Сарусето гза и обратно
Если бы первым из ныне здравствующих отечественных режиссеров в скульптурных формах был отлит, к примеру, Никита Сергеевич Михалков, никто бы не удивился. Это было бы
Думаю, будь это во власти Георгия Николаевича, он бы приложил силы к тому, чтобы такого кошмара на тбилисской улице никогда не было. Но режиссер Данелия болен, сил у него мало, все они нужны для завершения мультфильма
По правде говоря, это не классику Данелия памятник, а его бессмертному фильму. Данелия там один из четверки, причем самый маленький (для Церетели — просто микроскопический). Слева летчик Мизандари в пальто и кепке на глаза, справа щофер Хачикян с покрышками и ветеран Волохов в валенках, а в центре то ли тумба, то ли гриб с чешуйчатой шляпкой, то ли что совсем другое — вот на этом и прикреплена металлическая пластина с перфорацией и Георгием Данелия, шагающим
Тбилисцы памятник уже недолюбливают, и их можно понять: этот город прививает людям вкус. Кажется, у местной интеллигенции с президентом Саакашвили не столько политические, сколько эстетические разногласия. Новый мост через Куру, по причине сходства обозванный «прокладкой», ему не могут простить даже за эффектные победы в войне с коррупцией.
Памятник персонажам фильма Мимино в Тбилиси
«Мимино» окаменел у въезда в Авлабар на исходе сентября, а в начале ноября прошла вторая «Тбилисская неделя» — так теперь называется фестиваль кино России и других стран СНГ в Тбилиси, который здесь проводят при поддержке Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества
Лучший в городе кинотеатр «Руставели», где идут фестивальные показы (24 фильма, 25 сеансов), стоит на одноименном проспекте — тоже главном. Прежде он назывался Головинским и был проложен на месте дороги, переходившей
Однако не все так лучезарно — и сказать, что фестивальные залы регулярно трещали от напора желающих в них попасть, означало бы соврать, а не хочется. Шумной рекламной компанией «Неделя» не сопровождалась, ее ожидание не подогревалось, известия о ней в городское информационное поле не вбрасывались — и говорят, что у этой скромности были
Плакат кинофестиваля Тбилисская неделя
Полный зал собрался на церемонии открытия, когда давали «Мишень» Александра Зельдовича. Зал с фильмом, увы, не совпал и к концу просмотра сильно поредел. Не стану возлагать всю вину на «Мишень»: так уж складывается в последние годы грузинская жизнь, что про желание быть счастливым здешним людям, конечно, понятно, а про кромешную усталость от выморочного мира гламура — вряд ли. Собственно, и в наших краях ограниченный доступ к тем обстоятельствам, без знания которых внятную связь с «Мишенью» не наладить, открыт только в специально отведенных местах, преимущественно —
Другое новое кино из России показывали в залах поменьше, и публика там собиралась в умеренных количествах, но выглядела заинтересованной. С чувством аплодировала Коле Хомерики, показавшему «Сердца бумеранг» — по мне так пока что лучший свой фильм, близкий родственник
«Сердца бумеранг» включили в фестивальную программу «Режиссеры
О последнем ничего сказать не могу — как и все, еще не видел, только выложенным в сети постером восхитился. А первый мало похож на попытку навести мосты и проложить пути — разве что пути для танков. Подозреваю, лет через пятьдесят «Олимпус» займет достойное место в программе «Конфронтация», которую составит Владимир Дмитриев для очередного архивного фестиваля «Белые столбы». Грузины такое снимать, похоже, брезгуют: «Пять дней августа» с Энди Гарсиа в роли Саакашвили сделали за них американцы. Грузины вообще кино делают мало — им сейчас не на что, но если снимают, то свободных «Прогульщиков». Этот фильм Левана Когуашвили участвовал в прошлом Московском кинофестивале (двумя годами раньше на ММКФ показали «Другой берег», и вот там, было дело, Георгий Овашвили фыркнул в нашу сторону: что ж, получился самый слабый эпизод в достойном кино).
Кин-дза-дза-дза! (реж. Георгий Данелия и Татьяна Ильина, 2012)
Объясняться в любви — гораздо более приятное занятие, чем фыркать. Об этом со знанием дела говорил со сцены на открытии «Тбилисской недели» Ираклий Квирикадзе, слегка тревожа тени Пушкина, Лермонтова и Гумилева, в Грузию влюбленных. Павел Лунгин, которого здесь не было двадцать лет, восхищался не вульгарной красотой местных лиц. Александр Зельдович, четверть века назад впервые приехавший сюда с дипломной «Воительницей», вспоминал про «Закат» и работу с Рамазом Чхиквадзе — его не стало буквально накануне фестиваля. Роман Балаян заявил, что у нас было советское кино и грузинское кино: утверждение в силу его размашистости спорное, но в режиме объяснения в любви — приемлемое. Наконец, Галина
Год назад Данелия стал первым лауреатом приза за вклад в киноискусство имени Софико Чиаурели, своей кузины. В нынешнем году эту премию вручили на церемонии закрытия актеру Автандилу Махарадзе и оператору Михаилу Аграновичу: так фестиваль отметил
Махарадзе сыграл в «Покаянии» диктатора Варлаама Аравидзе и его сына Авеля — и ни до, ни после таких кинематографических подарков от судьбы не получал и так ярко на экране не блистал. Вот уже шесть лет он и вовсе ничем не связан с кинематографом, которому сейчас, повторю, трудно живется в Грузии, и служит, как и прежде, в Театре имени Руставели. Занятно, что на сегодня последняя роль Махарадзе в кино — Иосиф Сталин в английском телевизионном фильме «Архангел».
Для оператора Аграновича, по его собственному признанию, четверть века назад большой удачей стало то обстоятельство, что его старший коллега Ломер Ахвледиани, постоянный соавтор режиссера Абуладзе, к тому времени был ангажирован Резо Чхеидзе для съемок
Обе награды лауреатам на сцене кинотеатра «Руставели» вручил Мераб Нинидзе, сыгравший в «Покаянии» внука диктатора Аравидзе: тогда он был студентом Тбилисского театрального института, сейчас — известный актер, живет в Вене.
Покаяние, может, и не такое приятное с виду занятие, как объяснение в любви, но без него — не получится. Хорошо бы к следующему юбилею легендарного фильма это занятие стало актуальным для родной страны — сразу после похмелья и отрезвления. Один только нюанс: каков способ? Отца, будь он трижды мразь и преступная сволочь, из могилы не выкапывают; даже если у Абуладзе это была политическая метафора — она ложная и опасная. Раскопки стоит вести не в затвердевшей кладбищенской земле — в себе. Там много чего можно обнаружить и уничтожить. К примеру, убить в себе мстителя — этого не сумела сделать непримиримая дочь художника в «Покаянии», но сумел непримиримый сын доктора из «Солнца неспящих» Теймура Баблуани. Его звали Дато, и он не поверил, что его отец, чудесный доктор Гела Бенделиани, был сумасшедшим. И в то, что труд отцовской жизни — потрепанная папка с выкладками, формулами и описаниями опытом по созданию панацеи от рака — никому не нужная галиматья, тоже не поверил. Дато был вознагражден за веру в финале фильма, который Баблуани посвятил памяти собственного отца.
«Солнце неспящих» вышло в
