Попа с ручкой
Волк с Уолл-стрит. Реж. Мартин Скорсезе, 2013
Воздушный бордель резко берет влево, попав в зону турбулентности.
Плавающий президентский люкс принимает «в харю» волну океанических масштабов.
Один вертолет взрывается, другой стрижет лопастями кусты поместья на Лонг-Айленде.
Горсти таблеток танцуют на бильярдном столе в жизнерадостных брызгах бочкового (то есть single cask) виски, обнаженное женское тело превращается в орнамент, наркотическая афазия за доли секунды расплавляет речь на полуслоги. Золотая рыбка. Пармская ветчина. Омары. Инцест, геронтофилия, ружья с транквилизаторами для карликов, но никакого настоящего насилия — и вхолостую растревоженный тестостерон за ненадобностью превращается в боевое уханье, отборный мат, онанизм, миллионы долларов. Продай мне эту ручку, ага.
Выйдя на воздух после сеанса, словно из банной парилки в тихую снежную ночь, первым делом думаешь: «А ведь все это снял (простите) старый дед!» Не молодой наглый пересмешник, а седовласый мастер с хорошей продюсерской динамикой, устоявшейся творческой системой и прочим капиталом, который обогащает степенные киноколонки отступлениями в скобочках. Может быть, кого-то это уже и не удивляет, меня — пока да. В случае с триумфальной «Жасмин» Вуди Аллена это чувство полноводной молодости — не качественного продукта и не мудрости, а именно молодости, то есть полной противоположности вторичности — было нивелировано, смягчено травоядным характером автора. Тут же нам подают трехфунтовый кусок некошерного мяса. Кукиш размером с IMAX, адресованный всем законам творческой биографии, щекочет зрителю нос.
Волк с Уолл-стрит. Реж. Мартин Скорсезе, 2013
По части крутости Скорсезе двадцатилетней давности, снявший «Славных парней», сконфужено потупился бы перед новым Скорсезе — как баскетболист-бомбардир в расцвете сил, которому ветеран только что забил трехочковый (что, конечно, не значит, будто «Волк с Уолл-стрит» выигрывает матч как художественное высказывание в целом). Кажется, перед нами дождавшаяся своего часа бомба, выпущенная с партизанским остроумием: в троянском коне дурацкого трейлера с песенкой Канье Уэста и к тому же в самое неподходящее время. (Леонардо Ди Каприо устраивает вечеринки через полгода после тошнотворного Гэтсби? Вы серьезно?) Кажется также, что Ди Каприо все пятнадцать лет сотрудничества с Марти просто дозревал до статуса дипломированного скорсезианца, а теперь учитель устроил ему выпускной бал с конфетти, шлюхами и второй номинацией на «Оскар». Тут, конечно, впору креститься: все «кажется» стреляют мимо цели.
Для Мартина Скорсезе этот проект, судя по всему, не был самостоятельно выношенным решением: снова войти в воду криминальных трагикомедий его уговорил ведущий актер. Ди Каприо давно и серьезно хотел сыграть брокера Джордана Белфорта, радушного хозяина босхианской пирушки, на которую вся Америка скидывалась многие годы, как могла, — кто из сейфов, а кто из нычек в носках и спальных подушках. Страна получила за это экономический кризис и трехчасовой кинопортрет, Белфорт — три года тюрьмы с теннисными кортами и занятиями кундалини-йогой.
Волк с Уолл-стрит. Реж. Мартин Скорсезе, 2013
Почти детская порывистость Ди Каприо на этот раз пошла ему на пользу. Упрямое желание разыграть в красках эту историю привело его к настоящему бенефису — даже несмотря на глупый вид с темными линзами и волосами, убитую и похороненную харизму и просто уморительную непохожесть на своего «отца» Роба Райнера. Если честно, для такой очаровательной итало-семитской обстановочки трудно вообще представить более инородную фактуру, чем Лео. Он категорически не монтируется, будто актер, вклеенный в анимационный фильм (или, наоборот, мультяшка, врисованная в кинопленку), — и все равно это его триумф. Триумф вечного мальчишки, мелкого пакостника, недалекого забияки с гневливым лицом, скользким хохоточком и раздувающимися ноздрями. Это абсолютный поросенок, бузилка, мерзотинка, холера, попа с ручкой — в общем, ему подходят все номинации, которыми деревенские бабушки награждают своих любимых внуков. Какой уж тут Гэтсби!
Для ультимативного воплощения своего психологического типажа Ди Каприо получил идеального напарника: Джона Хилла, который очень серьезно, даже с некоторым старомодным трепетом, отнесся к сотрудничеству с маэстро Скорсезе, создал скрупулезно проработанный образ злобно-веселого хомячка. Он сидит на плече вредного мальчишки, дает ему курнуть крэка и мямлит что-то про одноклассника-обувщика. Визуально этот персонаж действует так сильно, что порой (например, в сцене с телефонным проводом и роковой ветчиной) кажется, будто Хилл в буквальном смысле оборотень. Домашний любимец, предводитель дворцового зоопарка с попугаями, сурикатами, крокодилами и обезьянками — как обыкновенными, так и прямоходящими. Пожалуй, никогда еще Уолл-стрит так не напоминала джунгли, хотя мусолят эту метафору уже десятки лет.
И, конечно, цирковые лица, сиплые голоса, захлебывающиеся в быстрых диалогах, весь великолепный актерский аттракцион — суть лишь малая часть общей развлекательной программы. Искривленные линзы для измененных состояний, музыка, намертво прилипшая к видеоряду, камера прямиком из 89-го, синкопический ритм, слоу-моушны, заставляющие забыть, как тебе надоели слоу-моушны, — больше всего напоминают углеводное опьянение после постных дней, когда быстрый, дешевый, вредный сахар бьет в голову. И с чего, действительно, режиссеру здесь скупиться на сладости? «Волк с Уолл-стрит» — отличный пример того, как грамотно подчинить форму повествования основной теме. Да, фильм о скуке необязательно должен быть скучным, но фильм о натуральном свинстве едва ли можно сделать сдержанным.
Есть ли в этом идеологическая подоплека? Хочет ли Скорсезе, чтобы нас стошнило от пончиков с кокаиновой пудрой? Трудно сказать; любовь и ненависть, как известно, ходят близко. Но невозможно в очередной раз не задуматься о том, кем себя чувствует левак Скорсезе на капиталистическом скотном дворе. Ангелом-истребителем? Вуайеристом? Крысоловом? Или спецагентом-тимуровцем, который едет в метро и грустит, не чувствуя долгожданных эндорфинов в связи с формальной, но не сущностной победой над Квакиным? Так сложилось, что Мартин Скорсезе всегда с близкой дистанции снимал тех, кого недолюбливал. Может быть, завет держать врагов ближе, чем друзей, распространяется и на идеологических противников, а может быть, для левака снимать фильмы о честных людях — это неизбежный путь в унылый соцреализм. А может, и вправду любит человек негодяев. Чужая душа — потемки.
Волк с Уолл-стрит. Реж. Мартин Скорсезе, 2013
Честно говоря, это не так уж и важно. Главное, что все эти маркетинговые истины про продажу ручки для навязанного автографа не стоят и ломаного гроша. Риторика героя — нулевая, его секрет искусственного ажиотажа знаком теперь и школьнику, а закадровый текст как попытка общения со зрителем вообще не работает. Для последнего это отличная возможность почувствовать себя не то чтобы умнее, но вроде как выше на пару ступеней эволюционной лестницы. Человек наворовал вагон денег, вышел сухим из воды, но на экране выглядит ничтожеством, а ты пойдешь после сеанса в свою однушку — и молодец. Вот такое внушить человеку — это уже искусство. «Я был бедным, я был богатым, и я выбираю быть богатым» — звучит весело, убедительно, но исключительно на уровне послушать немного и бежать вон из секты, еле сдерживая смех. Не потому что все они неприятные люди с дурными привычками и отсутствием этических барьеров, а потому что добровольное, не навязанное мощной тоталитарной блокадой оживотнивание — удовольствие все-таки не для всех. Животные — это круто, за ними интересно наблюдать, что естественно, то не безобразно, но нет, спасибо, я домой. Наверное, на том и держится политинформация от Мартина Скорсезе.
Это не новая мысль. И — скажем прямо — совсем не новое кино. Но то, что замысловатая машина времени авторского кинематографа продолжает поставлять нам такие анахронизмы, так приятно, что невольно теряешь объективность. И черт с ней. Гуляем!
