Асгер Лет: На самом деле в этой войне участвуют три стороны: документальное кино, игровое кино и телевидение. Телевидение присвоило себе право на документалистику, и та начала вырождаться. На место режиссера встал журналист. «Документальный фильм должен быть „о проблемах“, — говорили эти журналисты, — так что давайте в кадре будут сидеть люди и говорить об этих проблемах». Но это же не документальное кино — это просто расширенные новостные блоки. А документальное кино на много лет просто ушло со сцены. Теперь ситуация опять переменилась. В последнее десятилетие документалисты начали снимать очень личные фильмы, и сейчас все крупные кинофестивали заводят себе секцию документального кино. А то и включают документальные фильмы в один конкурс с игровыми — как в Венеции, например.

Вы вот говорили про «пресыщение образами». Да, образов многовато. Но они уже начинают надоедать; а когда людям что-то надоедает, у них улучшается вкус. Они говорят: «Черт, а ведь это мне решать, что смотреть. От меня зависит, посмотреть что-то важное или эту чушь». Не за горами тот день, когда люди будут сами выбирать то, что нужно им, а не включать телевизор и «жрать, что дают». Они пойдут в Интернет и выберут фильм Тарковского, они создадут собственную медийную вселенную. И тогда вы увидите огромный взрыв новаторского кинематографа.

Йорген Лет: Интерес к документальному кино просыпается не только в Европе, но и в таких далеких местах, как Аргентина или Тайвань. Молодая аудитория хочет смотреть документальные фильмы. Потому что в документальное кино возвращается воображение, личный взгляд, новаторство… А молодые всегда хотят нового.

Асгер Лет: И поэтому документальное кино начинает получать финансирование. Игровые фильмы присматриваются к документальным в поиске новых изобразительных средств. Это уже заметно.

Йорген Лет: В киношколах, сколько себя помню, студенты всегда хотели снимать игровое кино. И смотрели на документалистов сверху вниз — мол, у нас нет на это времени. А сейчас, например, успешный режиссер Джонатан Демме вдруг решает снять документальное кино. Думаю, для того, чтобы талант не угас. Потому что хороший документальный фильм сродни стихам: это максимально личная форма выражения. Вы не связаны коммерческими правилами. Вы можете делать, что хотите. И чем более необычным будет фильм, тем выше шансы на успех. В игровом кино всё иначе.

Получается, что вы сами — поэт вдвойне: и документальные фильмы снимаете, и стихи пишете…

Я часто говорю, что в моих фильмах многое взято из моих стихов. Поэзия — область, в которой можно экспериментировать смелее, чем где бы то ни было. Это очень требовательное, но очень свободное занятие. Начинаешь в левом верхнем углу — и не знаешь, что дальше. Я никогда не знаю, что будет. Это чистое пространство. Всё от вдохновения. Мне всегда хотелось, чтобы фильм был столь же свободным. Как стихотворение. Я всегда к этому стремлюсь. Всегда говорю себе: «Забудь о ерунде, будь свободным, словно пишешь стихи». Надо просто брать и писать то, о чем ты думаешь. Свобода и спонтанность — вот что было моей целью во множестве фильмов.

Нельзя ограничиваться техническими возможностями, оглядываться на конвенции. Я всегда хотел упростить свои фильмы. Играть формой. Поэзия — это свободная форма. И моя мечта — вложить в фильмы ту же энергию и свободу, что и в стихи. Я учусь у своих стихов. Мои фильмы учатся у моих стихов… А стихи — у фильмов.

А вы любите нарушать конвенции… Вы потому в своих фильмах так упорно выступаете против политкорректности?

Да, мне всегда нравилось быть «плохим парнем». Если есть политическая догма, мне хочется ее нарушить. Мне нравится снимать кино, которое отчасти обидно для «политкорректных людей». Или даже оскорбляет их. Как в фильме «Гаити», или в бомбейской сцене из «Пяти препятствий»… Ну, нравится. Я всегда иду против течения. «Если вы живете в стране третьего мира, то должны поступать так-то и так-то, потому что вы белый человек»… Это такое распределение ролей, которые мы все принимаемся играть. Именно это Ларс фон Триер просил показать меня в «Пяти препятствиях».


У вас были проблемы из-за «неполиткорректности»?

Конечно. Считается ведь, что документальное кино — это что-то объективное, уравновешенное. Что в нём должны быть представлены все точки зрения… А я вот не считаю, что рассказываю всю правду. Это просто кусочек паззла…

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить