Мехико-на-Дону
«Тиски» лучше всего смотреть с середины, и жаль, что Валерий Тодоровский не нашел в себе сил просто выкинуть первую часть в корзину. Через час-то интересно становится! Hаркобарон (Федор Бондарчук) такой отличный парень, что я бы в дилеры пошел, пусть меня научат (любопытно, кстати, что думают по этому поводу в спонсировавшем картину Госнаркоконтроле). Бескомпромиссный оперативник (Алексей Серебряков) тоже рельефный, цельнокроенный характер: слез с иглы, а потому выжжен изнутри и злой как черт. Эти двое и есть тиски, между которыми зажат оступившийся, как написали бы советские критики, главный герой — диджей из большого южного города (Максим Матвеев). Одна случайная афера с наркотиками, и вот уж свободный художник микрофона и вертушки вынужден отрабатывать дань местному криминальному авторитету и одновременно стучать на него несгибаемому майору. Так-то, ребята.
Вопрос, однако, не в морализаторстве, а в том, насколько занимает эта поучительная сторона сюжета самого Валерия Тодоровского. Насколько интересно ему снимать проблемное «молодежное» кино о выборе, ответственности и т.д. По-моему, не очень. Чтобы сочинять кинороман воспитания, неплохо бы получше присмотреться к воспитуемому, а в «Тисках» главный герой — техническая, по сути, прокладка. О чем вообще говорить, если диджей — абсолютно деревянный? Ни танцевать не умеет, ни просто двигаться. Пластики, чувства ритма ни на копейку. Смазливый? Девочки, вам как? Это ж зрительское кино, герою надо сопереживать, причем не только в том смысле, чтобы братва в подворотне не испортила ему фотокарточку.
Не испортит. Кто здесь само обаяние, так это наркоторговец Вернер. Актерская органика Федора Бондарчука безупречно вписана в кинотрадицию сочувственного изображения плохих парней. Отменно придуманы, например, эксцентричные штрихи вроде привычки встречать милицию, растянувшись ничком на полу автомастерской и разговаривая со стоптанными майорскими ботинками. Это юродство, как и умная злая цепкость, спрятанная за напускным добродушием, не выщелкивают навскидку какой-то конкретный кинопрототип, но выглядят стопроцентно цитатными, почти каноническими: таких bad guys мы точно где-то видели, и не раз, дайте только вспомнить, где. Несмотря на весь свой зрительский прицел, «Тиски», конечно, сделаны синефилом, и в этом смысле игра Бондарчука — не бенефисный выпендреж, а точная, мастерская подача, умение работать в команде.
Эту подачу ловко принимает Алексей Серебряков, играющий абстинентную одержимость майора с таким же четким пониманием задач и внимательной оглядкой на традицию. Которая тянется не от советских милицейских фильмов к каким-нибудь, условно говоря, «Ментам», а скорее уж от нуара к неонуару.
Иначе говоря, и Бондарчук, и Серебряков верно чувствуют ту короткую дистанцию, которою Валерий Тодоровский выстраивает между импортным жанром и отечественной фактурой, эффектно и убедительно переформатируя последнюю (спасибо оператору Роману Васьянову и художнику-постановщику Владимиру Гудилину).
Ведь чем хотят быть «Тиски»? Нашим «Траффиком», нашим «Городом Бога». Пересказанным по-русски Голливудом с оглядкой на фестивальную стилистику модных киноавторов из Латинской Америки. «Траффик», кстати, вспоминается первым делом не только из-за наркотиков, но и потому, что между Стивеном Содербергом и Валерием Тодоровским определенно немало общего. Оба — интеллигентные киноманы и холодноватые профессионалы, оба знают толк в стилизации.
Тодоровского в отечественной фактуре занимает прежде всего способность к мимикрии. В идеале Ростов-на-Дону, где снимались «Тиски», должен выглядеть так, чтобы в окрестных южнорусских степях нам мерещились кактусы. И это не минус, а плюс. Не потому, что картинка получается модной, а потому, что визуальный ряд соответствует жанровой задаче, а это все еще большая редкость в новом русском кино, по большей части тупо воспроизводящем голливудские схемы на фоне кремлевских стен и прочих родных осин. Почти десять лет назад та же стратегия принесла Тодоровскому успех в «Стране глухих» — едва ли не первом в новейшей российской кинопрактике фильме, где Москва выглядела как универсальный современный мегаполис, в котором разыгрывается универсальный жанровый сюжет, а не какие-то сугубо местные истории, неконвертируемые по причине убогого дизайна. Пожалуй, кроме Тодоровского схожего эффекта умеет добиваться разве что журнал «Афиша».
«Тиски» в экспозиционной своей части тоже что-то вроде «Афиши» — так сказать, все развлечения Ростова-на-Дону: цветистая клубная жизнь и наркотики, живописно обшарпанные переулки и богемный антураж квартиры-студии, в которой обитает герой-диджей. Город, впрочем, принципиально не назван, так что действие, как выразился бы Альфред Жарри, происходит в Мексике, а значит нигде.
Но эта донская Мексика недорого стоит, пока ее населяет схематичная малохольная молодежь. Зато когда тиски затягиваются, сближая героев-антиподов Серебрякова и Бондарчука, у каждого из которых своя правда и страсть, начинается вполне полнокровное кино. Как ни странно, Тодоровский выигрывает, ступив на, казалось бы, чужую для него территорию Мартина Скорсезе и Майкла Манна, фильмов о настоящих мужчинах, один из которых в силу неотменимых законов жанра — полицейский, а другой — бандит. А номинальный герой «Тисков» с самой молодежной на свете профессией сидит в это время в чистом поле на фоне заката и задается риторическим вопросом: «Что же мне делать?» Что-что. Валить из кадра и не мешать.
Читайте также
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино
-
Между блогингом и буллингом — Саша Кармаева о фильме «Хуже всех»
-
Школа: «Теснота» Кантемира Балагова — Области тесноты
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера