Берлин-2024: Границы бессилия — «Такие мелочи» Тима Милантса
Начинаем фестивальное вещание. О показанном на открытии 74-го Берлинале фильме с Киллианом Мерфи про ужасы сосуществования с обыденным злом рассказывает Вероника Хлебникова.
Впервые за несколько лет фильм открытия Берлинале имеет непосредственное отношение к кинематографу и в то же время касается самого насущного сейчас вопроса — о границах бессилия, или как поступать хорошему и чувствительному человеку в скверно устроенном мире, полном тупой боли, которая вроде и не задевает лично тебя, просто обступает мутной, глухой мглой.
Мрак и страдание на экране наглядны, конкретны и даже персонифицированы, в отличие от безымянных войн и невидимых миру вирусов. Здесь есть кому протянуть руку и на кого показать пальцем. В канун рождества 1985 года угольщик Билл Ферлонг, отец пяти дочерей, находит на куче угля в сарае избитую и продрогшую молодую женщину. Сара — одна из заключенных работного дома сестер Магдалины, монашек, надзирающих за погибшими созданиями, то есть забеременевшими без мужей. В 2002 году Питер Муллан посвятил свой фильм «Сестры Магдалины» — где также появлялась Эйлин Уолш, сыгравшая теперь трезвомыслящую жену Билла — ужасам этого сетевого исправительного заведения, процветавшего в Ирландии вплоть до середины 90-х годов под совместным управлением Католической церкви и ирландского государства. Последняя прачечная Магдалины в Ирландии закрылась в 1996 году. Жертвами практически тюремного содержания стали десятки тысяч женщин и младенцев, разлученных, погибших, безымянно захороненных, записи о которых утеряны.
Насколько невыносима жизнь с закрытыми глазами, продиктованная здравым смыслом, женой и объяснимым желанием благополучия близким
Тим Милантс, режиссер популярных «Острых козырьков», экранизируя одноименный бестселлер Клэр Киган в оттенках сажи, переносит акцент со злодейства на свидетеля, который может либо нарушить консенсус, либо умыть руки, и Билл исступленно смывает въевшуюся угольную пыль, едва не стирая ее вместе с кожей и болезненными воспоминаниями о юной, рано умершей матери, тоже родившей его вне брака. Если книга следует мыслям Билла, возвращающимся от мирной домашней рутины к сиротскому детству, то фильм счастливым кинематографическим образом обходится без обстоятельных внутренних монологов и по большей части без слов. Мастерство и редкая человеческая порода Киллиана Мерфи, чьи прозрачные глаза не приспособлены к намеренной слепоте, позволяют больше крупных планов, чем значительных высказываний, и без которых достаточно ясно, насколько его персонажу невыносима жизнь с закрытыми глазами, продиктованная здравым смыслом, женой и объяснимым желанием благополучия близким.
Мы все уже знаем, что худшее еще впереди, так же как и Билл Ферлонг знал, «что за следующей дверью его ждет мир бед»
Билл добр, и с ним сдержанно, неярко, едва теплясь проступает из мрака диккенсовская сказка, стилистически удавшаяся Тиму Милантсу, создавшему пространство вне времени, хотя телевизор включен. Можно было бы сказать, что Билл Ферлонг поступает как христианин, если бы христианство не было порабощено миром и пропитано его рабским потом. В фильме формально христианская жизнь не служит источником ни любви, ни радости, ни свободы выбирать любовь и радость. Дисфункциональное христианство образует тревожный и унылый союз с атавистичной человечностью, но Диккенс побеждает неизвестным науке способом.
«Такие мелочи» стали одним из первых проектов студии Artists Equity, только что основанной Беном Аффлеком и Мэттом Деймоном, поскольку Деймон, наблюдавший фантастическую работу Киллиана Мерфи на площадке «Оппенгеймера», не смог остаться в стороне и дал актеру карт-бланш на выбор проекта. Экранизация книги Киган — выбор Мерфи, прямо противоположный закону Мерфи, согласно которому если ситуация может ухудшиться, она ухудшается. Мы все уже знаем, что худшее еще впереди, так же как и Билл Ферлонг знал, «что за следующей дверью его ждет мир бед». Но также для него было позади самое худшее, что может произойти с человеком. Бил Ферлонг мог больше не горевать о несделанном — «о том, что могло быть сделано, но сделано не было, и с чем ему пришлось бы жить всю оставшуюся жизнь».
Читайте также
-
Ответного удара не будет — «Империя» Брюно Дюмона
-
Прямиком в Царство небесное — «Дьявольские бани» Вероники Франц и Северина Фиала
-
Про сломанность и нежность — «Кухня» Алонсо Руиспалашиоса
-
Жуан Канижу: «У моих героев нет шансов понять друг друга, но у нас они есть»
-
Берлин-2023: Пустыня, тайники и травма — «Лимб» Ивана Сена
-
«Красное небо» и синие сны Кристиана Петцольда