Роберт Эванс. Мистер Неотразимый
Умер Роберт Эванс, плейбой, герой «нового Голливуда», продюсер «Истории любви», «Ребенка Розмари», «Крестного отца». О золотом мальчике, выловленном из бассейна вдовой Ирвинга Талберга Нормой Ширер, рассказывает Василий Степанов.
СЕАНС – 51/52
Его случайно выловили из воды. Как золотую рыбку. В 1956-м Норма Ширер приметила Роберта Эванса в синих бассейных водах Беверли-Хиллз, и рыбка исполнила ее желание: сыграла покойного мужа Ширер Ирвинга Талберга в «Человеке с тысячью лиц». До этого успешный молодой человек с внешностью манекенщика и шумным нью-йоркским детством (папа — зубной врач, знаменитый на весь Гарлем) успешно торговал женскими штанами. Вводил в моду слаксы. Не слезал с телефона, оплачивал счета, договаривался, очаровывал ровным загаром и здоровой улыбкой. Но вопрос «Вы актер?» в Лос-Анджелесе, да еще и из уст Нормы Ширер, звучал риторически. Тем более что Эванс и правда был актером. Прежде чем заняться штанами, он со своим приятелем, сыном местного радиопродюсера, бегал читать по ролям на радиостанцию. Особенно хорошо Роберту давались акценты: немецкие нацисты, итальянские фашисты, французские коллаборационисты в его исполнении радовали многочисленную еврейскую родню.
Из бассейна на экран — этот маневр мог остаться в биографии модного плейбоя всего лишь курьезным эпизодом, если бы его не заметил Дэррил Ф. Занук. Эванса втиснули в костюм тореро Педро и выпихнули на арену «И восходит солнце». Роль разъяренного быка исполнил Хемингуэй. Новичок его не устраивал, и он метал молнии; искушенная партнерша Эванса по фильму Ава Гарднер недовольно кривила рот. Занук прислал возмущенным звездам телеграмму, впоследствии ставшую отличным заголовком для автобиографии будущего продюсера: «Парень остается в кино».
Роберт Эванс и Роман Поланский
Он не стал актером лишь по одной причине. Простой расчет подсказывал, как продать хорошие манеры, стройную фигуру и голливудскую улыбку подороже, — и к актерству это отношения не имело. Лишь одна роль была ему впору — роль большого человека. И он с упоением начал играть ее в просторных кабинетах и конференц-залах, на деловых ужинах и коктейльных вечеринках. За умение обольщать остервенелый парадоксалист Джо Эстерхаз ласково окрестил его «дьяволом» и добавил: «Всё, что врут о Бобе, — правда». Да, чары Эванса безотказно действовали на всех, с кем сводила его судьба. Кто-то скажет: везение. Мы скажем: талант.
Его наняли на работу после газетной публикации. Самопрезентация давалась Бобу легко, он парил по жизни. Очарованный автор New York Magazine выдал репортаж о необычайном стиле работы начинающего продюсера: «Эванс читает сценарии целиком, за неделю он прочитывает 16–20 рукописей! Эванс ищет лучших актеров! Эванс знает, что им предложить!» Репортаж прочитал руководитель промышленного конгломерата Gulf+Western Чарльз Блюдорн. В 1966 году гигантская корпорация приобрела Paramount, не особо понимая, что же с ним делать. В припадке ярости финансовый гений (подчиненные за глаза назвали его «мой фюрер») кричал: «Да я на сахаре за год сделал больше, чем на этой чертовой студии!» Он действительно владел плантациями тростника в Доминиканской республике, а девятый мэйджор переживал не лучшие времена: сборы падали, молодежь отказывалась целоваться на американских кинокартинах. Эванса назначили главой производственного отдела. Variety откликнулся передовицей: «Не продержится там и месяца». Эванс продолжил читать сценарии и обхаживать авторов в поисках чего-нибудь посовременнее.
Роберт Эванс, Эли МакГроу и Джеймс Каан на премьере «Крестного отца». 1972
В душной комнате Paramount открылось окно. Еще вчера советом директоров компании руководил отец-основатель Адольф Цукор (р. 1873), который по-отечески называл ее президента Барни Балабана (р. 1888) «мальчиком». Эвансу — 36. Словно серфер, он встает на волну и несется вперед. Начнет с покупки прав на еще не изданного «Ребенка Розмари». Заставит студию выучить имя Романа Поланского. Пояснит, что настали новые времена. Буквально за полтора года студия выпустит «Настоящее мужество» с одноглазым Уэйном, романтическую комедию с Редфордом и Фондой «Босиком в парке» и «Странную парочку» с Леммоном и Маттау. Чтобы закончить «Ребенка Розмари», Эванс разведет Мию Фэрроу и Фрэнка Синатру. Он покажет актрисе первые полчаса чернового монтажа, чем нейтрализует желание уехать к разъяренному расставанием мужу.
И волна понесет его дальше. В марте 1968-го Эванс совершит самую важную сделку своей жизни. В Нью-Йорке он встретится с писателем Марио Пьюзо по поводу незаконченного романа «Мафия». «Я задолжал одиннадцать штук. Если не верну, мне сломают руку», — пожалуется на жизнь полнеющий любитель сигар и азартных игр. Эванс не станет даже читать первые страницы рукописи. На сицилийских мафиози ему всегда было плевать, он боготворил еврейских гангстеров. Но сама возможность перехватить автора у Universal грела сердце. «Вот вам двенадцать с половиной, только допишите». Понять, что именно было куплено в тот день, он удосужится только когда раздастся звонок со студии-конкурента: за права на книгу предложат рекордные отступные — миллион. «Крестному отцу», в которого Пьюзо переименовал свою «Мафию», будет суждено спасти Paramount от гибели.
Фрэнсис Форд Коппола и Роберт Эванс
По иронии судьбы никто в этот проект не верил. Только что другой триллер из жизни мафии — «Братство» с Кирком Дугласом — пробил колоссальную дыру в бюджете Paramount. 70 миллионов долларов чистого убытка от того, что евреи играют итальянцев. Эванс ездил замаливать грехи в центральный офис: его чары действовали даже на мрачных пиджаков в правлении Gulf+Western. Он умел безропотно сносить выволочки, оставаясь приятным парнем.
Позднее Эванс будет расписывать в мемуарах свои гениальные решения, благодаря которым «Крестный отец» стал тем, чем он стал. Это он дал себе труд поверить в странного итальянского бородача с амбициями большого автора и тремя сомнительными пунктами в фильмографии; это он продал затем этого бородача «фюреру» Блюдорну; это он приказал увеличить метраж картины («Фрэнсис, ты же снимаешь сагу!»); это он нехотя согласился на Брандо и Пачино… Он, он, он. Не стоит питать лишних иллюзий. Боб Эванс — гениальный, легендарный, неотразимый, — конечно, обладал исключительным умением держать нос по ветру. Именно этот талант помогал ему выживать в банде безумцев, которую представлял собой Paramount того времени. Он очаровывал звезд. Плавал с ними в бассейне. Гордился дружбой с серым кардиналом Сидни Коршаком, которого ласково называл своим консильери. Заводил связи и знакомства. Но редко принимал художественные решения. Это было не его. Со своим помощником, человеком № 2 Питером Бартом, он придумал гениальную схему: вкладывать деньги не в проекты, а в режиссеров. «Найти молодого талантливого парня и держаться за него». Он зарился на Кубрика, получил Копполу, Поланского, Эшби. Он сумел обуздать волну «нового Голливуда», встать на нее и катиться вперед, выдавая фильмы, которыми запомнится американское кино шестидесятых-семидесятых: «Ребенок Розмари», «Крестный отец», «Китайский квартал», «Любовная история», «Гарольд и Мод», «Марафонец». Но ничто не длится вечно. Век серфера недолог: Эванс пойдет ко дну, как только эта волна стихнет и наступит новое время — восьмидесятые.
В 1980-х будет «Клуб “Коттон”», понравившийся критикам и провалившийся в прокате — сегодня, говорят, Коппола наконец перемонтировал эту историю в действительно великий фильм. Хочется надеяться, что, приближаясь к своим 90, Эванс успел увидеть эту версию. Было бы грустно думать, что XXI век запомнит его исключительно как героя сериала Kid Notorious.
