Дэвид О. Селзник — Сила притяжения
Говорить быстро, чтобы поймать момент; работать круглосуточно — из этого имени можно было бы сделать самые дорогие часы: Дэвид — часовая стрелка, Селзник — минутная, а О обеспечивает постоянное вращение; вникать во все и всегда настаивать на своем. Что такое продюсер? «Я понимаю так: моя обязанность — отвечать за все», — Селзник в первую очередь требовал с себя. Звезды только первого ряда, лучшие истории и никаких лишних трат.
Бывший рабочий из Киева Лев Зелезник (то есть Льюис Селзник) оставил сыновьям отменную родословную: киноиндустрия только начинала обретать свои классические очертания, но они уже росли потомственными кинопромышленниками. Легенда о том, как Льюис Селзник пришел в кинодело, до сих пор потешает Голливуд. В середине 1910-х, когда боссы Universal Карл Леммле и Пэт Пауэрс оживленно делили активы, он запросто вошел в офис и устроился в пустующем кабинете, предусмотрительно повесив на дверь табличку — «генеральный управляющий». Леммле и Пауэрс решили, что это инвесторы нашли на них управу, и притихли. А Селзник-старший прижился. Он не любил смотреть кино.
Большинство всегда будет интересовать лишь фасад, видимость.
Его сыновья Дэвид и Майрон пустились в одиночное плаванье в середине двадцатых, когда папа обанкротился и решил уйти на пенсию, окончательно развязавшись с этим дурацким кинематографом. Дэвид сходу преумножил скромный отцовский капитал — добротное имя: перед фамилией поместился притягательный солнечный круг О — Оливер (откуда он взял этого Оливера?).
Кино любит красивые фасады — это он понимал как никто другой. Такое же славное круглое О было и у Скарлетт О’Хара, чью историю Селзник умудрился приобрести за пятьдесят тысяч долларов. Спустя полгода книга станет бестселлером, и продюсер скажет спасибо своему редактору Кэтрин Браун. Дочитав увесистый том, она составила для босса обозримый и, главное, весьма убедительный синопсис. Фасад, который он смог придирчиво осмотреть. Он понимал в фасадах. Он знал: как бы ни была требовательна публика, как бы глубоко ни вникала она в суть замысла — «Унесенные ветром», например, уже на стадии подготовки к съемкам превратились в национальный проект, читательницы писали в газеты письма с требованиями ни за что не сокращать книгу — большинство всегда будет интересовать лишь фасад, видимость. Кто будет играть Скарлетт? Кто Ретта? А какого цвета будут платья? Дорогущий тройной негатив Technicolor должен был дать ответ и на этот вопрос.
Его сближения и расхождения с MGM — идеальная траектория атомной боеголовки, скользящей в пространстве, чтобы обмануть противоракетную оборону.
В 1959-м Селзник смотрел, как разбирают Тару, фальшивый южный особняк с окнами до пола. Двадцать лет назад здесь гуляла Скарлетт, а теперь отслужившую свое декорацию собирались отвезти на хранение в Атланту, штат Джорджия. Легкие колонны ложились на землю, но почтенный автор не грустил. Жилых помещений в этом особняке никогда не было. Как только камера выключилась, призрачную жизнь разметал ветер истории. Но фасад, цветной, дорогущий, невероятный, был идеален — не зря Селзник так бескомпромиссно менял режиссеров-прорабов. А затем выбирал колер и красил сам.
Работать с ним было невозможно. Самый нестабильный человек в самой нестабильной индустрии. Вулкан. Звонки из Selznick International Pictures вызывали в творческих единицах острую тревогу и приступы паники. Согласишься — будешь работать с истеричным диктатором. Скажешь «нет» — отрежешь себя от возможности приложить руку к потенциальному шедевру и произнести на премьере: «Да, я тоже там был». Наверно, так и утешал себя изгнанный на третьей неделе со съемочной площадки Джордж Кьюкор.
Он мог потратить день, наблюдая, как актриса примеряет выбранные костюмером платья.
Он притягивал успех и красивые планеты-спутники. В 1930-м женился на дочери Луиса Майера Ирен. Но не понимал, как можно вращаться вокруг кого-то. Его сближения и расхождения с MGM — идеальная траектория атомной боеголовки, скользящей в пространстве, чтобы обмануть противоракетную оборону. Он оставил могущественный Paramount. Получал от RKO рекордные шестьсот тысяч в год, но ушел и оттуда, потому что не имел решающего голоса. Он не остался на MGM, несмотря на щедрые посулы тестя, неимоверными усилиями собравшего самую сильную продюсерскую команду во вселенной (в нее входили Ирвинг Талберг и Дора Шери) и разгневанного внезапным демаршем зятя. Селзнику была нужна своя компания — место, где лишь его слово имело бы значение, лишь его сила стягивала бы воедино хаос кинематографических траекторий, лишь его свет озарял бы тьму сущего. И в середине тридцатых он такое место получил.
Жуткая драка произошла из-за буквы R в финале «Ребекки».
Selznick International Pictures не обладала возможностями MGM, Paramount или Universal. Но была его царством. Нежелание распределять обязанности и доверять сотрудникам истощало его силы, убивало его время, но именно в этом для него заключалась работа. Он мог потратить день, наблюдая, как актриса примеряет выбранные костюмером платья. Просто потому что знал, какой шелк придется по вкусу камере. Он лично утверждал самые незначительные переделки в сценарии, над которым до того потрудились пять почтенных профессионалов. После того как Виктору Флемингу выдали окончательный текст «Унесенных ветром», тот произнес легендарное: «У этого фильма два автора — Маргарет Митчелл и Дэйв Селзник». Галактика Selznick International Pictures вращалась благодаря силе его притяжения, отапливалась его теплом. Всепроникающие лучи дотошного внимания дотягивались до каждого работника студии. А как он любил диктовать! Примерно две тысячи коробок директив и указаний, обращенных к редакторам, монтажерам, операторам, режиссерам, сценаристам, костюмерам, осталось после «Унесенных ветром». Полтора миллиона слов, пять пачек сигарет в день.
Столкновение с небесным телом соразмерной массы грозило катаклизмом. В 1939-м он приволок за собой в Голливуд подающего надежды британского постановщика Альфреда Хичкока, с которым сделал «Ребекку» (получившую «Оскара» в номинации «Лучший фильм»). Производство фильма вылилось в войну. Англичанин не вполне понимал, почему именно продюсер должен стоять у руля. Тем более что Селзник играл на понижение, настаивая на понятных, простых решениях. Жуткая драка произошла из-за буквы R в финале «Ребекки». Селзник хотел, чтобы литера читалась в облаке поднимавшегося от пепелища дыма. Хичкок настаивал на подушке. Они бились буквально за каждую запятую сценария. Но побеждая в частностях, Хич сдался в целом. Окончательный монтаж делал продюсер. Взаимная неудовлетворенность, впрочем, не помешала Селзнику требовать выполнения контракта, переквалифицировавшись в агента, он еще долго будет приторговывать Хичкоком. Спустя пять лет запустит его с «Завороженным» — а потом и с «Дурной славой». Ее Хичкок сделает практически в одиночку: Селзник целиком будет занят грандиозным вестерном «Дуэль под солнцем», задуманным, чтобы превзойти «Унесенных ветром». Ослабивший хватку продюсер спохватится слишком поздно — успех фильма Хичкока и прохладный прием «Дуэли…» внесут коррективы в миропорядок, став первыми знаками грядущей эпохи независимого от всепроникающей воли продюсера авторства.
