Злые вы: 5 фильмов Веры Хитиловой
О женщинах, разорванных связях и обществе насилия
СЕАНС – 61
Вера Хитилова принадлежала к поколению чешских художников, чью жизнь надвое разделили события 1968 года. Из того же поколения — кинорежиссеры Милош Форман и Иржи Менцель, прозаик Милан Кундера, драматург Вацлав Гавел. Некоторые после недолгой, раздавленной танками «пражской весны» выбрали путь эмиграции: для Хитиловой этот путь оказался невозможен, и она даже сняла фильм-отповедь покинувшему Чехословакию и ставшему голливудским режиссером Милошу Форману — «Хитилова против Формана: осознание непрерывности» (1981). Основным доводом Хитиловой против эмиграции был страх утерять связь с социальным контекстом своей страны, в ее поздних (после 1975 года) фильмах настолько неблагополучным, что невольно возникает стремление считать их притчами о бесперспективности любых форм коммуникации и, значит, солидарности.
Герои Хитиловой чаще орут и угрожают друг другу, чем стремятся к взаимопониманию. Это война всех со всеми. Хитилова в своих фильмах часто показывает, как патриархальное «окаменевшее дерьмо» вкупе с аномической безответственностью создают благодатные условия для наиболее диких форм перераспределения символической власти. Даже если речь идет о конфликте не взглядов и идей, а просто полов: так, героиня фильма «Капканы, капканы, капканчики…» (1998), боясь огласки и не веря правоохранительным органам, кастрирует двух изнасиловавших ее мужчин, журналиста и чиновника. Но этот жест не приносит ей морального удовлетворения (как это могло бы случиться в голливудском или, например, авангардном феминистском фильме), а становится причиной еще большей фрустрации. Загнанную в угол и высмеянную даже самым близким человеком, ее объявляют сумасшедшей и выводят из игры. А ее обидчики — хоть и потеряв детородные органы — остаются на своих местах. Мужчины в фильмах Хитиловой служат власти и крупному капиталу, женщины — «бесплатное приложение» к оным. Такой подход к проблеме, возможно, несколько устарел, но Вера Хитилова, анализируя общественные отношения, не склонна теоретизировать (как это, например, делает другой режиссер-старожил — Жан-Люк Годар), ей движет холодная ярость от осознания того, что социальные тела терзали, терзают и будут терзать себя и других при любых обстоятельствах.
«О чем-то ином» (1963)
Полнометражный дебют Хитиловой — история двух женщин, чьи жизни никак не связаны друг с другом: одна — переживающая личностный кризис спортсменка-гимнастка, другая — домохозяйка, уставшая от маленького ребенка и потерявшая контакт с мужем. Один сетевой критик обратил внимание на то, как Хитилова стремится отразить пластический рисунок героинь. Обе предстают механизмами, то функционирующими на полную мощность (отрабатывая упражнения или убираясь на кухне), то выходящими из строя. Для Хитиловой важна эта возможность «выходить из строя», вновь и вновь определять для себя смысл собственных действий и свое место в обществе. Для гимнастки важно понять, что она имеет право на ошибку, которая вовсе не обязательно будет роковой. Для домохозяйка хочет вернуть утраченную в бытовом мороке индивидуальность, решив влюбиться в богемного персонажа (хотя этот роман так же быстро скатывается в рутину). Несмотря на то, что пластический канон для героинь определен заранее, камера Веры Хитиловой заворожено наблюдает за каждым их движением. Каждый жест больше себя самого и намекает на иное, антропологическое измерение. Кажется, никогда больше режиссер не будет так тонко исследовать своих героев, обращаясь как к подтексту, так и к обобщениям. Между фильмом «О чем-то ином» и позднейшими фильмами Хитиловой настоящая пропасть: внимательный, несколько ироничный взгляд дебютантки не имеет ничего общего с вселенским сарказмом последних картин. На смену осторожной уверенности в том, что личность под влиянием общественного «потепления» способна совпасть с Историей и социальным контекстом, приходит разочарование в Истории, обществе, которое разбито на ячейки клаустрофобических квартир и кабинетов.
Человек-«чистый лист», позабывший значение всех слов, тоже никуда не годится, так как довольно быстро превращается в животное.
Это блестящий фильм, который говорит о трудности каждой минуты самоопределения. Даже сегодня он смотрится на одном дыхании: две истории то приближаются друг к другу, едва не пересекаясь, то максимально удаляются друг от друга. Хитилова показывает, как различные способы существования образуют единое пространство опыта, богатого различными нюансами. Несмотря на то, что героини «О чем-то ином» связаны множеством обязательств, в их жизни тоже находится место для условной свободы и условной ответственности. Уставшая и разочаровавшаяся в спорте гимнастка все-таки выигрывает свое последнее состязание, а домохозяйка-изменщица осознает ценность семейных отношений в тот момент, когда муж фактически объявляет об уходе из семьи. Хитилова фиксирует зазор между номинальным равноправием полов и фактической зависимостью женщины, не только материальной, но и эмоциональной. Героиня как огня боится стать «брошенкой», в одиночку воспитывающей ребенка (хотя отец и так не принимал никакого участия в воспитании сына) — и готова на многое, чтобы этого клейма избежать.
«Маргаритки» (1966)
Кажется, это самый известный фильм режиссера. Своего рода опознавательный знак: говорим «Хитилова» — подразумеваем «Маргаритки». На экране две девушки, похожие на бабочек, порхающих по миру. Обманывая ожидания мужчин, они играют их чувствами: ведь самое главное свойство героинь — молодость, и они пока еще могут не задумываться о своих действиях. Но у молодости есть и оборотная сторона: в какой-то момент героини спрашивают друг друга: «Что с нами будет? Что с нами будет? Что с нами будет?» Этот и подобные ему вопросы задавали молодые люди шестидесятых по всему земному шару — и нигде не получали ответа.
Ей важно, что герои прожили жалкую жизнь и в скором времени умрут, не вызывая никакого сочувствия.
Героини «Маргариток» почти полностью — не считая привязчивых кавалеров, к которым они не относятся так уж серьезно — оторваны от окружающего мира (чтобы под этим не понималось) и заняты исключительно собой. Абсурд взрывает повседневные речевые модели. В какой-то момент героини даже забывают значения слов, отвечая друг другу невпопад. Девушки очень хотят соответствовать окружающему миру, который, по их мнению, очень, очень испорчен. Надо сказать, они достигают в этом успехов, которые, впрочем, носят скорее игровой характер: око символической власти не дремлет, стремясь воспитать чувство вины в порхающих бабочках. Это еще одна мысль Хитиловой: человек-«чистый лист», позабывший значение всех слов, тоже никуда не годится, так как довольно быстро превращается в животное.
«Турбаза «Волчья» (1986)
У «Турбазы» завязка, как в расхожем американском триллере: группа не особо трудных, но и не простых подростков отправляется на турбазу, чтобы покататься на лыжах. Недоразумения — с самого начала: вместо десяти человек в группе — одиннадцать, тренер оказывается инопланетянином и предлагает избавиться от лишнего человека. Члены группы должны самостоятельно решить, кто именно будет лишним. Но все тянут с ответом, и тренер накаляет обстановку страха, вербуя в филеры отличницу.
В «Турбазе» Хитиловой удается держать зрителя в напряжении, одновременно посмеиваясь над общественным устройством: юные герои безошибочно воспроизводят социальные отношения в рамках спонтанно сложившейся микрогруппы. С самого начала в фильме есть парии, на которых прямо или косвенно направляется негативная энергия. Часть подростков находятся во власти пубертатного кризиса, но именно это помогает им догадаться о сложившейся ситуации, сделав выбор в пользу побега: позднее к ним присоединяются и более инертные герои. В конечном итоге все спасаются, хотя сцена побега может показаться трагикомичной: сложись обстоятельства другим образом, они бы навсегда остались бы на турбазе. При просмотре этого фильма нельзя отделаться от мысли о пародийности ситуации: а что если тинейджеров просто-напросто обманули? Вдруг это просто циничный эксперимент a la Зимбардо? Подобная неоднозначность свойственна многим фильмам Хитиловой, но в «Турбазе» она обретает прямо-таки вселенские черты: в этой связи любопытно вспомнить центральную метафору «Жертвоприношения» Андрея Тарковского. Мир на последнем витке Холодной войны замер в ожидании: что будет дальше?
«Копытом туда, копытом сюда» (1988)
«Копытом туда, копытом сюда» расправляется сразу с несколькими интеллигентскими мифологемами. Во-первых, это идея сообщества, дружеского круга, в рамках которого можно сохранить человеческое достоинство и другие теплые (в смысле Эрнста Блоха) ценности, позволяющие противостоять пусть вегетарианскому, но все же бесчеловечному режиму. Надо сказать, что в Советском союзе эту шестидесятническую идею убедительно развенчали Александр Вампилов и Людмила Петрушевская, представлявшие «свой круг» как собрание отвратительных даже самим себе циников, которых можно вывести из инертного состояния лишь моральным террором.
Большинство персонажей в мире Хитиловой заняты поддержанием своей скудной жизни и не намерены делится с другим чем бы то ни было.
В центре картины — трио великовозрастных бабников, изредка любящих поразмышлять о том, что у них осталось позади и чем они могли бы гордиться. Итоги незавидные: один в свои сорок пять лет — литературный работник, сочиняющий пьесы и куплеты к официальным праздникам; другой — ютится в небольшой квартирке вместе с матерью, регулярно забегающей в его комнату в самый ответственный момент, а третий — самый симпатичный и жестокий — заболевает неизвестной науке болезнью и медленно угасает. Вокруг них всегда крутится неимоверные количество девушек и женщин, которых они презирают, боятся (ответственность) и все равно добиваются. Хитилова фактурно описывает жизнь так называемого интеллигента в период позднего социализма. Но стоит жизням героев приобрести минимальные черты стабильности, как в их жизнь врывается СПИД: они еще толком сами не знают, кто из них болен, а кто нет. Для Хитиловой новый недуг — синоним смерти, она не особенно вдается в медицинские и культурные детали болезни. Ей важно, что герои прожили жалкую жизнь и в скором времени умрут, не вызывая никакого сочувствия. В финале комедия нравов окончательно превращается в трагифарс. Герои почти сходят с ума, подозревая друг друга: это усугубляется присутствием в фильме различных символов (мертвый ворон), введенных Хитиловой то ли для устрашения, то ли с издевательства.
«Приятные моменты» (2006)
Если бы последний фильм Хитиловой появился десятью или пятнадцатью годами ранее, можно было сказать, что его спровоцировала «Догма». Подвижная камера вкупе с взвинченной обстановкой фильма вполне отвечает критическому настрою скандинавского манифеста. Главная героиня, психоаналитик, смертельно уставшая от откровений недалеких клиентов, наконец-то обращает внимание на собственную жизнь, в которой присутствует вечно ворчащий трутень-муж и сын, вступивший в пору переходного возраста. Они не проявляют к ней никакого уважения, подчеркивая ее «постылый», как сказал бы Салтыков-Щедрин, статус. А она единственный кормилец в семье. Стихия пустопорожних разговоров, пронизывающая фильм, разрушает буквально все: не работает механизм психоаналитического переноса (кабинет психолога больше напоминает проходной двор), нет возможности для эмоциональной привязанности (героев связывает либо щенячья преданность, либо обрывающая все каналы коммуникации ненависть, которая, впрочем, даже лучше способна удерживать людей рядом друг с другом).
Отношения, описанные в фильме, основаны на разной степени изощренности насилии. Одному из эпизодических героев ничего не стоит отвесить оплеуху своей жене, потому что она не успела купить ему пива. Другому герою, потерявшемуся в собственных идентификациях — кто он: актер Болеслав Поливка или миллионер? — не составляет особого труда отшить влюбленную в него главную героиню, которая находится «на грани нервного срыва». Для «Приятных моментов», как и для других поздних фильмов Хитиловой подходит эта формула Педро Альмадовара, хотя речь у нее не идет о трансгрессии: из мира распавшихся связей, сотканных когда-то в результате символического насилия, по определению не может быть выхода. Альтернативные источники кислорода перекрыты, и общественное пространство пополняется лишь скупыми дозами отравленного воздуха. Некоторые герои, обезумев от нехватки кислорода, тянутся друг к другу, но это движение оборачивается фарсом: большинство персонажей в мире Хитиловой заняты поддержанием своей скудной жизни и не намерены делится с другим чем бы то ни было. Хотя использовать другого они готовы всегда. Хитилова так и не дает ответа, где корень зла: в порочном общественном устройстве, на протяжении нескольких десятилетий, выжигающем все человеческое, или в самой природа человека, чьи деструктивные проявления просто невозможно контролировать.
Читайте также
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Хоакин Феникс — Мантихора, мифический зверь
-
Назад в Хартлиленд — О нашем друге Хэле Хартли
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Кино снятое, неснятое, нарисованное — О художнике Семене Манделе