«Холодный фронт»: Овцы не то, чем кажутся
Холодный фронт. Реж. Роман Волобуев, 2016
Она была не особенно велика и не особенно грозна с виду. Она была лишь чудовищно омерзительна и, казалось, могла прождать так целую вечность.
В этом-то и заключался весь ужас.
Никто и не подумал напасть на нее. Она посидела еще с минуту на месте, потом скользнула прочь во тьму сада. Земля, где она сидела, замерзла.
Туве Янссон, «Шляпа волшебника»
Два еще молодых человека из Москвы просыпаются в кровати, установленной под окном с хорошим видом на море. Ее зовут Саша, его — Илья, хотя это не главное. Стоит, наверно, отметить профессиональные обстоятельства: она — художница с актуальным медиапроектом, он — литератор с синопсисом вместо книги. Впрочем, и это не так существенно. Принципиально лишь то, что они друг от друга устали. Попили кофе, и вот — радость краткого расставания: ей в Париж по делу срочно (красная машина, красное микроплатье — на заднем сиденье). Ему — шататься в одиночестве по песчаному пляжу и прокрастинировать над компьютером. Мобильные телефоны вне зоны действия сети, а когда кончится и интернет, можно двинуть в единственный работающий в ближайшем городке бар. Главное не встретить никого из Москвы; что, естественно, и происходит: так в фильме появляется третий герой — барышня в полушубке типа «Побудь в моей шкуре».
У многих словосочетание «фильм Романа Волобуева» вызовет целую гамму чувств еще до начала просмотра, хотя критиков, которые в определенный момент своей жизни стали режиссерами (некоторые — великими) слишком много, чтобы именно этот факт распалял как-то особенно сильно. «Холодному фронту», впрочем, и без имени Волобуева в титрах с исходными данными повезло: пейзажи, которым позавидовал бы даже Андрей Петрович Звягинцев, трио незамусоленных отечественной индустрией, но видных исполнителей (Дарья Чаруша, Светлана Устинова, Александр Молочников), отличный оператор Михаил Хасая. Казалось бы, что еще нужно?
«Холодный фронт» мог бы превратиться в большое событие, если бы сам этого пожелал. Но 14 января на старый новый год в прокат выйдет фильм, который не хочет никого победить, демонстративно ускользая даже от самого лояльного зрителя. Его явно делали люди тонко чувствующие (чего стоит бы хотя половой акт, сократившийся до одновременного прикуривания сразу двух сигарет), но так и не определившиеся, какого именно результата им хочется достичь. То ли это пугающий пересказ истории о том, как в жизнь Муми-троллей приползла холодная Морра (с тем условием, что Устинова мало похожа на монстра, а Саша с Ильей не тянут даже на Тофслу с Вифслой), то ли высказывание о кризисе отношений в ритме серьезного Вуди Аллена (лобстер опять пострадал!). Жанровая неопределенность, лучше даже сказать нерешительность, передается каждому из трех рыбно-мясных героев. Каждый из них, как чупакабра, которую в «Холодном фронте» выбрасывает на берег, словно скелет кита в «Левиафане», может оказаться либо сказочным монстром, либо овца овцой, но так и не решается шагнуть по ту или иную сторону метаморфозы. Наверно, ждет чего-то. Морра могла прождать в саду целую вечность. В этом-то и заключался весь ужас. Как быть? «И ночевать не хочется, и не ночевать было бы как-то слишком демонстративно», — делится своими планами на парижский вечер Саша, и в этой тонкости, от которой сводит скулы, главная неприятность фильма. Пустые люди на пустом побережье маются от собственной пустоты.
При этом «Холодному фронту» не откажешь в своевременности: поразительно, как прочно он стоит на русской земле, технически оставаясь при этом в Нормандии. Да, формулировки неуловимы — желание остаться непонятым в характере лучших представителей нашего кинопроцесса, — но, кому надо, тот, конечно, расслышит и про определяющие дух двести евро, и про зимнюю слякоть в Питере, и про скучные года в Saint Martins. «Холодный фронт» стоило бы, конечно, показывать на собраниях фронта Народного, если бы эти собрания имели хоть какое-то значение. Ведь это фильм о том, как приятный домик на побережье вдруг прохватывает холодком, и интернет начинает барахлить, и овцы кажутся чем-то не тем. О том, как «симпатичные, но бессмысленные» вдруг перестали быть симпатичными. О том, что Морра приходит и уходит, а осадочек остается.
Читайте также
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова