Мир тает — «Вычитание» Мани Хагиги
В прокат выходит триллер ирано-канадского режиссера Мани Хагиги «Вычитание» (8 сентября в 20:00 состоится спецпоказ на «Ленфильме»). О тревожном фильме про встречу с двойниками рассказывает Карина Назарова.
Камера случайно оказывается свидетельницей драки в офисных стенах, но надолго здесь не задерживается и переводит взгляд на окно, по которому бьет холодный дождь. Вскоре находится подходящий объект для наблюдения: это учительница вождения Фарзане (Таране Алидости). Она беременна, страдает депрессией и беспокоится, что станет плохой матерью. Тревога для нее — не инородное тело, а давний спутник. И небеспочвенно. Вот Фарзане видит в окне своего мужа Джалала (Навид Мохаммадзад), который должен быть в другом городе, а прямо сейчас идет к дому другой женщины.
Но был ли это действительно он? Не показалось ли ей? Не сходит ли Фарзане с ума? Как бы то ни было, но сумасшествие — в первую очередь отражение внешнего. Безумие давно разлито по миру. В Тегеране идет дождь, заползая в дома через дыры в потолках и по ржавым трубам, а где-то далеко-далеко тают ледники. В непрерывном ливне реальность стала искажаться и мерцать отражениями.
Фантастическому событию нет объяснений, оно беспричинно, тем и страшно
Начавшись как причудливый симбиот семейной драмы и хоррора про страх материнства, «Вычитание» перерастает сначала в триллер, а затем в фантастику. Джалал и Фарзане вдруг встречают своих двойников — супружескую пару, отличающуюся только именами: это не Фарзане и Джалала, а Бита и Мохсен.
Практически в любой культуре двойники не сулят ничего хорошего, поскольку могут подменить собой оригинал. И без того напряженную обстановку нагнетают апокалиптичные гром и потоп, взявшиеся из ниоткуда — на небе ни облака. Тревогу вызывает даже само пространство: бесконечные лестничные пролеты, коридоры, дверные проемы, в которых то и дело выключается свет, подтверждая мистику видимых явлений.
Встреча с двойниками поражает и меняет каждого из героев, но по-разному. Одни мучимы тревогами и сомнениями, другие испытывают дрожь другого рода — приятное влечение к прошлому. Кто из них оригинал — тот еще вопрос. Может, это утраченные в детстве родные? Может, они сами были ошибкой, случайным знаком в красивом уравнении судьбы? Фантастическому событию нет объяснений, оно беспричинно, тем и страшно.
Мани Хагиги придумал этот сюжет, когда в жаркий день зашел в мечеть укрыться от зноя и увидел там выставку фотографий ирано-иракской войны. На одном из снимков был изображен раненый войной человек, и в его лице Хагиги узнал свое отражение. Тогда и родилась идея для кино, обросшая скоро и политическим измерением — «все в Иране вынуждены носить два лица: одно для дома, другое для публики», — об этом режиссер твердит в каждом интервью. Но его фильм все-таки немного о другом.
Фильм строится на пересечении внешнего и внутреннего, слиянии всех эмоций в одном мгновении
Любитель братьев Коэн и Леоса Каракса, шутник, отрубавший головы иранским режиссерам и самому себе в «Свинье» 2018 года и сплетавший мифы, сказки и документалистику в ленте «Приходит Дракон», Мани Хагиги теперь достал свой диплом философа. Ученик Брайана Массуми, в «Вычитании» он обращается к исследованной вдоль и поперек кино и литературой теме двойников, чтобы визуально пересказать «теорию аффекта» своего учителя: внешняя реальность, события, встречи первичны по отношению к форме внутреннего психического мира, аффект всегда овладевает нами извне, и он всегда находится в избытке.
Избыточность зеркального образа становятся объяснением, как «вовне» создает каждое «внутри», как двойник в отражении однажды связывает тело и мысль воедино. Столкновение с живым отражением у Мани Хагиги не только фрейдистская жуть, но способ извлечения этой странной связи. Для его героев встреча с двойниками провоцирует цепь внутренних переживаний — от ужаса до долгожданного успокоения, от гнева до любви. Но подобрать слова для описания их эмоций едва ли возможно — здесь все растворяется в неразличимости, любовь не видится любовью, грусть — только грустью. Это всегда смесь чувств и переживаний, не остается ничего определенного. Для видимости этого потока, режиссер вычитает все интервалы между мыслью и действием — одно сразу перетекает в другое даже на визуальном уровне. Чернота комнаты сменяется тусклым вечерним светом фонарей, пасмурные оттенки полудня — неуютными квартирами. Фильм строится на пересечении внешнего и внутреннего, слиянии всех эмоций в одном мгновении.
Хагиги снимает чувственное и аффективное кино, заставляя зрителя испытывать вместе с героями паранойю, нежность, страх, растерянность, ярость. Распространенное в популярной психологии требование «встать на место другого» обретает зловещее воплощение: одни тут правда встают на место других. Такая вот арифметика.
