«Звездная карта»: после мутации
Девица в черных перчатках до локтя и с ожогом на лице (Миа Васиковска) вылезает из автобуса и направляется к парковке для элитных автомобилей. «Меня зовут Агата Вайс, я просила лимузин. В смысле, длинный такой», — «Простите, все были заняты», — отвечает водитель (Роберт Паттинсон). Его зовут Джером Фонтана, и никакой он не водитель лимузина, а актер и сценарист. Как, впрочем, и все в этом городе. «Ты откуда?» — «С Юпитера. То есть, из Флориды». «Что делаешь в Лос-Анджелесе?» — «Семью навещаю. Слушай, у тебя есть карта, на которой отмечены особняки знаменитостей?»
Не пугайтесь звездного неба на начальных титрах, — небесные тела остаются на растерзание братьям Нолан. «Звездная карта», о которой говорит Кроненберг, — это путеводитель по живым достопримечательностям Голливудских холмов, который, по мнению Агаты, должен лежать в бардачке у каждого уважающего себя водителя лимузина. У Джерома пока такого нет.
Сейчас из шкафов полезут скелеты, а мертвые восстанут из могил, чтобы поговорить о наболевшем.
Главные герои — голливудские знаменитости, место действия — их особняки. В первом проживает пьющая невротичка Хавана Сигранд (Джулианна Мур) — актриса в зените славы, которая сутками глотает антидепрессанты, надеясь спастись от надвигающегося безумия: на каждом углу ей то и дело мерещится призрак матери, большой голливудской артистки, за чью роль в римейке Хавана хватается как за спасательный круг, способный удержать на плаву ее карьеру. Второй особняк принадлежит целой семье: сверхуспешному психологу и массажисту (Джон Кьюсак), автору нескольких бестселлеров и собственной нью-эйдж практики; его жене, еще одной пьющей невротичке с истериками, и их сыну (Эван Берд), резвому 13-ти летнему подростку с мимикой Джастина Бибера, — наркоману, миллионеру и звезде франшизы «Плохой бэбиситтер». Между этими домами кометой проносится Агата, непростая девушка с большой тайной, приехавшая покорять Лос-Анджелес при помощи знакомой из твиттера — престарелой Кэрри Фишер (Кэрри Фишер). Внимание, голливудская мудрость: обнаружили в своем доме девушку в черных перчатках до локтя — бегите. Сейчас из шкафов полезут скелеты, а мертвые восстанут из могил, чтобы поговорить о наболевшем.
Свой первый фильм, целиком снятый в Голливуде, Дэвид Кроненберг начал с монументального кукиша в адрес приютившего его на время города грехов. Приблизительный пересказ сюжета равен описанию героев, но лишь потому, что все происходящее с ними складывается не столько в драматическое повествование, сколько в клиническую картину, — как можно пересказать безумие? После камерного, предельно схематичного «Космополиса», Кроненберг снял свой самый избыточный, многослойный и странный фильм, который работает как выжившее из ума механическое пианино: действие хаотически мечется между героями, меняются регистры, интонации и жанры, — от сатирической комедии до хоррора, от извращенной мелодрамы до кровавого урожая. Впрочем, слух к этому быстро привыкает, и «Звездная карта» на поверку оказывается не бессмысленной какофонией, а грандиозным атональным произведением, в котором поначалу сбивающее с толку отсутствие гармонии подчинено жесткой логике и внутренней динамике, а тональности сосуществуют друг с другом в симфоническом синтезе. Начали за здравие, кончили за упокой, — бурлескная черная комедия с шуточками про индустрию это лишь вступление; на каждом повороте «Звездная карта» становится быстрее, громче и страшнее — вскрываются чужие тайны, вылезают из бассейнов фантомы прошлого, повисает в воздухе слово «инцест», спонтанные поступки приводят к необратимым последствиям. Лейтмотивом служит стихотворение Поля Элюара «Свобода», которое снова и снова бормочет себе под нос Агата, — до тех пор, пока все остальные не станут ей вторить, и в конце концов голоса — живые и мертвые — не сольются в монументальной коде.
Здесь все безумны, — но это безумие не лечится таблетками и психотерапевтами, а передается по наследству, вместе с особняками, денежными состояниями или карьерой в шоу-бизнесе.
Зачем все это? Голливудская сатира, обличающая блеск и пустоту этого мира, — сама по себе призрак прошлого, вылезающий из зоны бессознательного для разговора на неудобную тему. Эти неспособные на искренность живые мертвецы, спартански прятавшие за масками полное отсутствие личности, пока изнутри их пожирали темные секреты, довели себя сначала в 1990-х, а потом — в начале 2000-х. Съехали с катушек и покончили с собой, как в «Малхолланд-драйв», или — что еще страшнее — просто убрались восвояси, как в олтмановском «Игроке» или «Американском психопате». Теми же разоблачениями двадцать лет назад занимался и автор сценария «Звездной карты» Брюс Вагнер — выдающийся, но недооцененный человек: последователь Кастанеды, друг Брета Истона Эллиса и Уилльяма Гибсона, убежденный антикапиталист, писатель и автор сериала «Дикие пальмы» — трехсот минут научно-фантастического безумия, которые сам Вагнер определял как «симфоническую поэму, сыгранную в оруэлловском Лос-Анджелесе». Под музыку Рюичи Сакамото герой Джеймса Белуши — скромный адвокат из Беверли-Хиллз — стремительно погружался в адский мир будущего, где натерпевшиеся от Рузвельта японцы встречались с саентологами, Томас Стернз Элиот — с компанией CNN, буддистские мантры — с братьями Маркс, а Филипп Дик — с Эженом Ионеско. В 1993 году «Дикие пальмы», со своим звездным актерским составом, Кэтрин Бигелоу и Китом Гордоном в качестве режиссеров эпизода, Оливером Стоуном в роли исполнительного продюсера, и наконец, с компанией ABC, взявшейся финансировать проект с одним только условием «чтобы не как у Дэвида Линча, а с началом, серединой и концом», — выглядели как подрывной элемент. Вместо увлекательного сай-фая ABC получили антикапиталистическую сатиру, демонизирующую телевидение в целом и голливудские студии в частности. Более того, разобраться в этом постмодернистском балагане было еще сложнее, чем в «Твин Пиксе», — но зато у него были начало, середина и конец.
Еще в начале прошлого десятилетия Дэвид Линч доказал, что Черный Вигвам находится в Голливуде.
Подрывному таланту Вагнера на роду было написано рано или поздно встретиться с каким-нибудь великим провокатором настоящего, — это вполне мог быть, например, Ричард Келли, но оказался Дэвид Кроненберг, — тот самый человек, который снял «Видеодром», откуда Вагнер позаимствовал управляющий человеком телевизор, слегка усовершенствовал и построил вокруг него «Дикие пальмы». Тот самый человек, на чье режиссерское внимание и была рассчитана «Звездная карта», вагнеровский tour de force, очищенный от примесей творческий метод и коллекция навязчивых идей. Строго говоря, именно «Карте» Вагнер обязан своей писательской карьерой, — Джером Фонтана, единственный герой фильма, находящийся в здравом уме, — это альтер-эго автора: в начале 90-х он развозил на лимузине кинозвезд, а в оставшееся время набрасывал сценарий, основанный на своем голливудском опыте. Сардонические заметки о страхе и ненависти в Лос-Анджелесе стали центральной темой его творчества, а исходный текст лежал у Вагнера в столе, постоянно дополняясь и переписываясь, в надежде на то, что когда-нибудь его увидит Кроненберг. Почти двадцать лет спустя они встретились, и оказалось, что Кроненберга по-прежнему занимают главным образом мутации и разного рода патологии, а Вагнер до сих пор считает, что на свете нет ничего патологичнее мутантов, населяющих его родной город. Призраки, бассейны, Дэвид Хокни, темная сторона успеха, кровавые студии, сексуальные перверсии, кризис искренности, упадок цивилизации, помноженные на невероятную плотность повествования, состоящего из сплошного гипертекста, намешанных в кучу технологических, политических, религиозных, культурных и поп-культурных отсылок и мрачную интонацию «а вот полюбуйтесь», — из составляющих «Звездной карты» Вагнер сконструировал восемь романов и пять сценариев. «Дикие пальмы» — не исключение.
Черная комедия оборачивается готическим кинороманом, но, парадоксальным образом, чем мрачнее он становится, тем ближе его герои к свету.
В этом царстве лжи под палящим калифорнийским солнцем Кроненберг с нескрываемым восхищением открывает для себя новую фактуру, — рассматривать обитателей Голливуда оказывается не менее увлекательно, чем сибирских воров в законе, или, к примеру, насекомых. Но, в отличие от Вагнера, великий канадец не стремится выписать этому миру приговор, — во-первых, происходящее все еще кажется ему очень смешной сатирической комедией, а во-вторых, обличение лжи и срывание масок волнует его гораздо меньше, чем люди, которые настолько привыкли играть, что не заметили, как мутировали в собственные маски. Эта самая мутация кроненберговских героев, всегда происходившая на наших глазах, в «Звездной карте» вынесена за скобки: необратимые изменения в этих людях произошли давно, и Кроненберг безмятежно любуется их последствиями. Здесь все безумны, — но это безумие не лечится таблетками и психотерапевтами, а передается по наследству, вместе с особняками, денежными состояниями или карьерой в шоу-бизнесе. Поэтому измученное лицо Джулианны Мур, которая то закатывает карикатурные истерики, то корчит из себя гламурную леди, а то и вовсе яростно раздевается, вселяет гораздо больший ужас, чем иные записные психопаты, вроде Кристофера Уокена или Джереми Айронса. Еще в начале прошлого десятилетия Дэвид Линч доказал, что Черный Вигвам находится в Голливуде. Добро пожаловать, тут страшно и смешно.
Видимо, не зря Брюс Вагнер столько носил этот сценарий под сердцем. Вопросы, волнующие авторов, причудливо накладываются друг на друга: Вагнеру противно, Кроненбергу — любопытно. Вагнеру страшно, Кроненбергу — смешно. Вагнер сажает пациента на электрический стул, Кроненберг завороженно смотрит, как неестественно дергаются конечности от удара током. А получается опять — террористический акт как в 93-м: остроумная голливудская сатира о бездуховности звезд, снятая в Голливуде с участием целого звездного десанта. Так зачем вы воскресили этих мертвецов — неужели ради этого? Они всегда были легкой мишенью, не пора бы оставить их в покое?
Канны-2014: Камень, кровь, зола, бумага
Нет, нельзя Патрику Бейтмену уйти просто так. Не для того Вагнер с Кроненбергом достали со шкафа пыльную постмодернистскую сатиру, чтобы опять посмеяться над этими бедолагами и отпустить на все четыре стороны. Черная комедия оборачивается готическим кинороманом, но, парадоксальным образом, чем мрачнее он становится, тем ближе его герои к свету. «Звездная карта» отпускает грехи всем гремящим цепями голливудским призракам. Им больше не надо мучиться, — она дарит им свободу.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса