Апокалипсис никогда — «Звезды в полдень» Клер Дени
В прокате второй за год фильм Клер Дени. О ломающем жанровые ожидания шпионском триллере, который удостоился гран-при жюри в Каннах, рассказывает Валерия Косенко.
Про революцию в тропиках интересно читать в газете. А вот наблюдать за ней из окна не очень. Для американской журналистки Триш (Маргарет Куэлли), оказавшейся на чужой земле накануне выборов, результат которых предопределен, очередная статья на непопулярную тему оборачивается риском застрять в джунглях навсегда. Редактор буржуазного журнала о путешествиях больше не хочет с ней разговаривать (забавное камео Джона Си Райли), патруль отбирает паспорт, а без него не купить ни билет на самолет, ни доллары на него (какой-то чудак посоветовал поменять их разом на местную валюту). Все, что остается униженной иностранке — собачиться с местными, искать бойфренда с долларами и ждать чуда. В баре местного «Интерконтиненталя» она знакомится с Дэниелом (Джо Элвин) — британец в белом костюме сам без пяти минут жертва обстоятельств, но пока сорит деньгами в баре и в целом напоминает Гарри Палмера в исполнении Майкла Кейна. Кроме того, у него в номере есть кондиционер.
Нищие окраины, политическая лихорадка, пандемия, — эти обстоятельства, не такие уж страшные по отдельности, Клер Дени сводит воедино в своем фильме по мотивам одноименного романа Дениса Джонсона. Действие книги перенесено из далекой середины 1980-х в наши ревущие двадцатые. Что ж, надо признать, изменилось не многое. Стало даже страшнее: словно все всадники апокалипсиса собрались в одном месте, чтобы доконать обывателя, которому не так уж трудно примерить на себя происходящее на экране. От пандемии натерпелась и съемочная группа: из-за ковидных карантинов перенесли съемки «Бэтмена», и главную мужскую роль вместо Роберта Паттинсона, который не мог манкировать голливудский блокбастер, исполнил Джо Элвин.
Дени дает политический фон как неизбежную и безусловную данность, без начала и конца
Порой даже кажется, что зритель куда лучше представляет, где оказались герои, чем они сами. Это вам не «Наш человек в Гаване»: британский «колонизатор» даже с пистолетом мгновенно превратится в жертву, а американскую журналистку едва ли защитит гражданство или редакция. Впрочем, и номинальные злодеи вызывают скорее не страх, а недоумение. Бен Сэфди — агент ЦРУ? Триш, хоть и сыта по горло окружающей реальностью, чувствует себя в ней, как рыба в воде: сдавать под к дедлайну тексты о благополучных курортах ей явно сложнее, чем ехать не пойми куда на угнанной машине или пересекать границу с контрабандистами. Даже если это всего лишь условности жанра, в котором не до рефлексии и логики, ей явно в этом жанре уютно.
А может, дело не в жаре, не в отсутствии стабильности и даже не в прямых угрозах, а в давящем ощущении безвременья. Дени дает политический фон как неизбежную и безусловную данность, без начала и конца. Приключения незадачливой парочки — от полицейских засад до неловких попыток пробраться через границу без документов — не ведут к разрешению конфликта, но и не обостряют его. Вооруженный повстанческий патруль, возникающий вдруг в кадре — лишь элемент декора, не вызывающий замешательства ни у героев, ни у зрителя.
Ложно все, кроме сексуального притяжения
Важнее — зной, пот и испарения никарагуанских тропиков, которые образуют свою фантомную драматургию. Чем ближе финал, тем сложнее разобраться в природе происходящего: что из увиденного реально, а что оказывается миражом? Например, пистолет, обнаруженный Триш в ванной комнате Дэниела, попал сюда словно с наконец проявившейся фотографии из завязки «Фотоувеличения» Антониони. Был ли он? Линия, словно бы никуда не ведущая, но от нее сложно избавиться. Как и от сравнения с другим шедевром Антониони «Профессия: репортер», там тоже про своего рода затянувшийся творческий отпуск и навязчивые миражи.
Здесь ложно все, кроме сексуального притяжения. Изначально заявленная конкретика — от географической принадлежности до социальных ролей — оборачивается не более чем фикцией, убаюкивающей зрителя иллюзией ясности происходящего. Незадачливая американка трансформируется из журналистки сначала в безработную, затем в проститутку (или секс за деньги с Дэниелом — это тоже игра?), а сотрудник нефтяной компании — не то в шпиона, не то в партизана. В такт гипнотическому саундтреку нарастает тревога перед финальным разоблачением. Настроению страха, недоверия и паранойи, мы обязаны группе Tindersticks, и чувственный саксофон отсылает к другой параноидальной ленте семидесятых — «Разговору» Копполы, где герой оставался один на один со своими миражами.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса