«Синонимы» Надава Лапида: Заграница не поможет
«Я переехал во Францию, чтобы сбежать из Израиля. Покинуть государство, которое является тошнотворным, грязным, невежественным, идиотским, отталкивающим, вонючим, грубым, гнусным, мерзким, ничтожным, невыносимым, отвратительным, подлым, скупым…» Так звучит один из самых впечатляющих монологов в «Синонимах» Надава Лапида, и после него не нужно пояснять, как фильм получил свое необычное название. Собеседник главного героя, молодой француз, выслушав эту длинную тираду, проницательно замечает: «Ни одна страна в мире не может обладать всеми этими качествами одновременно. Выбирай».
Йоав (потрясающий дебютант Том Мерсье, одно из главных открытий фестиваля) выбирать не хочет. По прибытии в Париж он теряет все вещи, символически обнуляя свое прошлое, и замерзает в пустой необитаемой квартире, символически умирая и воскресая для новой жизни в новой стране. Обнаженного героя, потерявшего от холода сознание в ледяной ванной, находит и приводит в чувство живущая по соседству молодая пара: богатый наследник Эмиль (Кантен Дольмер), мечтающий стать большим писателем, и его девушка Каролин (Луиз Шевильот), играющая на гобое в оркестре.
А еще это невероятно сексуальное кино.
Йоав — вольтеровский Кандид и Простодушный в одном лице — позже снимет отдельное жилье, крохотную конуру с дырой в потолке, но сохранит связь со своими спасителями. Он будет питаться на полтора евро в день и полностью откажется от иврита, переходя на французский даже в разговорах с соотечественниками. С собой в кармане он будет носить словарь и бесконечно штудировать синонимы. Цель его парижской одиссеи — стать настоящим французом. Однако осуществлению этого плана будут мешать различные непреодолимые обстоятельства и постоянные напоминания о том, что можно вывезти себя из родной страны, но не родную страну из себя.
Вместо социальной драмы о трудностях эмиграции Надав Лапид снял трагикомедию. В основе сценария — его личный опыт. Двадцать лет назад израильский режиссер, подобно Жанне д’Арк (сравнение принадлежит самому Лапиду), услышал некий голос, позвавший его во Францию. По словам постановщика, почти все, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим. Но в его картине прямая документальность личного свидетельства испаряется, уступая место чисто кинематографическому — и очень эффектному — художественному искажению. Чем больше Йоав упорствует в попытках отказаться от собственной идентичности, тем сильнее искривляется вокруг него пространство и тем нелепее становятся ситуации, в которые он попадает. Эти колебания реальности и интонации — от тишины к крику, от неподвижности к буйному танцу, от беззащитности к мачистской агрессии — подчеркивает и работа камеры: в один момент она спокойно созерцает беседующих персонажей, а в другой уже несется по парижским улицам, снося прохожих.
Во многих фильмах берлинского конкурса этого года авторы вынужденно жертвовали формой, чтобы передать аудитории какое-то важное послание («Крушительница системы» Норы Фингшайдт о девочке, которую не могут адаптировать для нормальной жизни немецкие социальные службы) или, наоборот, уходили от четких высказываний, чтобы исследовать границы киноязыка («Я был дома, но…» Ангелы Шанелек). «Синонимы» оказались единственной картиной, в которой форма органично ужилась с содержанием и в которой заложенная автором идея не пыталась казаться значительнее своих реальных масштабов.
У тела как физического объекта нет синонимов, способных его заменить.
А еще это невероятно сексуальное кино. На Берлинале-2019 были фильмы о насилии над телом, о его трансформации, о физических контактах разной степени близости, но, как ни странно, ни в одном из них не было собственно телесности как ощущения, передающегося в зрительный зал. С этой темой сейчас вообще трудно работать — того и гляди, нарвешься на оскорбление чьих-то чувств.
Надав Лапид отважно обнажает своего героя. Добрую треть (если не половину) экранного времени исполнитель главной роли Том Мерсье, красивый, как Аполлон, проводит без одежды. В него с первого взгляда влюбляются оба спасителя: и робкий Эмиль (он ни разу не скажет о своих чувствах, но все будет понятно с той самой сцены в холодной ванной), и куда более раскованная Каролин. С телом, легко выдающим его происхождение, Йоав будет бороться на протяжении всей картины. Он будет его морозить, морить голодом и, наконец, попытается продать. В самом смешном и одновременно жутком эпизоде герой поучаствует в съемках порноролика: режиссер-француз потребует от него засунуть пальцы в анус и прокричать несколько слов на иврите. От тела тоже не уйти и не избавиться: оно всегда с тобой, как паспорт и язык, на котором ты думаешь. У тела как физического объекта нет синонимов, способных его заменить.
Картину Лапида, конечно, можно рассматривать и как высказывание конкретно об Израиле. Йоав прибывает в Париж сразу после военной службы и обладает всеми чертами человека с посттравматическим стрессовым расстройством. Он бежит от состояния войны с соседями, в котором живет его страна, но при этом носит подаренное ему горчичное пальто, словно униформу, и ассоциирует себя с защитником Трои Гектором. Однако объявлять израильский милитаризм центральной темой «Синонимов» было бы ошибкой. И «Золотого медведя» фильм получил вовсе не за обличительный пафос, а за свою страстность и витальность. Опыт главного героя близок всем, у кого хотя бы раз в жизни проносилась в голове мысль о правильной загранице и неправильной родине. Тошнотворной, невежественной, идиотской, отталкивающей — и далее по списку.
Читайте также
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова