«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»
21 марта в российский прокат выходит «Немая жизнь». Фильм создавался в течение 15 лет русско-американским режиссером Владом Козловым, чья жизнь сама по себе напоминает кино. Режиссер рассказал «Сеансу» о том, как чуть не стал вторым Ван Даммом, получил благословение от Роберта Де Ниро и едва не повторил судьбу Валентино.
Влад, вы действительно очень похожи на Рудольфа Валентино.
Был похож. Сейчас, может, только взгляд остался.
И тем не менее. Расскажите, с чего началась ваша к нему привязанность.
Началось с того, что я сильно заикался в детстве. Меня что-то испугало в детском саду, и я с тех пор почти не мог разговаривать и очень комплексовал из-за этого. Однажды папа принес мне видеокассеты с фильмами эпохи немого кино. Там был и Рудольф Валентино. Я сразу заметил, что он очень похож на моего папу. А папа сказал: «Не переживай, что ты не можешь разговаривать. Зато ты можешь общаться, как герои этих фильмов, без слов».
Рудольф Валентино дарил женщинам розы. А я боялся подходить к девочкам, потому что заикался, был пухленьким, в школе меня часто обижали, задирали. И вот, я тоже стал писать записки и отдавать их девочкам вместе с розами, как делал в фильмах Валентино.
Я решил, что хочу стать Валентино в современном кино
Ваш отец был связан с искусством?
Нет, он был водителем, но очень любил кино. Не только немое. «Рэмбо», «Рокки», фильмы с Ван Даммом — на этом я рос. После того, как я посмотрел фильм «Кровавый спорт», я стал заниматься растяжкой, качаться. И вот, в девятом классе я, как Ван Дамм, дал ногой одному из своих обидчиков прямо в грудь — бам! После этого я понял, что я что-то могу.
Когда я увлекся Ван Даммом, я узнал, что он приехал из Бельгии в Голливуд без гроша в кармане и стал звездой. Я решил, что тоже так хочу. Все смеялись: «Куда ты поедешь, какой Голливуд?» А я говорил: «Все равно поеду. Это ничего, что я плохо говорю. Я покажу им свои мышцы и растяжку!»
Но и речь вам, судя по всему, удалось подлечить.
Да, у меня появился учитель речи — Тарана Набиева из Института мозга, она умела исправлять заикание определенным образом. Учила делать разные упражнения. К примеру, она спрашивает: «Чего ты боишься больше всего?» Я говорю: «Подойти к красивой девушке и спросить у нее, который час». Она говорит: «Отлично, пойдешь сейчас и будешь спрашивать. А если не получится, станешь делать артикуляционные упражнения с ложкой и ластиком, прямо там же, на улице». А там холод, снег, февраль.
Ну, подхожу я к девушке. Говорю: «Добрый день». Она: «Добрый день». Я: «А-а-а-а-а…». И всё. Попробовал поговорить с пятью девушками — ничего не получается. Достаю ложку, ластик. Делаю упражнения. Опять ничего. Запутался. Позвонил учителю, она приехала, мы стали вместе ходить и спрашивать у девушек, который час. В общем, шаг за шагом она мне понемногу исправила речь, и я хоть как-то стал разговаривать.
Теперь можно и в Голливуд.
Да, я отправился в Америку. Получил визу для работы в детском лагере — сказал, что могу учить детей актерскому мастерству. По-английски я тогда не говорил, но визу мне дали. Когда я прибыл в лагерь, меня, конечно, сразу оттуда выкинули. И я поехал на автобусе в Голливуд.
Там я нашел продюсера Менахема Голана, который дал Ван Дамму роль в «Кровавом спорте» после того, как Ван Дамм показал ему свои удары ногами. Я тоже ему все показал, но Голан сказал мне: «Чувак, знаешь, сейчас двухтысячный год, никого уже не интересует классическое боевое искусство. Сейчас надо, как Киану Ривз в „Матрице“. И вообще, второй Ван Дамм никому не нужен. Ты должен придумать что-то свое».
И тогда я вспомнил, как в детстве любил Валентино, как повязывал себе на голову белое полотенце на манер чалмы, чтобы быть похожим на него и на отца. Я решил, что хочу стать Валентино в современном кино.
И ведь получилось.
Да, но не сразу. Проблема была в том, что я русский, а для русских нормальных ролей тут почти нет. Я долго старался пробиться, снимался в массовке. Однажды я узнал, что Роберт Де Ниро ищет актера на роль русского разведчика в своем режиссерском проекте «Ложное искушение». Я позвонил его кастинг-директору и говорю: «Я могу попробоваться». Мне говорят: «Ты слишком молод для этой роли». Через неделю я узнал, что они продолжают искать разведчика, но теперь он должен уметь играть на скрипке. Звоню и говорю: «Это опять я. Я могу научиться играть на скрипке». Они заржали.
Потом мне позвонил мой агент и сказал: «Роберт Де Ниро хочет, чтобы ты приехал. Ему интересно на тебя взглянуть». Я приехал. Де Ниро говорит: «Большую роль я тебе дать не могу. Но могу дать роль убийцы. Ты зайдешь в камеру, выстрелишь и убьешь в кадре русского разведчика, которого будет играть Владимир Машков». Я думаю: «Класс. Хоть какая-то карьера».
Они уже хотели вызывать полицию, но тут вице-президент кладбища говорит: «Слушай, а он как на Валентино-то похож»
Два месяца спустя приезжаю на съемки, а Машкова нет. Спрашиваю: «Где Машков?» Оказалось, ему не понравились какие-то фразы его персонажа, и он ушел, а вместо него взяли ирландского актера. Да и тебе, говорят, не надо никого не убивать, просто руку твою покажем и все. Я говорю: «Так это что, меня не будет в кадре?» Мне говорят: «Да ты не волнуйся, мы тебе заплатим, ты будешь членом Гильдии киноактеров». Я говорю: «Нет, заберите свои деньги, я не для этого в Голливуд приехал».
После этого Роберт Де Ниро лично ко мне подошел и говорит: «Слушай, ну ты меня удивил. А ты можешь в Доминиканскую Республику поехать, чтобы сняться уже в другой сцене, с Фиделем Кастро?» Я говорю: «Конечно». И я снялся в этой сцене, там еще Анджелина Джоли играла. Правда, они потом вырезали все, что там было. Но именно там, в Доминикане, во время перерыва на обед, Де Ниро увидел, что я читаю книгу про Валентино и говорит: «О. А ты на него похож». Я говорю: «Да. Я хочу сыграть его». Он говорит: «Тогда сними сам кино». Я говорю: «Да у меня образования нет». Он говорит: «Тебя никто никогда не снимет. Ты должен сам спродюсировать свой фильм». Я говорю: «Да я же не продюсер». Он говорит: «То, что ты сидишь здесь со мной — это ты уже спродюсировал. В тебе это есть». Так он помог мне поверить в себя.
И вы сразу начали развивать свой проект?
Вернувшись из Доминиканы в Лос-Анджелес, я отправился на кладбище Hollywood Forever, где Валентино похоронен и стал «долбить» начальство, чтобы мне дали деньги и возможность там снимать. Они меня четыре раза послали куда подальше. Но я пришел в пятый раз. Они уже хотели вызывать полицию, но тут вице-президент кладбища говорит: «Слушай, а он как на Валентино-то похож». Я говорю: «Так вот мне и надо десять тысяч долларов, чтобы снять о нем короткий метр». Мне отвечают: «Десять не дадим. Пятерку дадим. Согласен?» Я говорю: «Конечно!» И вот с этой пятеркой я начинаю все это дело «бороздить».
Да, это биография Рудольфа Валентино, но она вся пропитана моей жизнью
Какие фильмы вас в ходе работы вдохновляли как режиссера? Наверняка уже не только боевики с Ван Даммом?
Я очень люблю Фрэнсиса Форда Копполу, потому что он снимает по законам театра. Когда он снимал «Крестного отца», он разбирал каждую сцену как пьесу. Поэтому «Крестный отец» — один из лучших фильмов на планете. И я тоже хотел, как Коппола, погрузиться вовнутрь, отдаться материалу, все свое сердце вложить. Наверное, поэтому фильм снимался много лет и в итоге вырос до полного метра.
Это фильм для меня очень личный. Он не только о Валентино и его поклоннице, Женщине в Черном — в него и моя биография заложена. В середине съемок я серьезно заболел, потерял инвесторов и изменился внешне — пришлось приглашать актера на роль молодого Рудольфа Валентино. Но я чувствовал, что должен довести дело до конца. Мне пришло в голову перенести фокус с Валентино на историю Женщины в Черном. С одной стороны, потому что я испугался, что повторяю судьбу Валентино, который в тридцать один год умер на операционном столе. А с другой, я понял, что режиссировать мне нравится больше, чем быть в кадре. В этот момент фильм стал получаться.
В «Немой жизни» потрясающий актерский состав. Как вам, независимому режиссеру, удалось собрать на площадке такое количество звезд?
Я рассылал фотографии юного себя в образе Валентино и искал женщину, которая будет играть его мать. Было три кандидатуры: Моника Белуччи, Софи Лорен и Изабелла Росселлини. Белуччи сказала, что слишком юна для этой роли — я ее понимаю. Лорен была занята на двух проектах. А Росселлини сразу согласилась. Потом она объяснила, чем я ее зацепил. По сценарию, Валентино умирая, видит свою маму. Она идет по берегу моря, подходит к нему и без слов — потому что она пришла из другого мира — дает понять, что на том свете все нормально. А Росселлини сказала, что, когда ее мать, Ингрид Бергман умирала от рака, она перед смертью тоже видела свою маму, которая тоже одним взглядом сказала, что все нормально будет.
Когда Росселлини это прочла, ей стало все равно, что у меня мало денег, что сценарий даже еще не окончен. Она приехала, и мы всё сняли на одном дыхании.
Во время съемок Терри Мур защищала меня от Шерилин Фенн
Потом появился Франко Неро — это «оригинальный» Джанго из фильма «Джанго» Серджо Корбуччи. В 1975 году он сыграл главную роль в сериале «Легенда о Валентино». А мне был нужен закадровый голос души Валентино, и я хотел, чтобы это был он. Я позвонил его агенту, Неро в тот же вечер прикатил ко мне домой, и мы посмотрели весь отснятый на тот момент материал. Он очень интересный мужик, сумасшедший до ужаса. Если ему человек понравился, он все для него сделает, а если не понравился, он будет ужасным, не будет даже разговаривать, развернется спиной. И вот, мы с ним подружились, и он стал у меня сниматься — и в короткометражке «Дуэль» о Супермене сыграл, и в фильме «Имморталист» у него офигенная роль.
А Терри Мур — Женщина в Черном?
Очень много было претенденток на роль Женщины в Черном. Сначала я хотел, чтобы играла Ширли Маклейн, я ее обожаю. Или жена Франко Неро — Ванесса Редгрейв. И тут возникла Терри Мур. Я раньше вообще ничего не знал про нее. А она начала меня «долбить». Говорила: «Я знала Мэрилин Монро, Джеймса Дина, Элвиса Пресли. Ты должен меня взять на эту роль». И я взял. Ей было 90 лет, и она работала, не покладая рук. Падала в обмороки, спала, но ни разу не пожаловалась. Старая голливудская школа.
Уже потом я понял, почему она так хотела сыграть эту женщину. Терри Мур была влюблена в Говарда Хьюза, он был ее мужем, но не настоящим, а фейковым. Он обманул ее, предложив брак, но на самом деле их бракосочетание оказалось незаконным. Терри было всего 16 лет, Говард Хьюз сломал ей всю психику, буквально разрушил жизнь. А она его то ли любила, то ли ненавидела, и, когда он умер, сама стала кем-то вроде Женщины в Черном: хранила свой секрет всю жизнь и даже иногда появлялась с одной розой на его могиле — прямо как героиня в моем фильме.
Все двадцать лет жизни в Америке, борьбы за мечту, за свое понимание смысла жизни, я вложил в этот фильм
Во время съемок Терри Мур защищала меня от Шерилин Фенн, которая сыграла Аллу Назимову. Фенн непростой человек, на площадке она старается быть примадонной. И Терри Мур специально приезжала, чтобы ставить ее на место — я не просил, она сама так хотела. К примеру, Фенн начинает: «Я в Голливуде работаю 45 лет, у меня большой опыт». А Терри Мур ей: «Ну и что? А я 80 лет работаю в Голливуде».
К сожалению, современному российскому зрителю вряд ли хорошо знакомы имена Назимовой, Мур и даже самого Валентино. Если бы вам представилась возможность пригласить россиян в кино, как бы вы это сделали?
Когда я ехал в Голливуд, я хотел быть актером, звездой. Потом захотел стать режиссером. Меня это сильно волновало. Но пока я снимал это кино, я развивался как человек, рос вместе с фильмом. Все двадцать лет жизни в Америке, борьбы за мечту, за свое понимание смысла жизни, я вложил в этот фильм. Может быть, кому-то это поможет как-то по-другому взглянуть на свою жизнь через призму моего опыта, который в фильме полностью раскрыт. Да, это биография Рудольфа Валентино, но она вся пропитана моей жизнью, от самого начала до самого конца.
Раскрывать жизнь людей — то, что мне очень интересно
И все-таки жизнь продолжается. Чего нам ждать от вас в будущем?
У меня несколько проектов. Например, я сейчас делаю документальное кино про Голливудского Супермена. Это был классный парень, его звали Кристофер Ллойд Дэннис, он двадцать семь лет развлекал людей в образе Супермена на Голливудском бульваре. К сожалению, к концу жизни он опустился и стал бездомным. Начиналась его жизнь тоже тяжело: его избивал отец, он оказался в детском доме. Но смог выстоять и стал настоящим героем.
Я снимал его десять лет, следовал за ним везде. Он даже называл меня своим родственником. Когда он умер, мне позвонила полиция, и я сорок дней искал, где его похоронить. Повезло, что Джимми Киммел, который ведет Jimmy Kimmel Live, знал Криса и помогал ему. Крис хотел, чтобы его похоронили в костюме Супермена — Киммел достал этот костюм.
Удалось договориться с кладбищем Форест Лаун, они оплатили похороны, на них прошло очень много людей, и я все это снял — это эксклюзивный материал. А буквально через два месяца началась пандемия. Все боялись выходить из дома. И только одинокий Джокер с игрушечным пистолетом кружил на опустошенном Голливудском бульваре. И я снял, как он там кружит. Мне кажется, это кульминация всего.
Раскрывать жизнь людей — то, что мне очень интересно. Вот и Валентино мне также в душу запал.
Читайте также
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»
-
«Я за неаккуратность» — Владимир Мункуев про «Кончится лето»
-
Кристоф Оноре: «Это вовсе не оммаж Марчелло Мастроянни»