На тот берег — «Вечная зима» Николая Ларионова на «Маяке»
В конкурсе «Маяка» показали трагедию, снятую в Магнитогорске. О «Вечной зиме» с Александром Робаком и Юлией Марченко в главных ролях пишет Вероника Хлебникова.
Фильм дебютанта Николая Ларионова восхитительно несовременен в том, что касается его способа излагать внятно и как будто без изысков. Год действия хоть и обозначен (две тысячи четвертый — зима тогда наступила в октябре, как пишет юный Денис в своем дневнике), но вневременной сюжет впаян в зиму, как в вечность. Тем не менее, именно эта работа выглядит пока самой актуальной в конкурсе кинофестиваля «Маяк».
Пригласив едва ли не самых изощренных мастеров звука и оптики Кирилла Василенко («Пациент №1», «Герда») и Антона Громова, снимавшего в том числе «Призрачно-белый» Марии Игнатенко, режиссер уложился в лаконичные семьдесят несентиментальных минут.
Маются сами с собой и со своей пыткой, пока боль обгладывает их и бесовски водит по самому краю
Артистов Александра Робака и Юлию Марченко хотелось бы назвать фантастическим дуэтом, но большую часть фильма они проводят порознь. Их персонажей заморозила и разделила чудовищная утрата. Хотя ясно, что мерзлота не застала их совсем врасплох, несмотря на трехкомнатную квартиру, дачу и гараж. Еще до катастрофы неживое ворочается и глухо лязгает в ночи, подбираясь к живым.
Для любви нужны силы
Смертельно раненые, они маются сами с собой и со своей пыткой, пока боль обгладывает их и бесовски водит по самому краю. Крепкого мужика, уральского сталевара волочит по ночным клубам, чтобы найти и отомстить тем, кто сломал их жизнь, и, возможно, сесть за это. Его истерзанную хрупкую жену — по закоулкам прежней жизни, некогда привычным колеям, в которые больше нет возврата. То ли бесконечная зима запечатывает их муки, не давая пролиться обжигающим слезам, смывающим лед, то ли из-за горя зима никак не перестанет, добром не уйдет, и эта обреченная вечность, обоюдная страшная участь, трагическое колесо, медленно проворачивающее поколение за поколением.
Николай Ларионов рассказывает нам вовсе не о потере и терапии, что делает его камерный фильм не только эпически мощным, но едва ли не злободневным.
В «Вечной зиме» есть «справа» и «слева», и они, конечно, перепутаны, как и в наши времена сломавшихся компасов. Ведь слева у нас, обычно, прогрессивная Европа, а справа — консервативная Азия. Но у Николая Ларионова «Азия», ее комбинат и дым занимают левый берег большой уральской реки, а «Европа» и ее университет и первая любовь обитают на правом. Трамвай возит юного героя из Азии в Европу и обратно без всяких метафор, пока его закадровый голос знакомит нас с космогонией этого разделенного мира. А потом мальчик станет только голосом, дневником, песней.
Мама находит его сокровища в картонной коробке, перебирает бесценные фантики, блескучую ленту «выпускника детского сада», дневник, фотографию девочки, заново знакомясь со своим ребенком, который как будто из неведомого, невообразимого далека заново дает ей силу терпеть, продолжать быть.
Отец найдет силы подумать о ней и о силе, которые требуются любви, потому что для любви нужны силы. О реванше, который и есть проклятие поколений. И о том, что все это надо прекратить, отказавшись от новой крови. Именно это невысказанное, но ясно понимаемое проклятие снимает со своих героев Николай Ларионов. Маленький святой жест большого художника и его съемочной группы.
Читайте также
-
В поисках утраченного — «Пепел и доломит» Томы Селивановой
-
Призрак в машинке — «Сидони в Японии»
-
Скажи мне, кто твой брат — «Кончится лето» Мункуева и Арбугаева
-
Нервные окончания модернизации — «Папа умер в субботу» на «Маяке»
-
Смерть им к лицу — «Жизнь» Маттиаса Гласнера
-
Второе пришествие — «Холли» Фин Трох