Степан Бурнашёв: «Мы снимаем о себе, а значит, не можем врать»
Якутское кино не выходит из топа. В конце апреля на «Ленфильме» прошли показы фестиваля Arctic Open, куда заезжал режиссер «Черного снега» Степан Бурнашев, а с 12 мая в прокат выходит «Нелегал» его товарища и соавтора Дмитрия Давыдова. О снятых в долг фильмах и прочих особенностях кинематографии Республики Саха со Степаном поговорила Ксения Ильина.
Вас часто называют «главным якутским хоррормейкером» и «якутским Тарантино». Что думаете по этому поводу?
Мне неважно, как меня называют. Я не зациклен на определенном жанре, не пытаюсь никого копировать. Раньше, когда я начинал, из-за того, что у меня нет кинообразования, я всегда задумывался: «А может тут снять как в том фильме». Но в итоге мне никогда не удавалось, потому что я об этом забывал во время съемок. И это здорово. Мне хочется самому что-то делать. Да и хорроров у меня всего-ничего: «Нечисть» да «Республика Z», ну и «Черный снег» тоже хоррором окрестили, хотя я думал, что снимаю социальную драму с вкраплением этнической составляющей. В «Проклятой земле» я использовал приемы хоррора, но по большей части это мистическая драма. У меня в багаже есть и мелодрамы, и молодежные комедии, и криминальные драмы. Я снимаю в разных жанрах, потому что хочу рассказывать разные истории.
Параллель с Тарантино может еще в том, что он без образования, и я без образования, он любил много смотреть кино в детстве, и я любил. Справедливости ради нужно сказать, что Тарантино умело копирует. А я не умею этого делать. Хотя я знаю якутских ребят, которые иногда кадр-в-кадр копируют, но по-своему. Я не считаю, что это плохо. Это их сверхспособность. А моя сверхспособность — снимать монтажное кино. Я работал с Александром Анатольевичем Прошкиным в Оренбурге и тогда увидел, как это делается. Это надо быть настолько уверенным в себе, чтобы запасных вариантов не делать, а снимать последовательно. Потом я сам стал снимать таким образом. Я все монтирую в голове и порой не снимаю ненужные реплики, которые хочу увидеть на крупном плане. Я рад, что у меня начинает получаться. С каждым проектом я совершенствуюсь. Этому, конечно, помогает то, что я после каждой смены иду и монтирую то, что снял.
Все снимают, а чем я хуже?
Раз уж я вспомнила Тарантино, давайте так: три ваших любимых режиссера?
Не столько режиссеры, сколько их фильмы. Первые, что пришли в голову сейчас: «Малышка на миллион» Клинта Иствуда, «Терминатор-2» Джеймса Кэмерона. В свое время я был под большим впечатлением от этого фильма и считал, что это лучшее кино из того, что было снято. Что еще? «Бердмен» Иньярриту, «Мимино» Данелии. И фильмы Тарантино тоже. «Однажды в Голливуде» мне понравился, там много обстановки и быта кинематографистов. Мне это близко.
Якутское кино в пяти словах
Как думаете, почему так вышло, что именно в Якутии получилось за маленькие деньги начать снимать по-настоящему достойные фильмы? Не единожды, а системно? В чем секрет?
В 2004 году у нас вышел в прокат фильм «Любовь моя» Сергея Потапова, его взял в репертуар кинотеатр «Центральный», рискнул и не прогадал. Народ пошел в кино. И тогда многие поняли, что, оказывается, можно снимать и показывать! Показывать в кинотеатре, по-настоящему. До этого же много было и телефильмов, и «Сахафильм» снимал, но в массы они уходили только через местное ТВ. А тут большой экран, волшебство. Потом на базе кинотеатра «Центральный» появилась кинокомпания «Алмазфильм», ее основал Александр Данилов. Анатолий Сергеев снял фильм ужасов «Тропа смерти», у него была мощная рекламная кампания, как у настоящего большого кино. Постер, тизер, трейлер, ролики, новости — это сработало. То был 2007 год. Все пошли в кино. Кому-то понравилось, кто-то разочаровался, не суть. Главное, многие поняли, что можно не только снимать и показывать, но и зарабатывать на этом. Был период, когда все подряд снимали, самого разного качества фильмы. И народ ходил на все подряд. Тогда и у меня зародилась мысль — все снимают, а чем я хуже?
А когда ты только начинаешь, нужно начинать с себя.
В детстве я смотрел много фильмов и задавался вопросом — а почему мы не снимаем наши истории? Вот посмотрел я фильм ужасов и думаю — а мне недавно рассказывали историю, которая намного страшнее и кинематографичнее. Почему это не снимают? Я мечтал, чтобы снимали у нас и о нас.
Потом уже количество перешло в качество. Одна из важных черт якутского кино — мы снимаем о себе, а значит, не можем врать. Это обычные человеческие истории, тем и подкупают. У нас, конечно, уже тоже появляются ребята, которые видят успех других на фестивалях и думают: «А сниму-ка я не простую историю, а „большую“». Я много общаюсь с молодыми и чувствую, что они хотят что-то этакое снять. Пытаюсь им объяснить, что если ты дебютант, так снимай о себе. Конечно, когда ты снимешь 20 фильмов, у тебя уже мозг будет работать без ограничений и ты можешь снимать все, что захочешь, хоть о буддийских монахах, почему нет. А когда ты только начинаешь, нужно начинать с себя.
По большому счету, в современном мире у общества одинаковые проблемы.
Якутский мир Алексея Балабанова
Вы хорошо знаете, что было с якутским кино до вашего поколения режиссеров? В 80-е? 90-е?
С 80-ми я знаком, но на меня оказали влияние именно 90-е. Я обменивал много видеокассет в то время, и тут мне однажды говорят — есть вот такой якутский фильм. Прихожу домой и вижу очень жесткое кино, наконец-то мои мысли воплотились на экране. А потом еще по ТВ показали «Проклятую землю», она мне безумно понравилась, я любил ужасы. Потом «Сахафильм» снял «Черную маску», я видел его в студенчестве, обрадовался, что смотрю якутское кино на большом экране. Два главных режиссера этой эпохи — это Алексей Романов, первый вгиковский режиссер, и Никита Аржаков, который потом снял этот эпичный фильм за 260 миллионов [речь идет об историческом эпосе «Тыгын Дархан», вышедшем в 2020-м году — примеч. ред.].
Еще есть фильм Анатолия Васильева, он доступен на YouTube, называется «Сайылык» (1992), он очень своеобразный и аутентичный. Стоит посмотреть, чтобы понимать, что кино зародилось не с нами, а тогда уже. Для многих кинематографистов эти режиссеры сыграли определенную роль в творческом становлении.
Зритель из Якутии и зритель из условной центральной России смотрит ваши фильмы по-разному?
В глобальном смысле нет, они видят одну историю. Например, мы показывали «Черный снег» на Лендоке, а после сеанса пошли посидеть с ребятами, которые рассказали мне о своем друге, который был на показе. Он заплакал, потому что увидел свою деревню, которая находится всего лишь в 70 километрах от Петербурга. Или пример с Варшавой. Мы показали там «Ыт». Некоторые в якутском обществе считают, что мы показываем себя с плохой стороны. А в Варшаве вопросов в духе «почему у вас так плохо» не было. Они увидели самих себя. По большому счету, в современном мире у общества одинаковые проблемы. И как бы мы не отличались ментально и национально, процессы все равно идут параллельно.
Стал шутить, что когда есть нечего, мы идем в лес, собираем алмазы и сдаем в ломбард.
Кинотавр-2020 — «Пугало» Дмитрия Давыдова
В то же время якутский зритель увидит своих соседей, свои пейзажи, немного другие детали, у него могут возникнуть вопросы. Именно поэтому критическое отношение в Якутии к нашему кино чуть выше. Яркий пример — «Пугало» Дмитрия Давыдова. На «Кинотавре» фильм вызвал фурор, а у нас к нему очень жестко отнеслись. Многие люди понимали, конечно, что это не о нас, а о таких юродивых людях, которые не могут найти свое место. Но из-за того, что фильм снят на якутском языке и на якутской земле, многие воспринимали историю буквально. И с «Черным снегом» так было. Я некоторым людям даже объяснял, что были времена, когда нас спаивали приезжие, а сейчас есть люди, которые сами спаивают своих. И это проблема. Об этом нужно говорить. И опять же, условия очень холодные, техника безопасности — это тоже наше, частное.
Есть еще такое мнение, что для Москвы и Петербурга якутский кинематограф интересен своей «диковинностью», «экзотичностью». Такой несколько колониальный взгляд. Как к этому относитесь?
Раньше такое было, да. Вначале, когда якутское кино только стали показывать на фестивалях. И, возможно, даже призы давали именно поэтому. А сейчас покажите мне кинокритика, который не смотрел якутское кино.
Кинокритики — все-таки особая каста.
Но оценивают фильмы и пишут о них же в основном критики. Во всех городах, где показывали якутское кино, уже есть свои любители якутского кино, я их встречал. Допустим, в Москве они с показа на показ переходят. Это не кинокритики, не земляки, а просто москвичи, которым понравился фильм, и они пришли на следующий. И тут уже колониальности нет, само понятие размылось, зрители не впервые смотрят якутское кино, благодаря платформам у нас увеличивается зритель.
Я в первую очередь зритель, а потом уже режиссер. Мне повезло, что я могу сам для себя снимать кино.
Отчасти благодаря якутскому кино мы боремся со стереотипами, которые есть в головах у некоторых людей. Я учился в Смоленске полтора года, и в один момент мне надоело объяснять, что у нас и образование есть, и машины ездят, и города стоят. Стал шутить, что когда есть нечего, мы идем в лес, собираем алмазы и сдаем в ломбард. Или вот эти представления, что мы на оленях ездим, а медведи по улицам ходят. У нас ведь все так же, как и здесь, особенно в городах. У нас очень современные люди, я даже удивился, когда в 1998 году попал в Питер и будто снова очутился в Советском Союзе. У нас уже очень модно одевались в то время, а тут у был гид в советской куртке и шапочке старой такой. И сейчас молодежь у нас продвинутая: одевается стильно, изучает все, в культуре разбирается. Благодаря якутскому кино мы расширяем зрительский кругозор. Кино ведь такое искусство, где за полтора часа можно многое рассказать.
А конкретно вам интересен сейчас больше какой зритель? Якутский, российский или международный?
А я их не различаю. Потому что я сам зритель. А я смотрю все: артхаусное, голливудское, иранское, японское, корейское, индийское кино. Я не снимаю ради определенного зрителя, я снимаю для себя. Я в первую очередь зритель, а потом уже режиссер. Мне повезло, что я могу сам для себя снимать кино. На любом языке, в любом жанре. Наверное, в первых фильмах я думал о том, что я снимаю для какого-то условного зрителя. Наверное, якутского. Я думал: «Как мне так снять, чтобы ему было интересно?» И я так один фильм испортил на монтаже, пытаясь думать за зрителей. Ты не можешь влезть в голову своему зрителю.
Где берете деньги для своих проектов? Республика поддерживает?
Я ненавижу деньги, потому что они мешают мне творить. (Смеется.)
Но без них, увы, творить тоже невозможно.
Республика объявила, что будет выделять 80 миллионов ежегодно, но пока в полной мере этого не делали из-за пандемии. Вот в 2020 году выделили 20 миллионов, их даже кто-то получил. В 2014 году мне дали на фильм «Другая жизнь» 200 тысяч рублей, тогда общий фонд был 5 миллионов. И в 2016 году мне позвонили: «У тебя же готовится фильм, не хочешь поддержки?» Мне дали тогда 400 тысяч. Больше я государственной поддержки в денежном эквиваленте не получал. В прошлом году делали конкурс на 30 миллионов, я подавался, но тоже не вышло. У нас есть негосударственная поддержка. Например, Арсен Томский создал свой фонд «Sinet Spark». Он поддерживает кино, выделяет 10-20 миллионов, объявляет конкурс. Я так получил на два моих последних фильма по миллиону рублей.
Мы же снимаем за маленькие деньги не потому, что мы можем. Просто других денег нет.
Есть у меня смешная история. Я был по уши в долгах с «Черным снегом» и «Проклятой землей», так еще задумал снимать фильм «Наша зима». И вот мне дают миллион рублей. Мне жена говорит: «Хорошо, у тебя есть миллион, ты в долгах, так откуда еще у тебя будут деньги? У тебя же бюджет фильма не миллион рублей». Я и задумался, надо ли мне снимать. А потом решил: «А когда мне вообще кто-нибудь давал миллион безвозмездно, чтобы я снимал кино?» Это же будет глупо, когда мне наконец дают деньги, а я такой: «Ребят, я в долгах, я не могу снимать». И согласился, конечно.
Потом уже «Черный снег» хорошо в прокате собрал, мы продали фильм на платформы, я разобрался с долгами, расплатился за новый фильм и сказал группе, что когда с проката будут деньги или я где-нибудь их найду, то сразу же с ними расплачусь. Они поверили в историю и согласились. А потом мне и Дмитрию Давыдову наш Амгинский район за победу на фестивалях подарил по машине «Нива». Я эту машину продал, чтобы снимать фильм. Поговорил с ребятами снова, объяснил, что у меня денег 600 тысяч за машину, могу дать небольшой аванс. Так и снимаю. На самом деле уже немного надоело. Мы же снимаем за маленькие деньги не потому, что мы можем. Просто других денег нет. В этом году я подался в российский Минкульт, но пока ни один якутский продюсер там денег не получал. Посмотрим.
Общаемся, дружим, но и конкуренция здоровая.
Дмитрий Давыдов: «В якутском кино собрались упорные ребята»
Вы сотрудничали с Дмитрием Давыдовым на фильме «Ыт» и делали монтаж «Пугала». С кем еще дружите из якутских кинематографистов? С кем хотели бы поработать в будущем?
Я общаюсь со всеми. Помогаю как могу. И по монтажу, и сценарий могу прочитать, и с документами поработать, и кого-то привезти помочь. С Димой же мы из одной деревни, знали друг друга, хоть и учились в разных школах. Потом он у меня актером был, а я — вторым режиссером у него на фильме «Нет бога, кроме меня», монтировал «Пугало», а также «Нелегала», «Молодость» и «Песни лета». Мы всегда поддерживаем друг друга. Для моих фильмов «Последний день», «Республика Z» и «Проклятая земля» писал сценарии режиссер фильма «Агент мамбо» — хита нашего якутского проката — Алексей Амбросьев-младший. У меня была ассистенткой и вторым режиссером на фильме «Первая любовь» Любовь Борисова, мы трудились над болгарским проектом вместе. Работал с Владимиром Мункуевым, на фильме «Чувак» я был исполнительным продюсером. Недавно придумали с ним одну новую историю. В общем, общаемся, дружим, но и конкуренция здоровая.
А если говорить про международных кинематографистов?
Я бы с удовольствием поработал с Эммануэлем Любецки. Его работы воздействуют на подсознательном уровне. Многие считают, что это просто — одним кадром снять и сэкономить кучу времени. Но это не так. Это же уметь надо! Чтобы было обоснованно, чтобы кадр не был пустым. Это похоже на отсеивание, которым занимается архитектор.
Расскажите о ваших будущих проектах.
Мы с Димой создали АММА production, хотим в будущем продюсировать молодых ребят. В прошлом году даже хотели алтайского режиссера поддержать, Мишу Кулунакова, мы взяли его сценарий и адаптировали под якутские реалии. Это был исторический фильм, мы хотели пригласить его в Якутию снять фильм на якутской культуре. Но нас, увы, не поддержали. Посмотрим, что из этого выйдет дальше.
Расскажите напоследок о фильме «Проклятая земля. Рок». Его ведь еще мало кто видел.
В 1996 году Эллэй Иванов снял картину «Проклятая земля». Она стала культовым ужастиком — многие до сих пор видят ее в кошмарах. В то время это было нечто. И все хотели сделать его ремейк, я в том числе. Потом на меня вышел один якутский продюсер и предложил снять сиквел, спустя 23 года. В том фильме много вопросов, а ответов на них нет. И вот Алексеей Амбросьев написал сценарий. Мы попытались сделать скорее не сиквел, а фильм, который бы существовал отдельно от первой части. Если человек никогда не смотрел «Проклятую землю», он наш фильм легко поймет. Это, кстати, один из немногих якутских фильмов, который рассказывает о шаманизме, мы там даже обряд показываем. Сейчас работаем над тем, чтобы точечно показать его по России, посмотрим, что из этого выйдет. А затем фильм выйдет и на онлайн-платформах.
Читайте также
-
«Один фильм помогает понять другой» — Говорим о любительском кино
-
«Это разрушит хрестоматийное восприятие» — Даниил Воробьев о сериале «Чистые»
-
«Камера видит любую фальшь» — Светлана Филиппова о фильме «Лиссабон»
-
«Стаканчик должен быть полон, причем кипятка» — Станислав Фомичев и Анна Далингер про «Угол наклона»
-
Аличе Рорвахер: «Нужно понять, что ты не уникален»
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»