Сегодня в Париже хоронят Ирину Рубанову, замечательного киноведа, специалиста по польскому и венгерскому кино, исследовательницу кинематографа Анджея Вайды, Ингмара Бергмана и многих других великих авторов. О своем учителе пишет Денис Вирен.
На прошлой неделе из Парижа пришло очень печальное известие: на 92-м году жизни скончалась Ирина Рубанова (21.07.1933 — 03.09.2024) — выдающийся киновед и кинокритик. На эту новость из разных стран эмоционально отреагировали люди, которым она была дорога. Стали вспоминать различные ипостаси Рубановой: исследователя, фестивального организатора, преподавателя, популяризатора киноискусства, заместителя председателя Конфликтной комиссии по творческим вопросам Союза кинематографистов, реабилитировавшей советские полочные фильмы (о чем подробно написал Андрей Плахов1)… Для меня и еще нескольких коллег по Государственному институту искусствознания Ирина Ивановна была, как она сама говорила с долей кокетства и самоиронии, учительницей, поскольку руководила диссертацией. А на самом деле кем-то значительно большим — человеком, с которым на протяжении пятнадцати лет можно было советоваться, сверяться по самым разным вопросам и заранее знать, что всегда получишь ответ и поддержку. Она вдохновляла и многих заставила поверить в себя и свои силы.
1Плахов А. Критик-перфекционист // Коммерсантъ. 07.09.2024. URL: https://www.kommersant.ru/doc/6981526
Ирина Рубанова. Фото: Войцех Душенко
Не секрет, что Ирина Ивановна вызывала трепет, у нее была репутация строгой и недосягаемой. До сих пор помню собственные опасения, когда, еще будучи студентом, решил познакомиться с ней на мероприятии Польского культурного центра в Москве в 2008 году… Но практически сразу в общении тет-а-тет убедился: передо мной человек очень доброжелательный, хотя, безусловно, и требовательный, что всегда придавало нашим разговорам особый тонус. Впрочем, тогда было трудно представить, что мы станем коллегами по институту, и что нас будут связывать не просто профессиональные, но дружеские, едва ли не родственные отношения.
Порой Ирина Ивановна могла казаться категоричной. Так, мне запал в память ее совет писать о польском кино только хорошее. Разумеется, это не отменяло объективности и критичности подхода, но акцент делался на том, что наша как полонистов задача в России — в первую очередь говорить о лучших достижениях. Наверное, именно поэтому (один из тех вопросов, которые уже не задать) на рубеже веков Ирина Ивановна мало писала о польском кинематографе, находившемся в затяжном кризисе. Зато, когда во второй половине нулевых ситуация стала меняться, она вернулась на страницы нескольких изданий с детальными разборами. Ей не всегда были близки новые веяния в польском кино, но она относилась к нему, как и к Польше в целом, с неизменным, совершенно особым интересом, откликалась на происходящее там неравнодушно и остро. А польские режиссеры отвечали ей взаимностью: несколько раз мы вместе были на Национальном кинофестивале в Гдыне, и я видел, с каким уважением и теплотой Ирину Ивановну встречают Кшиштоф Занусси, Войчех Марчевский, Ежи Гофман и, конечно, Анджей Вайда, с которым она близко дружила несколько десятков лет (в опубликованных недавно дневниках режиссера ее имя появляется неоднократно). Переведенная ею в 2005 году книга мастера «Кино и все остальное» — бесценный источник информации о польском кино и культуре в целом. Неслучайно в 2003 году она стала кавалером польского «Золотого Креста Заслуги».
В своей научной деятельности Ирина Ивановна смело ступала на территории полузапретные
В то же время Ирина Ивановна занималась и другими кинематографиями. Довольно долго писала о Венгрии, что было отмечено наградой венгерских коллег «За значительный вклад в развитие венгерского кино». Ее статья «Спор о Янчо» по сей день остается блестящим образцом того, как в небольшом по объему тексте можно сформулировать творческое кредо сложнейшего режиссера-автора, выявить главные особенности его поэтики. В основу единственной русскоязычной книги о лучшем режиссере ГДР Конраде Вольфе (1973) был положен новаторский монтажный принцип: прямая речь Вольфа перемежалась авторскими аналитическими фрагментами. Впоследствии этот метод стал довольно распространенным, но прежде так не делали. Брошюра о Владимире Высоцком (1983) — по сути, небольшая книга, просто напечатанная чересчур мелким шрифтом, — стала настоящим прорывом, когда о поэте и артисте еще нельзя было говорить настолько публично. Таким же прорывом была и выпущенная в 1966 году первая монография Рубановой «Польское кино. Фильмы о войне и оккупации. 1945 — 1965», которая долгое время оставалась настольной книгой советских синефилов. Наконец, большим событием стал выход в 2021 году в издательстве «Сеанс» книги, оказавшейся последней, — «Бергман. Театр. Кино». Это уникальное исследование подтвердило, что киноведов такого высочайшего уровня в нашей стране почти не осталось: недаром в связи со смертью Рубановой многие рассуждают о невосполнимой потере — стремительном уходе поколения критиков-шестидесятников, колыбелью которых был филфак МГУ.
Ирина Рубанова. Фото: Светлана Холявчук
Сегодня перечитывать эти воспоминания не менее важно, чем киноведческие статьи
В своей научной деятельности Ирина Ивановна смело ступала на территории полузапретные, поэтому неизданными остались ее книги о Збигневе Цыбульском, о польской документалистике2… Ее высказывания по поводу отдельных фильмов и сегодня поражают точностью и актуальностью. Такова, например, вышедшая в «Искусстве кино» в 2000 году рецензия на картину Алексея Германа «Хрусталев, машину!». Кстати, известно, что Герман наряду со многими другими отечественными режиссерами очень высоко ценил мнение Рубановой.
Одним из важных уроков Ирины Ивановны было для меня то, что она не разменивалась по мелочам. В интервью, проведенном журналом «Сеанс» в 1995 году в связи с работой на «Кинотавре» председателем отборочной комиссии, она признавалась: «Я раньше никогда не смотрела фильмы потока, который не полезен для здоровья и для профессии тоже не полезен. Если только критик специально потоком не занимается. Я всегда выбирала для себя то, что смотреть стоило, или то, о чем говорили. А когда ты вынужден смотреть по сто фильмов в год — это кошмар»3. Ее работы всегда отличались безупречным стилем, погруженностью в материал, пониманием контекста и чувством фактуры, но прежде всего — ощущением, что предмет анализа всесторонне осмыслен и пережит. Наверное, именно поэтому в текстах так отчетливо слышится голос Рубановой.
Ее голос всегда имел вес и огромное значение в Институте искусствознания, где Ирина Ивановна работала с 1962 года (вначале в секторе киноискусства, с 1973 года в секторе искусства соцстран Европы, а с 1986-го — в отделе современного искусства Запада) почти до самой смерти. Памятна история о том, как в 1968 году она подписала письмо в защиту А. Гинзбурга и Ю. Галанскова. Вот как она об этом вспоминала: «Это был жест, если угодно, эгоистический: надоело жить в двоемыслии. Между собой говорить, что думаешь, на собраниях голосовать, как надо. Это был протест против деяния властей, вновь врубивших репрессивный механизм на полную катушку, и одновременно против навязываемой нам линии поведения»4. И это лишь одно из очевидных подтверждений исключительной внутренней свободы, достоинства и чувства справедливости, непредвзятости взгляда, стремления к честному и объективному высказыванию, которыми отличалась Рубанова. Сегодня перечитывать эти воспоминания не менее важно, чем киноведческие статьи. Нелишним будет упомянуть, что в 2008 году Ирина Ивановна получила специальную премию Гильдии киноведов и кинокритиков России «За вклад в киноведческую науку и живой кинопроцесс, за четкую гражданскую и эстетическую позицию», а в 2019-м — «Нику» от Российской Академии кинематографических искусств «За вклад в кинематографические науки, критику и образование».
2Ирина Ивановна подробно рассказывала об этом в интервью: Рубанова И. Роман с польским кино // Culture.pl. 14.01.2015. URL: https://culture.pl/ru/article/irina-rubanova-roman-s-polskim-kino
3Рубанова И. У прессы много претензий к фестивалю. Вероятно, это неизбежно… // Сеанс. 1995. №10. URL: https://seance.ru/articles/u-pressyi-mnogo-pretenziy-k-festivalyu-veroyatno-eto-neizbezhno/
4Рубанова И. Проклятый 68-й // Дом на Козицком и его обитатели. М.: Художник и книга, 2004. С. 263.
Последние четыре года Ирина Ивановна жила в Париже у дочери, очень скучая по Москве. А мы, ученики и коллеги, скучали здесь по ней. Связь не терялась, мы регулярно созванивались и обсуждали все на свете. Теперь этих разговоров будет не хватать — но мы очень надеемся издать книгу об Анджее Вайде, чтобы еще раз услышать ее голос.
Для функционирования сайта мы используем файлы cookie и данные о вашем IP-адресе. Если вы не хотите, чтобы эти данные обрабатывались, вам придется покинуть сайт. Если вы не против, нажмите «Хорошо».
Польша: ловушки прошлого
Бергман. Театр. Кино купить
