Георгий Мхеидзе
Георгий Мхеидзе

Мертвее всех живых


«Крик» затевался как буйная бурлескная пародия на весь жанр сразу и сам закончил объектом пародиии (см. обе части «Очень страшного кино»). Превосходно воплощая на экране столь модный в 1996 постмодернистский подход, «Крик» раз и навсегда узаконил главное правило жизни эрудитов и циников, хихикавших в кулачок над жанровыми клише: пугаться на фильмах ужасов могут только недалёкие простачки, тогда как людям «продвинутым» следует на них, наоборот, смеяться. Однако, одной рукой препарируя эстетику хоррора, другой Крейвен по привычке всё-таки делал дело, — и потому одиннадцатиминутный пролог картины, где незнакомец устраивал Дрю Бэрримор телефонную викторину на знание фильмов ужасов, всё же остался в летописи классических страшных сцен. У второй же (1997) и третьей (2000) серии не было даже и этой сцены…

Крик 4 (2011)

И вот, едва ли не поколение спустя, спародированный и благополучно забытый сериал о сомнительных развлечениях студентов городка Вудсборо вдруг снова вернулся. С посолидневшими Нив Кэмпбелл (её героиня Сидни Прескотт стала знаменитой писательницей, и приехала в родной город презентовать автобиографию «Из темноты»), Дэвидом Аркеттом (его Дьюи Райли дослужился, наконец, до шерифа) и Кортни Кокс, — ныне тоже Аркетт (бросившая журналистскую карьеру и превратившаяся в усталую домохозяйку). С новыми аппетитными юными мишенями для маньяка, — Джилл, кузиной Сидни, и её подружкой Оливией, айфоны которых разрываются от звонков с телефонов разных прочих жестоко убитых девочек. С новой парочкой киноманов, — один из которых, в соответствии с веяниями времени увлекается мобильной съёмкой и трансляцией в интернет. С новыми правилами игры (девственницы могут погибнуть; убийца должен вести съёмку в реальном времени; неожиданность — уже клише; единственный способ выжить в современном хорроре — оказаться геем). С новыми — хоть и не особо свежими — лейтмотивами («жизнь — это реалити-шоу», «виртуальность не способна защитить», «любая секретная информация тут же появляется в интернете»), афоризмами («Твой единственный талант — ты выживаешь»; «Что для одного поколения трагедия, для следующего — просто шутка») и терминами (как вам, к примеру, «кримейк» и «криквел»?)

Если уж нам суждено было дожить до момента, когда резня в фильме ужасов становится метафорой борьбы полов и внутрисемейных распрей, то остаётся единственная надежда: если четвёртая часть провалится в прокате, это похоронит тему «Криков» в самом прямом смысле. Однако у Крэйвена и студии Dimension явно более оптимистичные планы: по многочисленным слухам за четвёртой серией вскоре последуют пятая и шестая. Крейвен решил пойти путём Джорджа Лукаса, вернувшись в игру не просто с сиквелом, но с новой трилогией. Производство очередных «Криков» планируется возобновить не просто на потоке, но и, что называется, без потерь: пока предприятие Крейвена остаётся единственной из хоррор-франшиз, где все главные герои возвращаются в каждой серии. Но если вопросы количественные можно считать решёнными, то с качеством дело обстоит, к сожалению, не столь радостно.

Крик 4 (2011)

Вся эта изрядно спрыснутая клюквенным соком развесёлая чехарда в 2011 году вызывает не смех, и, разумеется, не испуг, а эмоцию много низшего порядка, — какое-то стыдливое озадаченное недоумение. Местами кажется, что картина сделана как-то совсем формально, для галочки: смотрите, мол, все нужные для пародийного ужастика детали у нас на месте, мы ничего не забыли. Нужно ли удивляться, что при таком подходе натужно скрипящие жанровые колёса этого дорогостоящего устройства не производят никакого саспенса, — так, пыхтенье и пар. Обильно раскиданные по пространству фильма цитаты кажутся знакомыми до оскомины; отдельные гэги по уровню сравнимы разве что с сериалом «Ну, погоди!»; новое поколение визжащих героинь ещё менее убедительно, чем первое. Да и вообще, как-то скучно стало угадывать, кто именно из однообразной массы вудсборчан-студентов окажется убийцей, — поскольку в гипосемиотическом и огорчительно предсказуемом мире «Крика 4» от этого ничего не меняется.

Намного важней, однако, другое. За одиннадцать лет, прошедших между премьерами третьего и четвёртого «Криков» принципиальнейшим образом изменилась сама ситуация в жанре хоррора. Поле игры, которое к середине девяностых выглядело скорбным пейзажем после битвы, за последнее десятилетие вдруг чудесным образом снова заколосилось причудливыми и жуткими босхианскими всходами. Нулевые стали настоящим ренессансом для жанра фильма ужасов, который прямо на наших округлившихся в изумлении и испуге глазах стряхнул с себя пыль, обрёл прежнее благородство, напряг окрепшие мускулы и с утробным рыком вдруг клацнул выросшими клыками. Меньше чем за десять лет мы с восторгом убедились, что хоррор — это не только повод для снобистского капустника с игрой в угадывание цитат, но и «настоящее кино, — ужасное с виду, шокирующее запредельной жестокостью, неопрятным видом и откровенной грубостью, но снятое с абсолютным чувством профессии, искренней любовью и парадоксальной тонкостью». «Дом тысячи трупов», «Поворот не туда», «Изгнанные дьяволом», «Звонок», «Пила», «Хостел», «Лихорадка», «Фредди против Джейсона», «Затащи меня в ад», — любой из этих картин было бы достаточно, чтобы укрепить пошатнувшуюся веру в потенциал хоррора как жанра. Рядом с этими тяжеловесами ирония нового «Крика» кажется совсем уж неумелой и неуместной, — словно рамсы вихляющего самоделкой-выкидухой шпанистого пацана, не ведающего, что за спиной у него уже нависает тёмная тень плотоядно ухмыляющегося маньяка с зажатой в мясистом кулачище бензопилой.

Крик 4 (2011)

Как известно, застывшее в немом крике выражение «Призрачного лица» (белой вытянутой маски-черепа, которую успевают примерить едва ли не все жители Вудсборо) и само название «Крик» было позаимствовано Крейвеном у Эдварда Мунка. Норвежский экспрессионист создал как раз четыре версии своего самого знаменитого полотна. Может быть, Крейвену тоже имеет смысл остановиться на четырёх?

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить